Ласточка в Академии Штормового ветра (СИ) - Юлия Марлин
В лицо ударила смесь паров пива и несвежего дыхания.
— Ты пьян, — я попыталась вырваться.
Он толкнул меня к стене и упер руки на уровне головы.
— И что?
Мерзавец едва держался на ногах, качался, постоянно скидывал падающие на глаза пряди, но источал животное желание. Лицо ожесточенное, взгляд голодный. А потом произошло то, чего я больше всего боялась. Склонившись, он впился в мой рот поцелуем, в то время как рукой задрал подол рабочего платья.
Я заколотила по мужским плечам.
В ответ поцелуй стал жестким, болезненным.
В крови вскипела ярость, готовая выжечь нас обоих дотла. Перед глазами поплыло.
Мне ни за что не вырваться из душного плена таверны «Медовый источник»! Не спастись от похотливых губ тех, кто так любит здесь просиживать! Не вернуть былое уважение!
Ненавижу!
Ненавижу их всех!
Вдруг пальцы лизнуло что-то горячее и живое.
Эмиш отстранился, и я увидела бардовый язычок каминного пламени. Огненная стихия выплеснулась из очага и трепещущим стягом прильнула к ладони, облизывая и ластясь, будто язык сторожевого пса. Чувствовала исходящее от пламени тепло, а еще щекотку. В груди снова глухо лопнуло. Тело окатило кипятком и по коже побежали бардовые искры, похожие на дождевые капли. Они скользили в обессиленные ладони, закручиваясь в пульсирующие вихри.
Вдруг пол под ногами содрогнулся. По паркету побежали широкие трещины. Изломы ветвились, раздваивались и отдавались в стенах гулкой вибрацией.
Эмиш нервно завертел головой.
— Что за… — Отступил, а через миг захлебнулся воплем.
Из моей груди вырвалась темная сила. Затмила таверну раскаленным сумраком, опрокинула столики с посудой, выбила стёкла и с воем рассеялась во дворе. Я задохнулась от острого жара. Сползла по стене, а когда очнулась, мрак развеялся.
В зале горела пара фонарей, остальные разлетелись на осколки. Было сумеречно и холодно. Огонь в камине затух. С улицы пробивались косые лучи, выхватывая беспорядок, темные кирпичные стены, кружащуюся пыль и сорванные гобелены.
Перед глазами еще двоилось, горло саднило, будто выпила кипятка, но я оперлась на твердую ладонь и села. С пальцев срывались обрывки силы, туманом опадая на темный пол. Встряхнула рукой и вскрикнула.
Эмиш лежал на стойке изломанным куском горелого мяса. От его одежды исходили клубы зловонного дыма. Искаженное мукой лицо и волосы были сожжены, глаза закрыты. В уголках губ и под носом запеклась кровь. Нестерпимо несло горелой плотью, кровью и внутренностями.
«Волна», что вырвалась из груди, убила его. Спалила, как адское солнце королевства Арруан годами выжигает скудную растительность песчаных барханов и редких путников, ступивших на запретные тропы.
Меня чуть не вывернуло наизнанку.
Зажав рот рукой, отползла к камину, делая глубокие частые вдохи, но это не помогло. Через минуту меня стошнило. Пустой желудок сжался в комок, исторгая желтую слизь. Казалось, виски вот-вот разорвутся и чтобы хоть немного облегчить состояние, я обессилено уронила голову на колени.
— Фу. Какой отвратительный запах. — Послышался недовольный возглас Лиз откуда-то сверху.
Кузина спускалась по лестнице, поддерживая подол шелкового платья с кружевным шитьём. За ней шагала миссис ван Хольт. Мать и дочь собрались в столицу за покупками: принарядились, на волосах красовались ажурные шляпки, в руках — клатчи ручной работы.
— Что ты натворила, невыносимая девчонка? — С возмущением воскликнула тётка. И тут подавилась. — Это…
Взвизгнув, Лиз толкнула мать и бросилась к любовнику.
— Духи! Эмиш!
Попыталась обхватить за голову, но отдернула ладони с визгом.
— Он раскалён! И не дышит! Мама, Эмиш не дышит!
Матильда перевела растерянный взгляд с дочери на меня.
— Твоих рук дело?
Я мелко замотала головой.
— Врёшь! — Возопила Лиз на всю таверну. — Ты сплела заклятие смерти и убила его!
Закусив губу, поняла, что вот-вот расплачусь.
Не верилось, что за одно мгновение я превратилась в убийцу, в раз осиротев, лишившись поддержки и последнего уважения.
— Беги к доктору, дочка, и веди сюда. А ты…
Матильда ударила меня злым взглядом, кипевшим ненавистью. Мечтала сосватать за Эмиша родную дочь, обхаживала его, кормила за полцены, и тут всё сорвалось?
— До приезда законников посидишь в чулане, мерзавка.
Хваткая пятерня тетки вздёрнула меня с пола. Ноги заплетались, виски раздирало от боли и жара. Смутно помню, как Матильда дотащила до низенькой, неприметной двери, а затем втолкнула в пыльное помещение без окон.
Я упала на кучу тряпья и обломки старых швабр, ударилась плечом, но не издала ни единого звука. Села, поджав колени к подбородку. Тело мелко трясло. В груди, откуда выплеснулась темная магия, нестерпимо горело.
Никто и подумать не мог, что это пасмурное летнее утро закончится гибелью сына барона. Он — гад и мерзавец, но я никогда не желала ему смерти.
Глупая встреча отняла мои честь, будущее и свободу. В это невозможно поверить. Все происходящее казалось страшным сном, наваждением. Я щипала себя, стискивала за плечи, желала вырваться из очередного кошмара, и не могла.
* * *
— Вот она, господин констебль. Специально заперли, чтоб еще чего-нибудь не натворила.
В чулан вошли Матильда и пожилой констебль Ламбер: худощавый, в серо-синей униформе с серебряной нитью, широкоплечий мужчина.
— Вы верно сделали, миссис ван Хольт. — Ламбер окинул меня свысока и кивнул двум законникам в мундирах с прилизанными волосами. — Выводите подозреваемую.
От долгого сидения тело затекло.
Я чуть не застонала, когда две пары рук в кожаных перчатках грубо поставили на ноги и, подхватив под локти, повели к двери.
В таверне все осталось по-прежнему. Сломанная мебель, разбитые стёкла, мусор и грязь. Разве только тело ле Брока исчезло.
Глаза слезились от яркого света, в горле першило, но Лиз у лестницы я все-таки заметила. Она кусала синие губы и провожала меня ненавидящим взглядом. Чуть позже я узнала, что Эмиш выжил и находится в тяжелом состоянии, пока же механически передвигала ногами к арестантской карете и взывала к духам о защите.
На улице моросил холодный дождь, сумрак липкими тенями исчёркал тротуары и мостовые, но это не помешало зевакам толпиться возле луж. Слухи о несчастье в «Медовом источнике» быстро разлетелись по пригороду — к таверне пришли даже те, кто никогда сюда не заглядывал.
— Глядите. Девица!
В меня тыкали пальцами, обзывая убийцей.
Хихикали, шептали в спину гадости.
Наконец, законники впихнули на жесткое сиденье кареты. В полутьме я сжалась, дрожа и стискивая плечи пальцами. В груди нестерпимо жгло, словно вместо сердца там пылало мифическое Темное пламя Унсурэ. Было больно, и в то же время с
