Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

— Теперь вы будете вместе.

Хоть это крайне не своевременно... "А что теперь вообще своевременно? — жёстко осадила сама себя. — Готовить свой костёр?" И раскрыла объятия.

— Добро пожаловать в Телларион.

На ближайшие пару часов Диана решила пренебречь каждодневными обязанностями — это она могла себе позволить, да и повод имелся значительный. Не всякий день выдаётся разговор по душам, такой чисто женский, как из забытой, простой и ясной жизни, разговор. Говорила, правда, в основном Ниери, Диана спрашивала и слушала. Не стала звать никого из телларионских женщин, сама помогла Ниери принять ванну — не приведи Хозяйка оступиться.

Искра понемногу размякла, оттаяла в тёплой, с ненавязчивым травяным запахом, воде. Фигура её округлилась, налилась вошедшей в зенит женственностью. Обнажённая, она вовсе не казалась неуклюжей и оплывшей, как в многослойных, по северной моде богато декорированных мехом одеждах. В её замедлившихся, осторожных движениях было нечто трогательное и вместе с тем грациозное. Диана поймала себя на том, что любуется изменившейся фигурой подруги, её грядущим материнством.

Позже они разместились в креслах, в круге сухого тепла от камина, под защитой от возможных сквозняков.

Вымытые волосы Ниери потяжелели и потемнели, отливая тусклым золотом. Расчесать косы ниже колена было делом не пяти минут. Подруги вооружились гребнями.

— Пускай мне и немного осталось прожить, все эти дни проведу рядом с мужем, — сказала Ниери со спокойствием, перебрасывая очередную разобранную прядь за плечо. — Больше ни дня не упущу вдали от него.

— Не допускай такие мысли, — мягко укорила Диана. — В Телларионе лучшие целители, они позаботится о вас. Мэтр Варух однажды вернул меня из-за Грани.

Кивнув, Ниери вытерла платочком лицо.

— А и вправду, что это я... Будет так, как сбудется, мне уж не на что плакаться. Вот только с духом соберусь... Как думаешь, сильно он рассердился?

Диана иронично приподняла брови.

— Трей — рассердился? На тебя? Разве он может?

Искра смущённо зарделась и жалобно спросила:

— Очень я подурнела?

"Ничуть", — теперь, очарованная мягкой трансформацией облика Ниери, Диана могла бы ответить так, с совершенной искренностью.

— Не более, чем любая женщина, утомлённая дорогой, — заверила как можно объективней, и Ниери это, очевидно, успокоило. Какие простые, в сущности, вещи продолжают занимать людей, даже когда мир катится под откос.

— Ну, будет обо мне, — вздохнула Ниери и с воспрянувшим интересом, разоблачившим, что та прежняя Искра никуда не исчезла, обстоятельно огляделась, изыскивая приметы, что послужили бы ей ответом на ещё не высказанные вопросы. — А что ты сама? У тебя-то, верно, жизнь не такая скучная, как моя. Есть о чём рассказать.

Это с какой стороны посмотреть...

Ещё во время купания Ниери имела возможность убедиться в том, что герцогиня не снимала с пальцев кольца, руки её были свободны от украшений. О частной жизни Диана упоминала в письмах по возможности обобщённо. И кажется, Ниери озадачило то обстоятельство, что подруга по-прежнему не связана брачными обязательствами, но тогда она ничего не спросила. А теперь многозначительно стрельнула взглядом в сторону уходящей куда-то вглубь перспективы комнат.

— Там покои господина Магистра?

— Господин Магистр ценит уединение, — уклончиво ответила Диана, убирая гребень.

Со стороны... да что уж там: со стороны всё выглядело недвусмысленно. Принадлежащие герцогине комнаты и некогда роскошно оставленные для прежнего Магистра покои размещались по соседству — очень удобно. Немало ночей было проведено вместе с Демианом... но совсем не в том качестве, о котором можно было бы подумать.

Диана прекрасно понимала: задавая эти вопросы, Ниери едва ли имела намерением осудить её. В конце концов, ради любви к Трею она сама готова была пренебречь любыми условностями. Вопросы её не несли в себе оскорбительный подтекст, являясь лишь выражением простого любопытства близкой подруги. И оттого ответить на них было сложней.

