Драконов больше нет. Дилогия (СИ) - Ветрова Ветка

Когда проход был расчищен, мудрец подхватил меня на руки и вынес из усыпальницы, где хранилась лишь сила древнего колдуна, ибо даже кости его успели рассыпаться прахом. Пока Конрад нёс меня, я кричала от боли, рвущей на части тело. И только спустя несколько часов мне стало легче, но за это время я успела возненавидеть весь мир. Страшная пытка имела ужасающие последствия. Больше не было сил противиться своей ненависти. Не раздумывая, набросилась на мужа после того, как боль отступила и я осознала себя в одном из подземелий замка, обставленного с неожиданной роскошью. Здесь хранились пиратские сокровища: сундуки с золотом, картины, ткани, украшения, одежда. Полы подземелья устилали ковры, а серые стены прятались за гобеленами. Конрад с довольным смехом позволил мне вцепиться в его изуродованное лицо слабыми после пытки руками. Гнев отнимал у меня разум и придавал сил. Из царапин брызнула кровь, и она опьянила. Даже не почувствовала пощёчину, которой ответил мне муж. Рванула рубаху на его груди, в безумной надежде вырвать холодное сердце. Треск ткани смешался со звуком другой пощёчины. Из носа потекла кровь. Алые капли упали на его обнажённую исцарапанную мной грудь. Тёмная яростная страсть бросила нас навстречу друг другу. Наш поцелуй напоминал попытку выпить душу врага, объятья — стремление сломать ему кости. Каждый хотел овладеть другим, подчинить его своей воле. Ненависть дарила наслаждение, потребность в котором неумолимо росла. Обессиленные, мы уснули прямо на полу среди ковров и пиратского золота, обнажённые, окровавленные, связанные взаимной ненавистью, словно цепью.

Я очнулась от жажды. Дракон не проснулся, но он не умер. Я всё ещё осознавала его присутствие в своей душе. С трудом поднялась, шатаясь от слабости, оглянулась. Конрад спал у моих ног. Его уродливое тело укрыла тень. Лишь один факел в кольце на стене освещал подземелье. Я наклонилась к груде одежды, надеясь отыскать флягу с водой. Моё платье было разорвано, но среди пиратских богатств, отыскалось несколько совершенно новых нарядов. Я накинула на себя чёрную тунику, спадающую до пола. Заприметила столик в углу и почти на ощупь прокралась к нему. Вода обнаружилась в кувшине, а на большом блюде меня ждал запоздавший обед: хлеб, сыр, фрукты. Утолив голод и жажду, почувствовала прилив сил, в голове, наконец тоже прояснилось.

— Что это было? — пробормотала испугано, только теперь осознав, произошедшее.

Ноги сами вели меня прочь от супруга, сумевшего пробудить во мне такую запредельную ненависть, которая буквально сводила с ума. Странно было поверить, что мудрец способен изменить душу человека. Нет, он не был настолько всемогущим. Он лишь воспользовался древней магией — силой, которую боялись даже сами маги. Это она была способна извратить души. Это она была тем самым оружием, которое помогло людям победить драконов, практически уничтожить их племя. И зря Конрад надеялся, что эта сила не опасна для него. Его душа давно уже была заражена ненавистью. Теперь же он пытался создать из меня подобие себя самого. Остатки здравого смысла настоятельно советовали мне:

— Бежать!

Я выбралась из подземелья и только теперь смогла разглядеть развалины, в которых притаилась столь губительная сила. В этом здании с полуразрушенными стенами давно уже не было крыши. Только ветер гулял здесь среди осколков былого могущества. Только звёзды освещали подобия мрачных залов. Конрад был прав, покинуть замок не представлялось возможным. Я подошла к разлому в стене и увидела далеко внизу скалы, о которые бились волны. Море было везде, лишь узкая полоска суши соединяла полуостров с материком. Древний замок был совершенно неприступным. Среди скал затаились стражи Конрада, наверняка недалеко находились и пиратские корабли. Искать тропу было совершенно невозможно. Я чувствовала, что гробница колдуна где-то совсем рядом. Моё тело задрожало, ощутив дыхание её силы. Медлить было невозможно. Ещё миг и меня снова обрекут на мучения. Я не была уверена, что моё сознание ещё когда-либо сможет проясниться. Подумалось о том, что существует тайный ход из замка, но времени его разыскивать уже не осталось. Я услышала шаги и метнулась в сторону пропасти. Тень последовала за мной. Мне удалось достичь места, где стена практически отсутствовала. Резкий порыв ветра на миг остановил меня, но тень настигала и я шагнула в пустоту, в отчаянье вскинув руки.

