Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Герцог оправил наборный пояс и встал, уверенно, как самовоздвигшийся посреди двора монумент, расставив ноги и похлопывая по бедру снятой перчаткой, поводя по сторонам высекающим искры взглядом. Очевидно, не обнаружив искомого, сосредоточил внимание на негласной хозяйке замка, и Диана, не медленно и не поспешно, а в том строго отмеренном темпе, привитом выходцам из их тесного круга, двинулась навстречу, не дожидаясь, когда Нолан всенародно выразит суть своего неудовольствия.

— Всё расцветаете, сударыня, — достаточно нелюбезным для комплимента тоном буркнул сиятельный герцог, чинно прикладываясь к руке.

Диана лишь усмехнулась заявлению, столь несоответствующему тому, что истинно переживалось ею.

— Чем обязаны нечаянному удовольствию? — ответила в том же тоне.

Нолан вновь порыскал орлиным взором — и издал средний между разъярённым и торжествующим возглас.

— Наконец! Тебя-то мне и надобно.

Диана полуобернулась в сторону дверей, откуда сама вышла минутою назад, и где ныне обретался объект деятельных устремлений его сиятельства. От проявлений столь настойчивого внимания господина западных земель, только что не выдыхающего пламя, аки полумифический дракон, на месте Трея изрядно струхнули бы многие и многие не отличающиеся малодушием люди.

По всему выходило так, что о приезде родителя Трей оказался извещён ничуть не лучше прочих. Наспех накинутый дублет топорщился незавязанными застежками, а золотистая, заметно темнее волос, щетина почти успела превратиться в короткую бороду. Похоже, Трей решил отоспаться после вчерашнего, но и таким не выделяющимся амбициозностью планам не судили сбыться. Так что тушеваться перед батюшкой у побратима Магистра уже не осталось душевного ресурса. Напротив, наследник Нолана, пока неявно для невнимательных глаз, ответно закипел.

Сбежав с немногих ступеней крыльца, Трей широким шагом покрыл часть двора и поравнялся с Дианой. В том, как сын, сам того не замечая, отзеркалил позу отца, можно было найти нечто трогательное, — но не теперь.

— В своём ли вы уме, сударь? С какой целью вы затеяли этот, как бы выразиться помягче... — тон его, напротив, говорил о том, что маркизу хотелось высказаться как раз таки пожёстче, — авантюрный вояж?

— Я-то, смею заверить, покуда в своём, — желчно отозвался Нолан, выразительно постучав по стенке экипажа. — Сдаю со своего попечительства эту полоумную — совесть моя чиста. Вбила себе в голову, что желает умереть на руках у мужа — и знать не хочет, на кой ляд мужу такое удовольствие.

— Будь я проклят, если понимаю, о чем вы толкуете, батюшка! — взорвался Трей.

Диана, видевшая то, чего он в пылу встречи не заметил, предостерегающе коснулась руки друга, удерживая от излишних слов.

— Если бы плодоносила столь же щедро, как всходит, — буркнул герцог вполголоса, но достаточно звучно, чтобы оказаться услышанным ближнему кругу.

При этих словах из экипажа появилась Ниери, и на её бледных щеках проступили пунцовые пятна. Она была одета тепло, почти по-зимнему, и богатая северянская одежда не красила её, делая грузной и бесформенной.

— Ниери? — ахнул Трей, мгновенно остывая и подаваясь навстречу и немедленно протягивая руку. Ниери, почти не поднимая глаз, скованно приняла её, едва касаясь кончиками пальцев. С другой стороны её придерживал свёкр, и, как ни странно, от него маркиза не отстранялась, но и на этот нюанс Трей, изумлённый появлением жены, не обратил внимания. — Но как ты здесь?.. почему?

Некоторое время назад Диана ответила бы герцогу резкой фразой, уязвлённая тем выпадом, причём довольно жестоким, что он позволил себе в адрес Ниери. Но не теперь. И остановило её не только нежелание вмешиваться в чужую внутрисемейную историю, но и прояснившееся с возрастом и опытом понимание истинной подоплёки процессов, невидимых за внешним фасадом.

