Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.
Я не готов.
Она здесь, в моей памяти, с этими великолепными жёлтыми крыльями, каждая чешуйка словно сияющая монета. Ярче меня, больше меня, и всё же она выбрала меня, любила меня, а я…
Недостоин. Это слово отдается в голове, проходит сквозь кости. Я был недостоин её любви. Я недостоин отомстить за неё, недостоин нести эту ужасную весть её отцам.
Сердце грохочет в теле, словно могучие волны ударяются о гору. Огненная жидкость в животе, источник моего пламени, бурлит и кипит, пока давление не становится невыносимым… мне кажется, я взорвусь. Лёгкие сжимаются, и, хотя я вытягиваю шею, стараясь сделать глубокий вдох, у меня не выходит. Думаю, что умираю. Пламя прорвётся из горла, ужасное и неконтролируемое, а затем сердце разорвётся. Оно никогда не билось так быстро, даже в битве. Оно не выдержит такой скорости долго.
Я резко поворачиваю в сторону и приземляюсь на каменистый склон крутой горы. Я цепляюсь за поверхность, выдыхая прерывисто, дыхание окрашено оранжевым огнём.
Варекс приземляется рядом со мной, его янтарные глаза полны беспокойства.
— Брат.
— Минута, — выдыхаю я. — Мне нужен минута.
Это глупость. Это слабость. Мне нужно успокоиться, успокоиться, чёрт возьми, успокоиться!
— Я здесь, — тихо говорит Варекс. — Я всё ещё здесь. Ты и я — мы всё ещё сильны.
Я выплёвываю комок жидкого пламени. Оно не вспыхивает и не взмывает в яростном огне, как обычно — вместо этого оно стекает с моих челюстей на камни, плавя их.
— Дыши, Киреаган, — настойчиво говорит Варекс. — Медленно. Один долгий вдох, полностью.
— Я стараюсь.
— Ты сможешь это сделать.
Его уверенный голос проникает сквозь мои чешуйки, и мне удаётся ослабить напряжение. Сердце замедляется, и я могу сделать один полный, глубокий вдох.
Крылья разрывают ночной воздух над нами, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как Эшвелон и Фортуникс снижаются. Фортуникс не сопровождал нас на войну на материке. Он старше Гриммав, ему сто двадцать пять лет. Если он переживёт ещё двадцать пять, его жизнь закончится сразу после следующего сезона спаривания. Ни один дракон не живёт дольше ста пятидесяти лет.
— Мои Принцы, — говорит Эшвелон, изящно приземляясь на выступ чуть выше по склону. Фортуникс усаживается рядом с ним и складывает свои огромные покрытые шрамами крылья. Он пережил трудное время сорок лет назад, когда люди Элекстана сочли забавным охотиться на драконов ради развлечения. Полагаю, эта тёмная история между нашими расами оправдала контракт с Ворейном в глазах моего отца. Враг нашего врага может считаться союзником.
Присутствие этих двух воинов — одновременно утешение и вызов. Я — их повелитель, и не должен выглядеть слабым, поэтому изо всех сил стараюсь взять дыхание под контроль.
— Я продолжаю собирать костные подношения, — сообщаю я им. — Эшвелон, как идёт дело с твоей женщиной?
Он обменялся встревоженным взглядом с Фортуниксом.
— Я только что говорил Фортуниксу, что… я… уронил её.
— Ты что? — восклицает Варекс.
— Она выскользнула из моих лап. Я не успел её поймать, и она исчезла, унесённая морем. Было темно… я не видел её нигде. Я подвёл вас, мой лорд. И я… я убил её. — Он склоняет рогатую голову.
— Ты не подвёл меня, — успокаиваю я его. — И её потеря не имеет большого значения в такое время. Запиши её в счёт тех потерь, что мы уже пережили, и не терзай себя. У меня есть для тебя другое задание, и я надеюсь, что его ты выполнишь с большей осторожностью. Мне нужно, чтобы ты нашёл чародейку Телизу, дочь Верховного Колдуна Элекстана, и доставил её в Уроскелле.
— И, возможно, немного припасов, — сухо добавляет Фортуникс. — Ты привёз сюда много человеческих женщин, но не имеешь ничего, чтобы заботиться о них.
— Потому что я намерен заставить чародейку превратить всех их в самок драконов.
— Да. Эшвелон рассказал мне о твоём плане. — Фортуникс издал звук, почти похожий на фырканье. Если бы он был моложе, я бы ответил на такое неуважение вызовом, но он — старейшина, поэтому я позволяю это и игнорирую.