— Нет! Верна, нет! — знакомый, любимый до боли голос чуть запоздал.

Но кот совершил невероятный прыжок и успел ухватить меня за край развевающейся на ветру туники. За спиной заклинателя замелькали факелы, послышался топот ног стражей, полный удивления голос мужа, не понимающего, как я смогла противостоять древней силе. Я судорожно потянулась навстречу Лордину, надеясь ухватиться за его руку, и в этот миг тонкая ткань туники разорвалась. Небольшой лоскут остался в сжатой руке заклинателя, а остальное вместе со мной полетело навстречу острым пикам скал. Я закрыла глаза, приготовившись переступить черту, отделяющую жизнь от смерти. Над головой же раздался рёв зверя, горюющего за своей погибшей самкой.

16. Вечность между жизнью и смертью.

Я всегда считала, что когда жизнь заканчивается, после неё сразу же наступает смерть, и времени на размышление больше не остаётся. Действительность оказалась совершенно неожиданной. Впрочем, я не могу утверждать, что мой случай не является исключением из правила. Видимо, умудрившись родиться настолько необычной, я уже более не могла претендовать на типичную, непримечательную смерть.

Моё падение в пропасть должно было закончиться на острых пиках скал. Я ждала невероятно сильной боли, после которой сосуд моей души будет разрушен безвозвратно и мой дракон обретёт свободу. Падение было стремительным, морской ветер — резким и злым до жестокости. Даже мой отчаянный крик был прерван немилосердным ураганным порывом. Показалось, что кто-то невидимый снабдил меня воздушным кляпом. Я захлебнулась холодным, влажным, солёным воздухом. Трепыхнулась, как подбитая птица, после чего налетела на острый выступ скалы. Это столкновение замедлило моё падение, но не остановило его. Я ощутила пронзительную боль с правой стороны. Рваная рана от плеча до бедра стала предвестницей моей скорой и неминуемой гибели. Крик Лордина всё ещё нёсся во след, но он был бессилен остановить приближение смерти. И всё же в последний миг жизни я не вспоминала о былом, не сожалела о будущем, не печалилась из-за вечного расставания с любимым. Как ни странно страха тоже не было. Он будто выветрился из меня ещё в ту минуту, когда мои пальцы оторвались от рук того единственного, кто был способен меня спасти. В голове царила пустота, эхом отдавался гул ветра, блуждающего в расщелинах прибрежных скал, да шум волн, с шипением обрушивающихся на золотистый берег. Я чувствовала, как кровь стекает по телу, по капле отбирая у меня жизнь. Хотелось только одного, чтобы всё закончилось, как можно скорее. И всё же, вопреки этому желанию, мне почему-то казалось, что миг перед смертью превращается в вечность.

Почему я так опрометчиво подумала о вечности! Не иначе, как накликала её на свою несчастную голову. Даже умереть по-человечески мне не дали. Дракон во мне, освободившийся от пут древней магии, взревел, выплеснул огонь, не щадя искалеченное тело. Может быть, он предвкушал свободу, не желая дожидаться окончательного разрушения своей темницы. Это пробуждение подняло в моей душе неожиданный вихрь. Роковое падение вдруг почудилось полётом. Крик восторга сорвался с искусанных губ. Пришло понимание того, что я, наконец, пробудилась. Вся предыдущая жизнь теперь казалась лишь сном, необходимым только для того, чтобы я смогла прожить этот единственный миг, чтобы я могла превратиться, отдаться той сущности, которой на самом деле являлась. В сознании даже мелькнуло чувство благодарности к Конраду. Без него мне бы и в голову не пришло добровольно прыгнуть в пропасть. Кто же мог знать, что этот прыжок сделает меня по настоящему счастливой. Больше не возникало ни тени сомнений — всё это правильно, иначе и не могло быть.