Багряный декаданс (СИ) - Анастасия Солнцева
— Не надо, пожалуйста, я не хочу…, - захныкала я маленькой девочкой, которой себя в этот момент ощутила в полной мере.
Но меня не слышали и не слушали.
Встав, мужчина, так похожий на своего сына, легко взмахнул хлыстом со свистом рассекая воздух. После подошел к постели, захватил двумя пальцами мое лицо, до боли сжав щеки и взглядом заставляя замереть на месте, не дыша и не шевелясь.
— Ты — ваине, чужестранка, поэтому скажу прямо, — жестко начал он, с некоторой гордостью изогнув такие знакомые губы. Сколько раз я видела, как губы Сатуса кривились в почти такой же долгой, сокрушающей улыбке. — Тебя не примут. Ни я, ни другие демоны. Но если я вам мешать не стану, сын мне все-таки дорог, то для других его сердечные привязанности ничего не значат. Поэтому проживешь ты недолго. Но, надеюсь, хотя бы успеешь подарить моему сыну наследника. Ведь кроме тебя этого теперь уже никто не сможет сделать. Скоро сын вернется, поэтому постарайся набраться сил.
Последние его слова могли бы быть почти доброжелательными, если бы не все то, что прозвучало до них. Не соизволив попрощаться, император развернулся, направился к двери и исчез за ней, не дожидаясь моего ответа и в целом продемонстрировав, что собственного мнения у меня по определению быть не может.
Стоило ему уйти, как мне стало немного легче. Но не настолько, чтобы успокоиться. Нет, мне было плохо. Сердце ныло, пульс болезненно бился под кожей, будто пойманный в ловушку, но надеющийся на освобождение птенец, а виски сдавливало щипцами.
— Так, Мира, надо успокоиться, — заговорила я сама с собой и затрясла вспотевшими ладонями.
Решение пришло быстро.
— Бежать, — кивнула я, дополнительно подтверждая сказанное громче и увереннее. — Надо бежать.
Вскочила с кровати, ступив на холодный пол голыми ступнями. Прижимая к телу еще теплое после сна одеяло, начала панически озираться в поисках одежды. Хоть какой-нибудь! Моей формы, той, в которой Сатус забрал меня из Академии нигде не было видно. Никого хотя бы подобия шкафа или гардеробной здесь не имелось. А потому у меня не осталось никаких других вариантов, кроме как бежать прямо в постельном белье. Но одеяло было плотным и тяжелым, удерживать его руками было трудно, и оно постоянно так и норовило соскользнуть вниз. Решив заменить одеяло простыней, я сдернула с кровати тонкое полотно, отшвырнула одеяло в сторону и начала оборачивать вокруг себя темную ткань. С обувью было еще сложнее, но здесь придется потерпеть.
— Главное, открыть проход, — твердила я сама себе, туго затягивая край простыни вокруг груди и заправляя его в складки под левой рукой. — Неважно — куда, лишь бы подальше отсюда.
Пока импровизировала с одеждой чутко прислушивалась к происходящему за дверью, но сердце набатом грохотало в груди, а в ушах шумела кровь, поэтому слышала я только себя.
Остановилась. Замерла. Вдохнула и задержала дыхание, попытавшись отпустить напряжение и взглянуть на мир не глазами, а чем-то другим, что жило во мне, пусть я даже старалась не думать об этой силе.
Во дворце стояла глухая тишина, что было странно для любого большого строения, где обитали сотни живых существ. А они должны были здесь присутствовать — не только император и принц, но еще охрана, горничные, камердинеры, управляющие, прислужницы, какие-нибудь кухарки и виночерпии.
Но нет, никто не ходил, не ворочался, не кашлял, не вздыхал, не стучал каблуками об пол, не шелестел одеждой и перелистываемыми страницами книг, не скрипел приборами по тарелкам.
Во дворце Аттеры было тихо и пустынно, как в склепе.
Лишь с улицы, куда выходила открытая терраса, усыпанная цветами, доносился звук пробуждающегося ото сна мира, напоминающего, что я не единственная здесь живая.
Там пробегал по траве ветер, заботливо играя с молодыми побегами и чуть пригибая к земле сочные зеленые стебельки. Там журчали струйки воды, весело стекающие по желобками, огибающие камни и преодолевающие крутые пороги, чтобы влиться в другой поток, сильный и шумный, резво мчащийся дальше. Там перелетали с ветки на ветку птицы, чьи внимательные хищные глаза, горящие янтарем, ловили каждое едва заметное шевеление, каждый едва слышный шорох. Ночью они на охоте, которая еще не закончилась, а кто-то другой был жертвой. Кто-то маленький и беззащитный, перебегающий от одного ненадежного убежища к другому в надежде добраться до уютной норки и прожить еще немного. До следующей такой же ночи, до следующей неравной схватки не на жизнь, а на смерть, потому что природа немилосердна и надменна.
Громкий взмах сильных крыльев, крутое пике сорвавшейся вниз охотницы. Высокий писк, наполненный страхом и желанием жить, который оборвался также резко, как и возник, прорезав тишину и заставив меня распахнуть глаза.
Кажется, сегодня еще одна маленькая норка осталась пустой. Хозяин больше не вернется.
Стало так больно, тоскливо, почти не выносимо тягостно, захотелось сесть на пол и раскачиваясь из стороны в сторону рыдать. Долго, громко, не красиво. Выплакать все, что накопилось внутри, вытряхнуть все эмоции, как хлам из старого пыльного мешка.
Хотелось ослабить эту тугую удавку, перетягивающую горло и не дающую дышать.
Хотелось гореть. Гореть долго и сжечь всё.
Но нельзя было.
— Надо взять себя в руки, Мира, — зашептала я, вытирая мокрые ресницы. — Надо идти дальше.
Подхватив край простыни, которая была большой и, в силу моего роста, край её волочился по полу, сковывая движения, я направилась на террасу.
Тихонько выскользнула на свежий воздух, даже после ночи наполненный запахом прогретой солнцем земли и душисто-сладким ароматом, который вызывал ощущение приятного насыщения.
Подняв лицо вверх я взглянула на небо.
Оно было почти обычным, если не считать мерцающие завихрения у самого горизонта. Они занимали почти треть видимого небосвода и напоминали северное сияние, только ярче, гуще и словно бы состояли из звездной пыли. Явление было необычным, красивым и притягивало взгляд. Я поняла, что та Аттера, где мне довелось побывать ранее, разительно отличалась от столицы, в которой обитала местная аристократия.
Заботливо отодвинув цветы, и те, что лежали на полу, и те, что росли в горшках, я подошла к тонкому металлическому ограждению, уперлась в него ладонями и обвела взглядом вид, который открывался из спальни будущего правителя.
А он стоял на вершине, возвышаясь над всей остальной долиной.
Слева расположилась череда аккуратных домиков с белыми крышами, которые не выглядели живыми в силу полного отсутствия окон. Рядом с ними, чуть ближе ко дворцу, высились круглые строения, возведенные в шахматном порядке, выверенном будто под линейку и радующим глаз своей симметричностью. Скорее всего и первые, и вторые
