Наследник волхва - Вадим Иванович Кучеренко
— А может, все-таки, отложим? — почти попросил он. — Не горит же!
— Уже сгорела, — ответил капитан Трутнев. — Школа в Куличках. Дотла. Этой ночью.
Он произносил короткие рубленые фразы, чтобы подчеркнуть важность своего сообщения, но у майора Ивлева отлегло от сердца. Пожар в поселковой школе ничем лично ему не грозил. Это было не убийство или другое подобное тяжкое преступление, которые редко раскрывались, а чаще переходили в разряд «висяков» и портили статистику райотдела, за что начальство всегда нещадно ругало его и грозило всяческими карами.
— Ну, сгорела и сгорела, — равнодушно произнес он. — Чего ты так разволновался, Илья? Думаю, твой сын только рад этому. Бери с него пример.
— Плохая шутка, — заметил капитан Трутнев. — Даже для тебя.
— Только не переходи на оскорбления, — голос майора Ивлева снова стал суровым. — Не забывай, что я твой начальник.
— Поэтому я сюда и пришел, — сказал капитан Трутнев. Он открыл свой портфель и достал из него серую папку. Протянул ее майору Ивлеву. — Ознакомься.
— Что здесь? — уже серьезно спросил тот.
— Протоколы с показаниями свидетелей, — ответил капитан Трутнев. — И мой рапорт на твое имя.
— Да ты не стой столбом, присаживайся, — махнул рукой майор Ивлев, другой открывая папку и беря листок, лежавший поверх остальных. Это был рапорт участкового. Увидев заголовок, начальник райотдела удивленно воскликнул: — Это что еще такое?!
— Читай, — флегматично проговорил капитан Трутнев. — Там все написано.
Прочитав рапорт, майор Ивлев гневно произнес:
— Нет, ты точно спятил, Илья! И ты всерьез думаешь, что я это подпишу?
— А тебя и не спросят, — сказал капитан Трутнев. — Этот рапорт я написал по личному распоряжению генерала Башкина. И по велению собственной совести.
— Ладно, рассказывай, — велел майор Ивлев, нервно постукивая пальцами по серой папке. — Только, как ты любишь говорить, как на духу, ничего не скрывая.
— Ознакомься сначала с протоколами, — попросил капитан Трутнев. — А потом я дополню, если что будет непонятно.
Майор Ивлев не стал возражать. Но и прочитав протоколы, он все равно ничего не понял, что было видно по его глазам.
— А при чем здесь генерал Башкин? — спросил он о том, что было для него важнее всего. — Надеюсь, ты не хочешь сказать, что это по его приказу подожгли школу в твоих Куличках?
— Нет, конечно, — ответил капитан Трутнев. — Но, вероятно, он будет покрывать человека, по чьему приказу, как я подозреваю, это сделали.
— Откуда такая уверенность?
— Только за то, что я задал этому человеку несколько вопросов после того, как он устроил стрельбу в общественном месте при большом скоплении людей, генерал Башкин пригрозил мне обвинением в превышении служебных полномочий. Как ты думаешь, что генерал скажет, когда узнает, в чем я обвиняю этого человека?
— А ты не ошибаешься? — осторожно спросил майор Ивлев.
— Не был бы уверен, не написал бы рапорт и не пришел сюда, — сказал капитан Трутнев. — Ведь я некоторым образом подставляю и тебя, если продолжу расследование. А это, учитывая нашу старую дружбу, нехорошо. Так что, Сергей, сам решай — подписать мой рапорт или дать мне карт-бланш.
Майор Ивлев задумался. В одной руке он держал протоколы с показаниями свидетелей, в другой — рапорт, словно сравнивал, что тяжелее. И постепенно рука с рапортом опускалась все ниже, пока окончательно не упала на стол. Отложив рапорт, начальник райотдела снова перечитал протоколы. После чего поднял глаза на капитана Трутнева.
— Вот что, Илья, — произнес он с расстановкой, будто каждое слово давалось ему с трудом. — Карт-бланш я тебе дам. Но с одним условием — если что-то пойдет не так, ответишь по полной программе. Тогда я подпишу твой рапорт, и рука не дрогнет. А пока пусть он полежит в моем столе.
— А если генерал Башкин его потребует? — поинтересовался участковый.
— Потребует — передам, — неохотно ответил майор Ивлев. — Своей карьерой рисковать не буду. Но будем надеться, что он не спросит, а ты докажешь, что твои подозрения были не беспочвенны. В этом случае я порву твой рапорт на мелкие кусочки, сожгу, а пепел развею по ветру. Устроит тебя такой расклад?
— Так точно, — сказал капитан Трутнев, поднимаясь и складывая протоколы в папку, а папку отправляя в портфель. — Разрешите идти?
— Иди, — сердито махнул рукой майор Ивлев. — И не попадайся мне на глаза, пока не раскроешь преступление.
И он снова склонился над бумагами, устилавшими его стол, всем своим видом давая понять, что очень занят и не собирается тратить лишних слов после того, как все было сказано и решено. Если бы майор Ивлев знал, что в таких случаях древнеримские императоры обычно говорили краткое «dixi», то, вероятно, не преминул бы это произнести.
А капитан Трутнев, выйдя из здания райотдела, неожиданно почувствовал, что тяжесть, не дававшая ему в последние два дня даже нормально дышать, спала с его груди. Сердце еще покалывало, но уже не так сильно и больно. И в голове прояснилось, словно из нее ушел обволакивающий мозг туман, мешавший думать. Илья Семенович превосходно знал все тонкости своей работы. И он был уверен, что сделает ее хорошо. А там будь что будет. Но главное, подумал он, что его совесть останется чиста.
— Но это позже, а сейчас надо не забыть заправить автомобиль, — сказал Илья Семенович себе. — А то не доеду до Куличков.
Он всегда выстраивал приоритеты, словно втыкал вешки, обозначая тропинку в болоте. А сейчас действительно важнее был бензобак «козлика», чем все остальное. Только вернувшись в Кулички, он сможет провести расследование, изобличить и наказать преступников.
И капитан Трутнев поехал на автозаправку, которая в районном центре, в отличие от Куличков, была.
Глава 56. Иннокентий Павлович решает проблемы
Иннокентий Павлович проводил планерки в своем трейлере ежедневно по вечерам. Как полководец, проводящий стратегическую наступательную операцию, он выслушивал отчеты о проделанной за день работе и отдавал приказы. Неизменно на планерках присутствовали Леонид, Карина, Эльвира, а также главный инженер и прораб. Иногда приглашались другие специалисты, чтобы выслушать их мнение. Но определяющим и окончательным было мнение самого Иннокентия Павловича, и это никто не оспаривал. Все знали, что он платит деньги и поэтому считает себя вправе заказывать музыку.
В компании, принадлежащей Иннокентию Павловичу, царила диктатура, которую он иногда пытался заретушировать, высказывая демократические взгляды. Но это бывало крайне редко и целиком зависело от его настроения. Мировоззрение, основанное на принципах свободы, равенства и справедливости, Иннокентий Павлович отвергал в принципе.
«Но почему бы иногда не поиграть в демократию», — говорил он, делая вид, что
