Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури
— Это мы еще нагоним, как будет время, у тебя вся шея в синяках. И это не от меня.
— Б-боги, так заметно?
— Если хочешь выглядеть прилично, придется надеть шарфик, но я не стану ограничивать себя.
В подтверждение своих слов, она впилась губами в нежную, чувствительную кожу под ухом, а ее пальцы, вторя поцелую, скользнули глубже, вынуждая меня покорно выгнуться навстречу, дрожа от нетерпения и новой волны ощущений. Мне хотелось умолять ее остановиться, чтобы хоть на мгновение вернуть самообладание или, наоборот, просить о продолжении, зайти еще дальше, пока ее фантазия и сладкая пытка не кончатся.
— А-а, моя принцесса осторожней.
— Так?
Уна тихо засмеялась и прихватила мочку уха, ее свободная рука вновь потянулась к моей груди, огладив ореол. Дыхание перехватило, и я чуть не вскрикнула, когда девушка продолжила ласку, постепенно набирая темп.
— Еще, пожалуйста… пожалуйста…
Совсем отдаленно сознание констатировало простой и очевидный факт: я очень-очень давно не любила и не давала себя любить. После всего произошедшего со мной это была запретная, невозможная тема, я не представляла, как могла бы довериться мужчине, пустить его достаточно близко и дать хотя бы толику контроля над собой. Сама мысль о подобном казалась безумной, чудовищной и невероятно пугающей, но Уна… с Уной все конечно было иначе. Моя хрупкая, очаровательная принцесса не имела никаких преград и безоговорочно захватила своим обаянием.
— Мне кажется, Морган совсем не приукрасил, ты правда пахнешь мёдом, и сейчас особенно. Как самая сладкая медовая булочка.
Ее язык коснулся ключиц, словно пробуя их на вкус. Стало невероятно стыдно, но так приятно, что теперь у меня на глаза навернулись слезы. Всхлипнув, я попыталась ответить что-то внятное и даже открыла рот, но Уна тут же заняла его поцелуем.
Наверное, иногда неплохо было бы сойти с ума, и сейчас самый лучший момент для этого. На несколько долгих, но таких сладких мгновений забыть обо всем, кроме того, что я чувствовала в руках принцессы прямо сейчас.
На пике удовольствия я ощутила, как Уна придержала мой подбородок, чтобы я не смела отвернуться и, слегка навалившись сверху, углубила поцелуй. Не сдержавшись, я застонала в ее губы, вновь выгнувшись в постели и стиснув пальцами тонкую ткань пеньюара. По телу пробежал жар, воздуха отчаянно не хватало, но напряжение, скопившееся во мне, резко исчезло, последним аккордом растекаясь под кожей волной слабости и искрами наслаждения.
— Серафина, моя Серафина.
Голова совершенно опустела, но руки так и не отпустили принцессу, наоборот, я притянула ее к себе, спрятав влажное лицо в изящном изгибе шеи. Слёзы катились уже против моей воли, подгоняемые смущением.
— Сэра, ну что же ты плачешь, я сделала что-то не так?
— Нет, мне просто очень хорошо.
— Ох, милая моя, тебя еще любить и любить, одной тут точно не справиться.
— Думаешь?
— Я уверена, не беспокойся, мы позаботимся об этом, хотя бы пока меня не посадили в клетку замужества.
Уна обняла меня крепче, начав чуть покачиваться и явно желая успокоить. Бушующие чувства и нега, затуманившая мой разум, постепенно стали отступали, позволяя немного прийти в себя. Подняв глаза, я неуверенно взглянула на принцессу, она улыбалась, светясь довольством и почти что гордостью за проделанное со мной.
— Ничего, мы что-нибудь придумаем, нужно только приехать к Моргану, он наверняка…
В двери спальни неожиданно постучали. В гостиной послышались шаги, тихий шорох юбок горничных, легкий звон посуды, но их тут же заглушил знакомый мужской голос.
— Уна, ты уже проснулась? Я принес завтрак, как и обещал, никаких ватных шариков.
Буквально в доли секунды, принцесса побледнела, словно мертвец, ее руки с силой сжали мои плечи. Испуганное, полное паники лицо повернулось ко мне.
— О боги, это Авель, он не должен увидеть тебя здесь.
Шут
Бросив взгляд на разворошенную постель и свой абсолютно неприличный вид, я нервно выдохнула и выскользнула из рук Уны.
— Отвлеки его, я спрячусь.
Подобрав с кресла одежду, я кое-как натянула штаны и принялась за пуговицы рубашки. Принцесса растерянно замотала головой.
— Но куда?
— В шкаф? В ванную?
— Туда заглянут горничные.
Вскочив с кровати, Уна подхватила мою обувь, помогла ее надеть и наспех зашнуровать, пока я натягивала пальто. Вновь осмотрев комнату, я выбрала единственный оставшийся мне выход.
— Значит, окно.
— Окно?
За дверью вновь послышался голос Авеля:
— Уна, я вхожу!
— Постой-постой, я неодета!
— Когда бы это тебя останавливало.
— У меня период очищения, будь снисходителен, в конце концов.
— Боги, что угодно, я жду.
Потянув меня за руку в ванную, Уна распахнула створки и, поежившись от уличного холода, выглянула вниз.
— Высоко.
Тебе не нужно прыгать вниз, здесь довольно широкие выступы, можешь переждать на них.
Боже, храни архитекторов.
Сев на подоконник, я повернулась к улице и встала на карниз из светлого камня, опоясывающий здание. Под ним, насколько я успела заметить, оказались фризы с ветвями незнакомых мне деревьев.
— Сэра, умоляю, будь осторожна.
— Конечно.
Перегнувшись через окно, я поймала очаровательное личико принцессы в свои ладони и заполошно поцеловала ее, стараясь успокоить и одновременно подбодрить. Восхитительно порозовевшие щеки и покрасневшие губы стали прощальным подарком. Створки закрылись, тихо скрипнув петлями, Уна вернулась в спальню, сильнее кутаясь в халат. Мне предстояло отойти и скрыться из виду, пока король с горничными не будут выпровожены из пудрово-розовых покоев.
Ветер неприятно пробирался под полы распахнутого пальто, стирая последнее ощущение неги и тепла томного утра в объятиях Уны. Откровенно хотелось наплевать на всё и вернуться в постель, забрав завтрак и выпроводив Авеля, чтобы еще хотя бы час провести вместе, лениво обмениваясь поцелуями, забираясь руками под одежду, рассказывая друг другу самые тайные желания и секреты. Наслаждаться мимолетной близостью, забыв обо всем, что творится за стенами спальни. Позволить себе просто получать удовольствие от жизни без оглядок на долг, свадьбу, отношения светлых и темных, будущие и прошлые смерти, перевороты и войны.
Какой же ты засранец, Авель, боги, как же ты не вовремя. Неужели не мог подождать хотя бы час, один чертов час, я утащила бы Уну в ванную, чтобы вместе понежиться в теплой пенной воде, чтобы я тоже что-то сделала для нее. Такое чувство, будто все Блэквуды, все их потомки и прародители, где-то на подкорке чувствуют, что я счастлива и это срочно нужно изменить. Ворваться в мою жизнь и перевернуть ее с ног на голову.
Двигаясь