— Мой план основан на фактах, — говорю я ему. — Роткури сказал мне, что Хинаракс сказал ему, что он слышал от солдата Ворейна, что Телиза способна превращать стада овец в кроликов или кур в крыс. Кузен солдата был этому свидетелем. Целый вид, превращённый в другой. Она сможет сделать это для нас. Эшвелон, проследи, чтобы у неё было всё необходимое для заклинания.
— Эшвелону нужен спутник для этой миссии, — говорит Фортуникс. — Я отправлюсь с ним.
— Ты? — удивлённо переспрашивает Варекс. — Но ты же так… — Он осекается и кашляет. — Я имею в виду… ты не участвовал с нами в войне.
— Потому что я внёс свою лепту в сражения, — резко отвечает Фортуникс, бросая на него острый взгляд. — А не потому, что я слаб и немощен. Я вполне способен долететь до материка и помочь Эшвелону нести припасы. Или, возможно, я сам понесу чародейку, раз наш друг Эш, кажется, не слишком надёжно держит добычу в когтях. — Он слегка подталкивает Эшвелона краем крыла.
— Я был бы рад твоей компании, — тихо отвечает Эшвелон.
— Мы отправимся на рассвете, но перед отъездом, принцы, не хотите ли, чтобы я объяснил вам, как правильно ухаживать за человеческими женщинами и чем их кормить?
— Ты когда-нибудь заботился о такой? — спрашиваю я.
— Не совсем, но у меня больше опыта с людьми, чем у вас обоих.
В его манере есть что-то раздражающее. Возможно, я переутомлён, терпение истончено горем, но последнее, чего я хочу, — это цепляться за этот склон и слушать, как Фортуникс разглагольствует о привычках людей.
— Мы союзники с людьми уже несколько недель, — говорю я. — Думаю, мы сумеем понять, как поддерживать их в живых. И все мы более или менее бегло говорим на общем языке, так что они смогут сказать нам, что им нужно.
— О, они точно скажут тебе, — усмехается Фортуникс. — Люди — требовательные и наглые создания. Ладно, мои принцы. Пойдёмте готовиться к путешествию. — Он поднимается и взмывает в воздух, немного паря, прежде чем, приложив усилия, взлететь с помощью мощных взмахов крыльев.
Эшвелон уже собирается взлететь следом за ним, но я быстро говорю:
— Эш… принеси что-нибудь для чая.
Он наклоняет голову, сбитый с толку.
— Что-нибудь для чая? Что это значит?
— Откуда мне знать? Спроси чародейку, что потребуется.
— Как пожелаете, мой принц. — Он наклоняет голову в знак уважения и взлетает.
Мы с братом застываем в темноте, не двигаясь. Моё ночное зрение не так хорошо, как у него, но я могу определить по напряжению его челюстей и углу шейных шипов, что он тоже страдает. У него не было Наречённой, но он, как и я, потерял Гриммав. И мы оба потеряли Вилар. Эта утрата бьёт сильнее. Двадцать пять лет мы трое были неразлучны.
— Помню, как вылупилась Вилар, — тихо говорю я. — Я уже был вне яйца целый день и считал себя экспертом в окружающем мире. Но когда она вышла, она пролезла дальше, расправила крылья шире и кричала громче, чем я. Она всегда была самой умной и быстрой среди нас. Наши родители были в восторге от того, что стали свидетелями нашего вылупления. Их первое спаривание не принесло яиц, и они не могли поверить в свою удачу, когда после второго сезона в гнезде оказалось три яйца. После того как появились я и Вилар, все ждали твоего появления.
— А я опоздал. Как обычно, — голос Варекса дрожит от волнения.
— Да, ты опоздал. На несколько недель. Родители думали, что ты умер в яйце, и были готовы отнести тебя в море, но Вилар обвила твое яйцо крошечными крыльями и не позволила им забрать тебя. К тому моменту она уже выучила несколько слов и всё время говорила: «Моё. Моё». Так что тебя оставили в гнезде, и в конце концов ты вылупился.
Варекс издаёт хриплый звук, его плечи дрожат. Он запрокидывает голову и выпускает свою магию — огромную сферу пустоты, окантованную фиолетовыми молниями. Это небезопасно — выпускать такое большое заклинание здесь, но я не укоряю его. Я вцепляюсь в скалу изо всех сил, пока сфера пустоты не схлопывается сама в себя, и её всасывающее притяжение исчезает. Как драконы, мы защищены от собственного огня и в основном устойчивы к магии друг друга, но магия пустоты Варекса — опасное исключение.
