Плетения Судьбы. Не потерять себя - Татьяна Мираббилис
— Разве я тебя отпускала?! — прошипела решительно и зло. Ему еще многое предстоит мне объяснить. Но сейчас на это нет времени. Я устанавливаю свои правила игры.
— Зира, — Эристел упирался до последнего, пытаясь снова восстановить защитные щиты. — Ты не должна. Ты не понимаешь. Я же не могу…
— И не надо, — запечатала рот поцелуем, решительно потянулась к застежкам его рубашки. Короткий, рваный вдох. Мою руку перехватила сильная мужская рука, бережно уложила ее на кровать. Эристел отпрянул от меня, всматриваясь в мои упрямые глаза, в которые уже прокрадывалась злость.
— Пусть будет по-твоему. Но наша первая ночь не пройдет в больничной палате. Этого я не могу позволить ни себе, ни своей невесте. А пока…
Эристел медленно провел ладонью по моему лицу, убирая выбившиеся из косы волосы. Едва касаясь, дотронулся губами распухших «вареников», прошел по линии подбородка до уха. Осторожно выдохнул в него, прогнав по моему телу целый табун диких термитов. Его губы достигли места за ушком, и мыслям в голове стало тесно. Томление разливалось по телу волнами, грозя кое-кого накрыть девятым валом. Между его волнами гоняли толпы мурашек, прокладывая новые тропы. Эристел втянул в рот мочку ушка, и тело само подалось навстречу мужской ласке, натянулось струной. А он взял и отпустил маленькую складочку кожи, венчающую мое ушко. Я почувствовала себя голодным, которого лишили хлеба, путником без глотка воды; забыла, как дышать. Хотелось умолять о продолжении, а он подул на нее, и я замерла, сжавшись до предела. А мой мужчина перешел к исследованию хрящика. Не торопясь, осторожно, то покусывая его, то поглаживая языком. Во мне готова была разорваться бомба. А он все продолжал испытания лаской, играя с моим ухом. О, боги, может и правда его остановить? Этой нежной пытке нет конца и не похоже, чтобы Эристел собирался ее прекращать.
Он и не прекратил. К поцелуям добавился шепот. Легкий, горячий, пробирающийся под кожу и отдающийся сладкой болью от покусываний. Я думала, что сойду с ума от ласки ушка. Ошиблась. Сильно. Шепот, этот горячий, сладкий шепот выкручивал меня еще сильнее. Я уже не была уверена, что смогу дойти до конца. Задыхалась под искусными ласками, изнемогала, впитывая очередное наслаждение.
Мой мужчина не спешил, оставляя за мной решение остановиться в любой момент. А может просто по-своему подходил к моменту истины. Я же захлебывалась от неги, тонула в ней, шла на дно и снова выныривала на поверхность за новой порцией, безумно отдаваясь ощущением.
Часть 1. Глава 9
Дзынь, дзынь, дзынь… Я устало перевернулась на бок и пронаблюдала за полетом еще одного камушка. Он ударился о стекло и остался лежать на подоконнике. Ну да, Эристел так и не разблокировал дверь в палату. Никто не войдет. Пришлось вставать. Кое-как собрала волосы в пучок. Оправила одежду. Первый шаг дался трудно. Ноги до сих опор трусились от истомы и неги. По телу разлилось непривычное чувство томления, отчего совершенно не хотелось знать, кто там пришел и с какими делами. От мысли, что мое состояние считают, вспыхнули щеки, но камнепад не прекращался, и я потащилась к окну, успокаивая себя, что с улицы ничего видно не будет.
Под окном бродила Эрилия, облаченная в знакомый лайкровый комплект. Она ботинком поддевала мелкие камушки, подкидывала их носком обувки и, поймав, ловко отправляла в окно ректорской палаты.
Очередной камушек ударил напротив моего носа. Я вскрикнула от неожиданности. Подруга меня заметила и выразительно развела руками, что должно было означать «и?».
— Что «и»? — я тоже развела руками.
— И что ты там делаешь, когда ректор уже на своем рабочем месте?
Пантомима из движения рук и губ была вполне читаемая. А и правда, что я здесь делаю? До меня только что дошло, что Эристела в палате нет. А это значит… Оглянулась на дверь. Нет, она так же была заблокирована, о чем напоминали мерцающие искорки.
— Сплю, — ответила в том же стиле, что и Мамба, — дверь заблокирована. — Надеюсь, подруга меня поняла, но выглядела она нахмуренной.
— Спишь? Почему заблокирована? — последовал очередной вопрос.
Я лишь плечами пожала. Вряд ли ректор оставил бы меня спящую саму, не позаботясь о надежной блокировке двери. Почему ушел, не разбудив на занятия, которые я так безбожно прогуливаю? Ответ был на поверхности — дал отоспаться. Но как это рассказать подруге? Пришлось бы и о ночи рассказывать.
— Ты покраснела? Что-то произошло? — прищурилась она.
Глазастая Мамбуся и догадливая. Но ответить я не успела. За деревьями что-то мелькнуло и Ч. М. растворилась, как и не было ее. В вечерних сумерках это было несложно. Я улыбнулась проворству подруги и застыла. Сумерки? Я проспала до вечера? Вот это я даю. С одной стороны, это было неудивительно. Эристел измотал меня так, что я сама себя уже не чувствовала, а лишь плыла по волнам наслаждения, такими сильными и необычными были для меня ощущения. Теперь я понимаю подруг, их счастливые лица, смеющиеся глаза после каждой встречи их с любимыми парнями. Я снова вспыхнула и зарылась лицом в ладони. С другой стороны, после всех тревог и такой душевной разрядки это нестранно. Так что со мной все в порядке. Глубоко подышала по технике мэтра Эскула, чтобы перестать краснеть и решила дождаться ректора. Все равно никуда сама не выйду. Убрала бардак в палате, сменила постель, привела себя и волосы в порядок. Когда дело дошло до одежды Эристела, на минутку зарылась в нее лицом, вдыхая запах дорогого мужчины… и очнулась под внимательным взглядом ректора.
— Никогда не думал, что ты такая, — произнес он, не сводя с меня глаз.
— К-какая?
— Сказочная.
Эристел закрыл за собой дверь. Подошел ко мне и зарылся в только что собранные волосы. Узел плетения распался. Моих губ коснулся бережный поцелуй. Руки дрогнули. Мужские вещи упали на пол. Уголок губ ректора дернулся в усмешке.
— У меня для тебя есть подарок получше больничной рубашки. Сегодня я надеюсь быть более убедительным.
— А такое возможно? — вот реально представить не могла.
— Посмотрим, — мужской палец гулял по моему лицу. — Ты себя хорошо чувствуешь? Выспалась?
— Д-да, — снова залилась краской. Скоро «маков цвет» станет моим натуральный цветом лица.
Эристел откинул голову назад и рассмеялся. Волосы зазмеились по спине, а я подумала, что впервые слышу, как он смеется — открыто, радостно, тепло.
— Давай я тебя сначала накормлю.
Окно распахнулось. Большой серебряный поднос, заваленный вкусностями