Диану уже не могло ввести в заблуждение выражаемое Ноланом недовольство невесткой. Относись он к ней, в самом деле, соответствующим словам образом, никакие мольбы не заставили бы герцога пойти навстречу её желанию. Отправиться, невыразимо рискуя, по перекрытым предельским дорогам, гремя на каждой заставе своим именем, надавливая, подкупая, ежечасно страшась за собственную жизнь, такую уязвимую теперь без защиты крова над головой.

Неколебимые принципы не позволили отцу Трея махнуть рукой на женские капризы и отправить невестку одну; герцог полагал своим естественным долгом принять на себя ответственность за её благополучие и разделить все опасности пути.

И хоть герцог пошёл на столь самоотверженные уступки, это, разумеется, не отменяло того, что он был до крайности раздражён ситуацией, в которую оказался вовлечён, и теперь считал себя в полном праве обрушить недовольство на голову сына.

Ниери же опалило лишь искрами гнева свёкра. Так оно и должно остаться. И Диана, решительно раздвинув двоих мужчин, что от её присутствия умолкли, прожигая друг друга взглядами, прошла между ними и взяла подругу под локоть.

— Пойдём, дорогая. Примешь ванну после дороги: вот увидишь, это верный способ поднять настроение.

Ниери шла за нею, оборачиваясь на каждом шагу. Не стерпев выждать, когда девушки покинут двор, отец и сын вернулись к прерванным объяснениям. Но делали это на пониженных тонах, с заметно скованной жестикуляцией, так что, к счастью, Ниери не сумела бы разобрать ни слова. Но и достаточно удалившись, так что взор свёкра более не достигал её, Ниери ничуть не повеселела.

— Я так рада снова встретить тебя, — призналась с прерывистым вздохом.

Диана обняла подругу на ходу.

— Я тоже, Искорка, тоже рада.

Диана повела Ниери в свои покои, наиболее удалённые от толкотни и шума и достаточно просторные, чтобы разместить в них гостью, так, чтобы совершенно её не беспокоить: именно то, что нужно после долгой и насыщенной тревогами поездки. По пути Диана отдала несколько распоряжений, с тем чтобы оказать маркизе самый радушный приём, который только был возможен в нынешних стеснённых условиях.

Резвунья Ниери то и дело просила остановки, отдуваясь и бледнея на лестницах, так что к середине маршрута Диана успела пожалеть о своём казавшемся благим устремлении. Похоже, путешествие оказалось гораздо утомительней, чем она полагала, и то, что, как показала эмоциональная сцена воссоединения с сыном, с лёгкостью перенёс могучий организм герцога Хетани, подкосило Ниери. Хотя уж ей-то, казалось бы, привычной к кочевой жизни... застудилась по дороге? Не послать ли за целителем?

Хозяйка распахнула перед Искрой дверь, ведущую в комнаты, и потянула с плеч подруги верхнюю одежду.

— Вот и моя обитель. Если хочешь, можешь остаться, меня это нисколько не стеснит. Насколько знаю, у Трея куда более скромное жильё, да он там почти и не...

Диана забыла сделать вдох.

Огромные глаза Ниери были наполнены затравленным отчаянием, как у осуждённой, которой уже накинули петлю на шею.

— Это произошло один-единственный раз, а ведь я была не уверена, что вообще когда-нибудь смогу ещё... — заговорила она стеснённой скороговоркой и судорожно выпалила: — Мне страшно, Диана, мне так страшно! И ребёнок такой беспокойный, он постоянно толкается, боюсь, ему плохо во мне...

Диана взяла себя в руки, или, по меньшей мере, убедила себя в этом.

— В первую очередь, нужно прекратить бояться. Постоянный страх уж точно не пойдёт на пользу ни тебе, ни ребёнку. Отпусти дурные мысли. Это — новое начало. Чистый лист. И не пытайся писать на нём чёрными чернилами.

Ниери часто и молча кивала, прижав ладони к округлому животу. На пальце правой выделялся золотой перстень. Диана помнила, как в день свадьбы, минувшей осенью, Трей надел его на исхудавшую руку невесты. Теперь едва державшийся когда-то перстень сидел плотно, пальцы отекли.

"Всё будет хорошо, теперь всё точно будет хорошо", — таких слов она никогда не говорила. Не сказала и теперь. Цена таким словам может оказаться неподъёмной — Сантане ли не знать того. И она сказала другие, те, что для Ниери были созвучны: