В твой гроб или в мой? - Жаклин Хайд

— Итак, в Talbot говорят, что мою посылку доставят завтра. Это безумие, — говорит Бернадетт, ставя попкорн на стол.

— Их доставка всегда на высоте, — говорю я, отказываясь признавать, что Фрэнк Штейн навсегда испортил мое отношение к Talbot. Даже приложение для чтения вызывает у меня тошноту.

Я прищуриваюсь, когда она тычет мне в лицо своим чертовски ярким телефоном, чтобы что-то показать.

Мои брови сходятся на переносице, когда я вижу деревянные колья с крошечными крестиками на них, которые выглядят как что-то из фильмов о вампирах категории B83.

— Ты купила колья?

— Ммм, да, — говорит она, забирая телефон обратно. — И святая вода уже в пути.

— Святая вода не работает. По крайней мере, против вампиров.

Она оживилась, выражение ее лица стало взволнованным.

— Так он все-таки рассказал тебе что-то о вампирах?

— Во-первых, Влада никто не заколет, — я закатываю глаза. — А во-вторых, мы говорим не об этом.

Она поворачивается ко мне лицом, откладывая при этом телефон, и поджимает ноги под себя.

— Почему я не могу проткнуть его колом? Если только это не что-то глупое, например, я не знаю, ты в него влюблена?

В животе все переворачивается, а по спине пробегают мурашки.

— Что?

— Серьезно? Мне пришлось услышать о каждом чуваке на земле, в которого ты когда-либо влюблялась. Помнишь Дэна Клинкси с урока естествознания в третьем классе?

Этот вопрос сбивает меня с толку. Я пытаюсь вспомнить милого мальчика с брекетами и яркие фотографии зоопарка, где мы однажды ели мороженое во время школьной экскурсии.

— Я забыла о нем, но помню, что альбом с ним был фиолетового цвета.

— Да, но это не важно. Что важно, так это то, что ты сделала альбомы о том, как выглядела бы твоя жизнь с каждым чуваком, на которого у тебя когда-либо был женский стояк, и мне пришлось услышать о каждом из них, кроме Влада.

И ты никогда этого не услышишь. Попытка объяснить, что такое Хильда, неизбежно заставит людей обсуждать смирительные рубашки и психиатрические палаты, что для меня категорическое «нет». Альбома с Владом будет. Никогда.

— Да, и что?

— И что?! Ты сказала, что он вампир, Обри, и я, как хороший друг, решила тебе поверить. Я даже боялась, что он стер твои воспоминания или у тебя появилась какая-то странная сверхспособность, и поэтому ты молчишь, — в ее зеленых глазах за очками в голубой оправе блестят слезы, а нижняя губа дрожит. — Он промыл тебе мозги? — выдыхает она.

Я пугаю свою собственную подругу. Я обхватываю ее руками и притягиваю к себе.

— Берни, я в порядке. Он не причинил мне никакого вреда.

— Хорошо. Я уже готовилась сделать миссией своей жизни стать улучшенной версией Баффи, — дрожащим голосом говорит она, прежде чем взять салфетку.

Мне не нравится боль в груди, когда я вспоминаю слова Влада. А что, если все это было ложью? Может, я просто повелась на красивые слова? Я имею в виду, его пара? Это же смешно, правда?

Я сворачиваюсь калачиком, уютно укутавшись в плащ. Аккаунты Влада в социальных сетях молчат, и нет никакого способа связаться с ним, учитывая, как Фрэнк стер его существование из моего телефона. Я постоянно проверяла его профиль, в равной степени боясь и надеясь, что он напишет, слишком напуганная, чтобы написать ему самой. Он так и не написал, и от этого еще больнее.

В довершение всей этой катастрофы я постоянно молюсь, чтобы Фрэнк Штейн не узнал, что Берни взломала его компанию. Я понятия не имею, что бы он сделал, и не хочу это выяснять.

— Что бы ты ни сделала тогда, отель Влада за ночь стал сенсацией. Джордж, судя по всему, до сих пор там развлекается, — говорит Берни, хмуро глядя в свой телефон. — Коннор О'Дой, кстати, он супер секси, говорит, что все места в замке заняты и на данный момент свободных мест нет. По крайней мере, это то, что я нашла на странице сайта замка, — говорит она, пожимая плечами.

— Коннор? — я морщу нос. — Подожди, там есть фотография? Дай посмотреть.

Она подносит телефон к моему лицу, и, конечно же, Дойл там, внесенный в контактную информацию на всеобщее обозрение. Его на самом деле зовут Коннор? Думаю, неудивительно, что Влад назвал его как-то по-другому.

Я знала, что Джордж все еще в замке, потому что написала ему сообщение, как только получила новый номер телефона. Он поблагодарил меня за спасение Фифи и рассказал, что Влад и Дойл оба пропали. Никто не видел ни того, ни другого, даже новый управляющий замком ничего не знает.

Я поднимаю глаза и вижу, что Берни смотрит в телевизор со странным выражением лица.

Новостной канал транслирует торжественное открытие нового медицинского учреждения Фрэнка Штейна, и в заголовках есть такие фразы, как меры по обеспечению устойчивого развития и важность человеческой жизни. В панике я быстро хватаю пульт и переключаю канал.

— Как бы я трахнула этого мужика, — говорит Берни, качая головой в сторону телевизора. — Я знаю, что он что-то скрывает, даже если вкладывает деньги в благотворительность, — она поворачивается, смотрит на меня и хмурится. — Почему у тебя такой вид, будто увидела привидение?

— Ты бы трахнулась с Фрэнком Штейном? — спрашиваю я, и от ее слов по спине пробегают мурашки.

Она шевелит бровями.

— В нем есть вся эта атмосфера задумчивого злодея.

Я замираю на мгновение, пока она продолжает рассказывать о том, что он мошенник.

— Ты копала под него?

— Нет, — ворчит она, морщась. — По крайней мере, с тех пор, как ты вернулась.

Я хватаю ее за руку и сжимаю, заставляя удивленно посмотреть на меня.

— Обещай, что прекратишь копать. Я даже не хочу, чтобы ты гуглила имя этого человека. Поклянись, — мое сердце бешено колотится в груди от страха при мысли о том, что Фрэнк Штейн причинит боль Берни.

Она хмурится, но кивает.

— Хорошо, хорошо, прекрасно.

Я снова устраиваюсь на диване, радуясь, что у нее больше не будет с ним проблем.

Она прижимается своим плечом к моему.

— Ну, так как это было?

— Как что было?

— Секс, — шепчет она.

— Это было волшебно, — шепчу я в ответ, не зная, как описать, что другой человек может просто читать твое тело и точно знать, где к тебе прикоснуться, чтобы заставить пальцы на ногах загибаться. Полагаю, этого следовало ожидать, ведь он не совсем мужчина.

Это было волшебно…

Я заставляю себя улыбнуться и меняю