Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Титус Клосон.

Я знаю эту фамилию. Руки начинают дрожать, когда я провожу по ней пальцем и понимаю, почему Титус показался мне знакомым. Быстро пролистывая до первой страницы, где перечислены его личные данные, я провожу пальцем по его возрасту и адресу, пока не добираюсь до его ближайших родственников.

Ближайший родственник: Кейн Клосон

Родство: Отец

Я все смотрю и смотрю на бумагу и вспоминаю тигра, которого однажды видела крадущимся по лестнице в поместье моего отца. Я только что вернулась из детского сада и на полной скорости каталась на трехколесном велосипеде по фойе. Он появился на пороге, и я врезалась прямо в его босые ноги, задев голени, прежде чем мой велосипед покатился назад. Я смотрела вверх… и вверх… и вверх. Он был высоким. Таким же темным и диким, как Титус, но его взгляд и близко не был таким жестким.

Я решила, что его вид оскорбит моего отца, потому что он был каким-то диким, с грязью на груди и в мятых спортивных штанах. Можно было бы подумать, что парень бездомный, если бы не высокомерная развязность и очевидная угроза, которую он излучал.

Но он знал мое имя.

— Аурелия, — поздоровался он гораздо нежнее, чем я ожидала. — У тебя красивые глаза, как и у твоей матери. Интересно, заметил ли это твой отец.

— Кассиус? — голос моей обычно мягкой матери прозвучал резко, когда она вошла в фойе. Я помню, как испугалась ее тона. — С каких это пор лидеры других территорий начали вторгаться в чужие земли без предупреждения?

— Афина, — ответ тигра заставил меня смотреть на него во все глаза. Тогда я не знала, как описать то, как он с ней разговаривал, но теперь знаю. С благоговением. Другого слова и не подобрать.

Я не помню, что произошло после, за исключением того, что моя няня Розалина увела меня. Но часть меня почувствовала, кем он был. Кем он был для моей матери.

Мне очень хочется взять этот файл и сбежать, чтобы изучить его вдоль и поперек, но Лайл, скорее всего, перевернет всю школу, пока не найдет преступника, а я не хочу подставлять своих друзей. Вздохнув, я пролистываю скучные записи ветеринаров, медсестер и смотрителя зоопарка Рика. Записи Лайла сделаны от руки и представляют собой длинные подробные абзацы. Я пролистываю их все быстрее и быстрее, пока не слышу звук, от которого мы с Генри замираем.

Характерный звук лифта.

— Генри! — выдыхаю я.

Мой нимпин зависает у компьютера Лайла и резко разворачивается, в тревоге устремляясь ко мне.

Я медленно беру папку, закрываю ящик и отступаю в угол кабинета, прикрывая нас с Генри своим невидимым щитом. Если я останусь совсем неподвижной, тогда…

Но из-за деревянной двери выглядывает не голова Лайла. Это голова с копной темных волнистых волос и озорными ореховыми глазами.

— Регина, — тихо поет Дикарь. — Я следил за тобой по всей школе. Мы что, играем в какую-то игру?

— Блядь, — произношу я вслух.

Дикарь резко оборачивается в мою сторону, и его лицо озаряется.

— Попалась!

Он входит, пинком закрывает дверь и крадется прямо ко мне.

— Думаю, здесь мы и займемся любовью, чтобы выбесить Лайла.

Генри собирается подлететь к Дикарю, но я хватаю нимпина и качаю головой. Но волку этого достаточно, чтобы заметить меня, подбежать и прижать к стене.

— Регина, — воркует он.

Генри воркует в ответ.

Дикарь корчит гримасу.

Я вздыхаю и опускаю свой щит невидимости, показывая нас обоих, прижатых к стене.

— Ты замышляешь что-то нехорошее, — упрекает Дикарь. — Непослушная девчонка.

Я толкаю его в твердую грудь.

— Убирайся отсюда. Я занята.

Он прищуривается на меня, затем замечает папки, которые я прижимаю к груди, как сокровище.

— Что это? — Дикарь выхватывает папку с делом Титуса у меня из рук, но, конечно же, не может ее прочитать.

— Тух, — произносит он, пытаясь разобрать буквы. — Ти… — он хмурится.

— Мне правда нужно научить тебя читать, — бормочу я. — В любом случае, тебе не обязательно знать, что там написано.

— Тогда ты не получишь ее обратно, — он отходит за пределы моей досягаемости.

— Ты рушишь мои планы, — огрызаюсь я. — Верни ее, пока нас не поймали.

— Слишком поздно, — Дикарь склоняет голову набок, глаза горят от возбуждения. — Лайл только что вышел из лифта… но он не один.

Я хватаю Дикаря и накрываю нас щитом.

— Кто второй? — шепчу я.

Мы оба замолкаем, когда с другой стороны двери доносятся приглушенные голоса.

Он качает головой, как будто не может разобрать. Затем целенаправленно нюхает воздух.

— Джорджия и змея.

Мои брови взлетают вверх. Змеи могут видеть инфракрасное излучение тепла! И его я не могу спрятать за щитами.

— Дерьмо! — вытаращив глаза, я тащу Дикаря за собой и оглядываю комнату, но спрятаться негде.

Мой взгляд падает на массивный дубовый стол.

Подтащив к нему Дикаря, я толкаю его вниз, под массивную раму, как раз в тот момент, когда открывается дверь кабинета.

Дикарь ухмыляется от уха до уха, как будто проводит лучшее время в своей жизни, и единственный способ, которым мы можем поместиться, — это втолкнуть большое тело Дикаря в самый дальний угол, с вытянутыми вперед ноги, а мне сесть на него сверху, наклонившись вперед, чтобы моя голова не касалась нижней части стола. Волк пользуется случаем, чтобы обнять меня и прижать к себе. Генри прячется в тени на противоположной стороне, его влажные глаза блестят в темноте, пока мы прислушиваемся к двум голосам.

— Что ж, я ценю ваше время, мистер Пардалия, — произносит скользкий, приторно-сладкий женский голос.

Этот голос.

Я поворачиваюсь и обхватываю лицо Дикаря одной рукой, пытаясь заставить его понять без слов. Он смотрит на меня с беззаботной улыбкой, а потом хмурится. Я прижимаю палец к губам, и он закатывает глаза, как бы говоря: я и так знаю, что нужно молчать.

— Вы с братом довольно настойчивы, миссис Нага, — по голосу Лайла я понимаю, что он улыбается. — Полагаю, мы и так слишком долго тянули.

— О, пожалуйста, зовите меня Шарлоттой.

Моя тетя смеется, и это знойный, подобострастный смех. Какого черта она здесь делает? Я так и вижу ее в фирменной блузке с глубоким декольте, с трепещущими накрашенными ресницами и с улыбкой на ярко-красных губах.

Лайл садится за свой стол, и я не свожу глаз с его больших блестящих ботинок и брюк, обтягивающих длинные ноги. Мне вдруг отчаянно хочется прикоснуться к нему. Заявить на него свои права. Я сжимаю руку Дикаря, чтобы сдержать свою аниму.

— Шарлотта, — говорит Лайл, и я слышу в его голосе улыбку. Он