Плетения Судьбы. Не потерять себя - Татьяна Мираббилис
Просыпалась с трудом. Было неудобно. Все тело затекло. Где-то слышались голоса… И по голове гладили… Распахнула глаза раньше, чем мысль додумала. Мама родная, это ж!..
Попытку дернуться пресекли сразу. Гладить продолжили. В коридоре явственно слышались приближающиеся шаги.
— Нас увидят! — взмолилась я.
Меня отпустили. Я вскочила, но одна рука все так же оставалась в плену у ректора. Он словно боялся меня отпустить.
— Эристел!
Дверь в палату открылась. Пришлось резко проверять лоб больного на предмет температуры, при этом прятать пунцовые щеки и бегающие глаза. Мои. Колавер Эскул задержался на пороге палаты, внимательно рассматривая нас с ректором.
— Вижу, господин Наг идет на поправку? — лекарь все-таки вошел и плотно прикрыл за собой дверь.
— Вашими усилиями, мэтр.
— Кх, мои усилия ни к чему не привели. И это факт. А вот у юной особы все получилось. И это тоже факт, — «Касторкин» окинул меня пытливым взглядом, от которого я едва на месте не сгорела. От стыда. — Адептка, я думаю, теперь Вы можете отдохнуть и вернуться с новыми силами к учебе.
— Нет, — прозвучало резкое. — Она останется со мной.
Я перепугано взглянула сначала на ректора, потом на лекаря.
— Я еще слишком слаб, чтобы отказаться от помощи адептки Чаргородской, — сейчас голос ректора звучал, как в старые, добрые времена и совершенно не говорил о слабосильности своего носителя, как и его хватка на моем запястье.
— Эристел!
— Колавер!
Лекарь вздохнул и попросил:
— Дай ей хоть отдохнуть и в порядок себя привести. А то посетителей к тебе, как паломников. Девушке нужно хорошо выглядеть. Отпусти ее руку.
— Нет, — четкое и злое, — и паломникам здесь делать нечего.
Я горела, как маков цвет, лишь изредка поглядывая, то на лежачего, то на стоячего. Мэтр Эскул лишь плечами пожал, словно хотел сказать «я сделал все, что мог».
— Хорошо, тогда давай я тебя осмотрю.
— Со мной все отлично. Оставь нас, Колавер. Пожалуйста.
Мэтр нахмурился. Пожевал губами. Развернулся и вышел. По двери пробежали искры.
— А-а?.. — я завороженно смотрела на искорки.
— Теперь нас не потревожат. И не услышат.
Вот ведь жук, мог и раньше так сделать. Мне бы не пришлось краснеть.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, Зира.
Часть 1. Глава 7
«Теперь нас не потревожат. И не услышат», — билось в голове. «Мне нужно кое-что тебе сказать», — вторилось эхом. Я все еще смотрела на дверь, когда мою руку легонько потянули, привлекая внимание.
— Что?
И снова Эристел повторил о важности каких-то слов. А я смотрела на него и ничего не понимала. На меня вдруг нахлынуло все, что я пережила за время его отсутствия, а потом беспамятства и горячки. Вся пережитая тоска собралась в огромным ком и сорвалась на мою голову. Вся тревога и страх разом вырвались наружу. Какие разговоры?! Ты еще ответишь мне за все и на все вопросы. Но не сейчас! Я видела перед собой только эти глаза цвета мокрого асфальта и … губы.
— Зира, — попытался очередной раз привлечь мое внимание Эристел. — Это важно. Очень важно.
— Молчи, — накрыла его губы пальцем. — Молчи!
— Но я должен тебе сказать!
— Молчи…
И он замолчал. В его глазах билась тревога о невысказанном. Тревога? Я не понимала. О чем можно тревожится, когда все позади? Меня влекли к себе эти губы, прогоняя прочь все стальные мысли. Прочь скромность, прочь мораль. Или я его сейчас поцелую, или задохнусь от чувств, разрывающих меня на части. Я хочу удостовериться, что это мой Эристел, что он рядом, что — жив.
— Молчи, — почти мольба. — Я очень сильно соскучилась.
Мои губы осторожно прикоснулись к потрескавшимся от температуры губам Эристела. Он замер, рвано вздохнул и сжал меня так сильно, что стало жарко, как от горячки. Тело горело, ребра стонали. Я сбилась с дыхания. Меня наполнили своим. Пока я осторожно касалась обветренных губ, меня приподняли и уложили поверх себя. Сейчас я лежала так, как и час назад, в том же положении, как боролась вчера с ректорской горячкой. Но теперь мне было удивительно удобно. Я не боялась упасть. Не боялась скрытых смыслов. Хотелось во так держаться за него и никогда не отпускать. Это так правильно. И не было мыслей о том, что он старше, что он — ректор. Об этом и не думалось. Какая мне разница, если без него мне так плохо. Права была Офелия, сто раз права. Сейчас я хотела быть просто рядом, целовать не стесняясь, дышать полной грудью, а о последствиях подумаю потом.
Губы Эристела манили. Я осторожно прикасалась к ним, стараясь не повредить тонкую кожицу. Один уголок, другой. Легкое, как ветерок, касание по всей поверхности губ. Голова кругом. Тело горит. И стон… Глухой стон, приведший меня в чувство. Неужели я причинила боль? Дернулась отстраниться, но оказалась на кровати, подмятая под тело моего мужчины.
Тяжелый. Но эта тяжесть так приятна. Эристел придерживал свой вес на одной руке, вглядывался в мои глаза и осторожно водил пальцем по моим губам, словно не решался на ответный поцелуй. Он медлил, сохраняя между нам расстояние и все смотрел, и смотрел в мои глаза. Я поймала его палец губами. Поцеловала, осторожно втянув кончик в рот. Совсем чуть-чуть, но Эристел снова застонал, склонив голову. Волосы упали на лицо, и я не могла разглядеть его выражения. Неужели я опять делаю что-то не то? Почему он так стонет и останавливает меня, когда я сама… Меня бросило в жар, я замерла и отвела взгляд. Как-то сразу стало ужасно стыдно.
— Посмотри на меня, Зира, — хриплый голос пугал. — Посмотри на меня, любимая.
Наши взгляды встретились. В них пульсировали жажда и страх. Мои и его. Чистые эмоции отзеркаливали наши ощущения. И пугали обоих.
— Я должен тебе сказать кое-что. Без этого мы не сможем двигаться дальше.
— Нет, — мой страх неоправданно усилился. Я не хотела ничего слышать. Отчаянно не хотела, сама, не отдавая себе отчет, почему. Мне казалось, что, если он сейчас скажет это «что-то», я умру, а я только вздохнула полной грудью жизнь, когда он очнулся. Не могла, не хотела снова задыхаться от невозможности прикоснуться к нему, не видеть его глаза, не касаться губ. — Ничего не говори.
Мои пальцы снова потянулись к его лицу. К бровям, скулам, виноградной татушке. Я водила по ним пальцами, ощущая, как в так с моими «художествами» мужские пальцы сжимаются в моих волосах. Я снова добралась да губ, осторожно погладила их.
— Я не смогу
