Синтия Хэнд - Неземная
Я напряглась в его объятиях.
— Не бойся, — снова произнес он.
— Нет, — я кладу руки на его каменную грудь и толкаю изо всех сил. Он даже не шелохнулся.
Он реагирует, прижимая меня к скалистой земле.
Я бью в него кулаками, но это бесполезно. Я кричу. Мое сознание набирает обороты. Я буду кусать его и царапать. Конечно, я проиграю, но если он собирается причинить мне боль меня, я буду стараться делать тоже самое, даже если у меня ничего и не получится.
— Это бесполезно, птичка.
Его губы прикоснулись к моей шеи. Я чувствую его мысли. Он совершенно одинок, отрезан и никогда не сможет вернуться назад.
Я кричу ему в ухо. Он делает вздох сожаления и зажимает одной рукой мне рот, а другой собирает мои запястья и тянет руки вверх над головой, прижав меня еще сильнее к земле. Его пальцы, словно холодный металл, прикасаются к моей плоти.
Он на вкус, словно пепел.
Мои смелые мысли о небесах исчезают в реальности этого момента.
— Стоп, — звучит командный голос.
Черное Крыло убирает руку с моего рта. Затем он встает одним быстрым движением и берет меня на руки, словно я тряпичная кукла.
Кто-то стоит там. Женщина с длинными рыжими волосами. Моя мама.
— Привет, Мег, — говорит он, как будто она присоединилась к нему на полдник.
Она стоит под деревьями на расстоянии около десяти метров, ноги на ширине плеч, словно готовится к действию. Ее выражение лица настолько сильное, что она выглядит будто другой человек. Я никогда не видела у нее таких глаз, как сейчас: синие, как самая горячая часть пламени, и сфокусированные на лице Черного Крыла.
— Мне было интересно, что стало с тобой, — говорит он. Внезапно ангел начинает выглядеть моложе, даже по-мальчишьи. — Я думал, что видел тебя не так давно. В торговом центре, везде.
— Привет, Самджиза, — говорит она.
— Я полагаю, она твое дитя, — произносит он, оглядывая меня с ног до головы. Я все еще чувствую его в своей голове.
Его желание исчезли, стоило ему увидеть мою маму. Он думает, что она по-настоящему красива.
Это она! Вот кого я напоминаю ему. Ее сладкий дух. Ее мужество. Как и у её отца.
— Ты меня удивляешь, Мег, — говорит он дружеским тоном. — Я никогда не принял бы тебя за мать. Даже в конце жизни.
— Убери теперь от нее руки, Сэм, — говорит она устало, словно он раздражает ее.
Его хватка еще сильнее усиливается.
— Не надо так неуважительно.
— Она ангел всего лишь на четверть, она не стоит твоего времени. Она немного больше, чем простой человек.
Ее глаза на секунду встречаются с моими. У нее есть план.
— Нет, — говорит Сэм напряженно. — Я хочу ее. Или бы ты хотела, чтоб на её месте была ты?
— Иди к черту, — огрызнулась моя мама.
Его гнев разрастался, я чувствовала это, хотя выражение его лица не изменилось.
— Все в порядке, — говорит он.
Это хорошая новость для меня.
— Ты забыла, кто я, Маргарет. — Совершенно невозмутимо отреагировал он на ее дерзость, и даже, как мне показалось, был слегка очарован этим. Этот ангел был таким терпеливым, и гордился этим. Он знает, что она боится, и ждет, чтобы увидеть появляющиеся трещины в ее спокойствии.
— Нет, — мягко ответила моя мама. — Ты забыл, кто я, Смотритель.
Я чувствую, как страх резко прошел через него, но он точно испугался не моей мамы, а кого-то другого. Двух людей. Я смутно вижу их у него в голове, стоящими на расстоянии. Двое мужчин с белоснежными крыльями. Один с ярко-красными волосами и пылающими голубыми глазами. Другой, блондин с золотистой кожей, свирепый, хотя я и не могу понять особенности его лица. Этот второй держит огненный меч.
— Кто они? — прошептала я, прежде чем смогла остановиться.
Сэм взглянул на меня, нахмурившись.
— Что ты сказала?
Он вновь исследует мой разум, давя на мое сознание, и вдруг как будто дверь между нашими мыслями закрывается. Его рука падает далеко от меня, словно я обожгла ее. Теперь он больше не касается меня. Его мысли исчезли. Гнев и печаль разрываются пополам. Я чувствую, что снова могу двигаться. Могу дышать. Могу бежать.
Но я больше не думаю об этом. Наступив ногой на его ступню — не то, чтобы это причинило ему какую-нибудь боль, но все же — бегу вперед, прямо в направлении моей мамы, которая протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее. Мама обхватывает меня за спину, притягивая к себе, но не отпускает при этом мою руку.
Черное Крыло издает звук, похожий на рычание, который заставляет волосы на моей руке встать дыбом. Сложно понять выражение его лица.
Этот ангел уничтожит нас.
Он раскрывает свои крылья, и облака над нами потрескивают от энергии. Мама сжимает мою руку.
«Закрой глаза», — приказывает она, не говоря ни слова. Я не знаю, что потрясает меня больше, что она может говорить в моей голове или что она ждет от меня, что я закрою глаза в такой момент. Она не ожидает, что я послушаюсь.
Яркий свет взрывается вокруг нас. Везде, где лучи касаются поверхности, намек на цвет и тепло. Красота.
Черное Крыло мгновенно отступает, прикрывая глаза. Его лицо корчится от боли. На этот раз его выражение лица отражает то, что он на самом деле чувствует. Такое ощущение, будто его съедают изнутри.
«Не смотри на него. Закрой глаза», — снова приказывает мама.
Я закрыла глаза.
«Хорошая девочка», — снова слышится голос мамы в моей голове. Теперь раскрой свои крылья.
«Я не могу. Одно из них сломано».
«Это не будет иметь значения».
Я призываю свои крылья. Вспышка боли настолько сильная, что я задыхаюсь, и уже почти открываю глаза, как все это прекращается. Высокая температура иссушает мои крылья, горящие мускулы, сухожилия и кости, а затем, сконцентрировавшись на моей ладони, боль исчезает, причем не только в моих крыльях. Царапины на руках и лице, синяки, боль в плече. Все это ушло. Я полностью исцелена. Тем не менее, мне страшно, но я исцелилась. Мне снова тепло.
«Мы все еще в аду?» — спрашиваю я маму.
«Да. Я не могу вернуть нас на землю сама. Я не такая сильная. Мне нужна твоя помощь».
«Что мне делать?»
«Подумай о земле. Подумай о зеленых и растущих вещах, таких как цветы, деревья, трава под ногами. Подумай о том, что ты любишь».
Я представляю осину перед нашим окном, шуршащую на ветру, дрожащую тысячами маленьких зеленых волн, и полупрозрачные листья, движущихся вместе, словно в танце. Я вспоминаю папу. Как он вырезал старые кредитные карты в виде бритвы для меня, и как мы вместе брились по утрам в воскресенье, когда я возила пластик по своему лицу, подражая ему. Встреча с его теплыми серыми глазами в запотевшем зеркале. Я думаю о запахе кедра и сосны в нашем доме, который мгновенно поражает вас, когда вы входите в дверь. Печально известный мамин кофейный пирог. Коричневый сахар плавится на моем языке. Такер.