Ниери спрашивала не с намерением унизить. Просто она действительно не понимала, что происходит между Дианой и Демианом. Кто они друг для друга? В эту минуту Диана испытала чувство, которое не позволяла себе... как и все прочие. Вообще — и по отношению к Демиану. Но сейчас она не могла иначе. В ней всколыхнулся гнев. Она поднялась. Пересекла зал, замерев у окна.

Это было ненужное, вредное, разрушительное. Она привычно провела черту между собой и чувством, отделила его от себя. И Демиан не заслужил этого. Её гнев прямо не касался его — думать так было спокойнее. Но гнев имел к нему отношение. Тогда как каждое мгновение бесценно, они растрачивают их, словно впереди вечность.

— Вы обручились тайно? — высказала предположение Ниери, не дождавшись иных слов, и Диана невольно вздрогнула, когда прозвучал звонкий голос подруги.

Она нервно усмехнулась.

— О нет! Господин Магистр предпочитает оставить меня невестой, а не вдовой.

— Оставить? — Ниери неловко приподнялась на месте, придерживая тяжёлое чрево. — Как понимать "оставить"?

Диана досадливо прикусила губы, отворачиваясь. Всякий раз её сердце разрывалось при одной мысли о том...

Пространство всколыхнул гулкий, всепроникающий звук — телларионский колокол. Каждый, кто слышал его призыв, считал удары. Первый, другой. Третий.

— Оставайся здесь, — отрывисто велела Диана недоумевающей подруге. — Запри дверь. И ставни тоже. — Сама она, встав в оконную нишу, спешно запирала задвижки там, куда Ниери затруднительно было бы достать в её положении. Спрыгнула, машинально оправляя юбки, и уже от порога прибавила: — Пришлю сюда кого-нибудь из женщин. Отворяй только на голос!

Ещё не добежав до первой лестницы, Диана столкнулась с Иленгаром.

— Госпожа, — почтительно кивнул молодой маг, мимолётно посетовав: — При неприятных обстоятельствах доводится встретиться.

— Что поделать, Илле.

Маг тактично, но крепко обхватил её за талию, выпростав другой рукой висевший на шее амулет переноса.

Расчёт Иленгара был точен, спустя секунду головокружения и слепоты они нашли себя на участке стены, где хранительницу тотчас слаженно обступили четыре ведьмы. Коротко поклонившись, Илле растворился среди других защитников периметра. На рёбрах раскалённым отпечатком остался след его ладони.

Над головами проносились стрелы, за каждой тянулся размытый след силы.

Сделав глубокий, размеренный, как перед погружением, вдох, Диана обратилась к первоисточнику.

Диана не вела счёта прорывам, не знала, в который раз армия саранчи вылетает за границы Чёрного леса. Это был не первый бой, который она видела, да и первый десяток давно остался за плечами. И каждый раз ей казалось, что это — последний. Этот — наверняка. Каждый раз она не понимала, как людям удавалось выстоять под катящимся валом, тогда как вал этот должен был погрести их под собой, стесать плоть с костей, перемолоть кости... Выдерживали. И рассеивали. И так повторялось вновь и вновь.

Понимание происходящего не приходило с опытом. Диана не пыталась понять. Осознание она оставляла на долю тех, у кого битва была в крови. Ей было достаточно иных знаний. Понимание же боя было слишком тяжкой ношей.

Диана удовольствовалась ролью исполнителя. Скорее даже орудия. Проводник силы — вот чем ограничивалась её роль на арене битвы. Диана исполняла её как могла.

На время боя её мир замыкался до размеров собственного тела, магического аккумулятора, от которого через нити проводов подпитывались энергией четыре сокрушительных стихии. Задачей хранительницы было лишь обеспечить им подачу энергии. И вовремя оборвать провода, если уровень энергии подходил к последнему пределу и в расход шла уже её собственная жизненная сила. Последний резерв, скудный и невосполнимый.

Всё просто. И потому большинство битв проходило как бы помимо её участия. Не оставляя по себе адреналина близкой схватки, кошмаров, из которых на неё смотрели оскаленные морды нечисти. Это был изнурительный труд, предельная концентрация и самопогружение. Между Дианой и схваткой всегда оставалась преграда из четырёх ведьм. А за нею: твари Бездны взбирались по белым стенам, пикировали на белые башни. За нею обнажалась сталь, и марала лезвия ядовитая кровь, и немели, сжимая рукояти, ладони. Там отдавали силы и силу. И погибали.