Крестьянка в наказание - Вероника Азара
Но два года назад поездка в город резко перевернула всю нашу жизнь. В первую очередь мою.
Вспомнилось, возвращение с торгов.
Батюшка тогда загнал нас с Руланой спать, но тонкие стены каморки дали возможность слышать их с матушкой разговор. Я услышала — батюшка брякнул толстеньким мешочком с разменянными остатками золотого, выплаченного богатым господином за кружево. Матушка аж охнула, когда заглянула, увидев даже несколько серебрушек среди медяков.
— Это… Это откуда же столько?
Невольно представила, как дрожат матушкины руки и хочется ей с перепугу вцепиться себе в голову. Даже голос стал хриплым, горло перехватило, хотя обычно говорила она звонко и громко.
— А это за Рушкины кружева. Не всё, но большая часть, — едва не шёпотом пробурчал батюшка.
— Да ладно тебе… — начала матушка.
Батюшка остановил:
— Говорю тебе — золотой дал господин!
В тишине наступившей после этих слов, было слышно только хриплое дыхание матушки и то, как она резко опустилась на лавку.
— Ты вот что, — батюшкин голос тих, но говорил он строго, было ясно — решение окончательное, — Рушку от полевых работ освободишь! Неча руки портить. Пусть по хозяйству что-ничто делает, но время дашь на рукоделие её. Тот господин, что кружево скупил, сказал и дальше покупать будет! Но вот ниток пришлось городских, машинных, набрать…
— Дак как же это!.. — не сдержалась матушка, представив, сколько стоят такие нитки.
— Цыть! — по столу хлопнула тяжёлая ладонь. — Пусть попробует! Если этот господин доволен будет, нам дешевле работника нанять, всё одно от Рушки на тяжёлой работе толку мало.
Батюшка вздохнул и опять пристукнул по столу, видать матушка хотела возразить.
— Ты того, с сестрицей своей поговори лучше! Она за Рушкину работу медяшки жалкие привозила. А тут господин с первого взгляду, несмотря, что матерьял не тот, всё скупил да за такие деньжищи! Пускай объясняет, почём она раньше работу продавала!
— Ох, и правда, — зашептала матушка. — Это ж получается — сестрица нам головы дурила?
Они долго ещё обсуждали способы заставить тётушку признаться в грехе, мне было уже не важно. Главное — батюшка велел время для моей работы дать… Сладко зажмурилась, представив, как буду сидеть у оконца с рукоделием… С тем тогда и уснула.
Расчет батюшки оправдался. Осенью я отправилась с ним в город с новым рукоделием. Руланку и Олену оставили торговать под присмотром соседа, отправившегося на торг в нашей телеге, мы же пошли к тому самому важному господину. Несла рукоделие, дрожа всем телом, стараясь не отстать от быстро шагавшего батюшки, успевавшего спрашивать дорогу у прохожих и присматривать за мной, чтобы не отстала.
Шли долго, остановились перед большим сияющим в осеннем свете окном с выставленными товарами — разными сумочками (и куда такие, в них и не положить ничего), дивной формы шляпками, перчатками (эх, и крошечные же ручки у городских барышень). Были там и два волшебных платья… Я встала, словно вкопанная, разглядывая этаку красотищу, пока батюшка не дёрнул за рукав и не втащил в дверь.
Тихо звякнул колокольчик, дверь мягко закрылась и мы оказались в дивном царстве. Такого не видела даже Рулана! Ткани, кружева, готовые наряды на деревянных вешалах, словно привидения…
Долго рассматривать не дали. Из двери за высоким прилавком выплыл важный молодец, изменившийся в лице, едва увидел нас с батюшкой.
— Любезные, а дверью вы не ошиблись? — с недовольной гримасой процедил он, окидывая нас взглядом.
Мне сразу стало стыдно и за потрёпанные ботинки, и за платье, казавшееся дома прекрасным, а теперь ставшее… Линялым и некрасивым… И за батюшку в его простых штанах и рубахе с жилетом. И за его выпачканные дорогой сапожищи…
Но батюшку не смутить. Раз уж он пришёл, значит, добьётся своего.
— Ты, молодец, гонор прибери. Зови нам хозяина.
— Хозяина?!
От молодого щёголя, казалось, сейчас дым повалит. Ох, выгонит и пропала вся моя работа…
Огорчиться и пролить закипавшие на глазах слёзы не успела — из двери за прилавком вышел тот самый важный господин. В этот раз его костюм был ещё красивее, только брови нахмурены…
— Тис, что за шум?! — резко бросил он молодому щёголю, не обращая на нас с батюшкой никакого внимания.
— Так вот, пришли, орут, как у себя в деревне!
Мне захотелось оправдаться за батюшку. И не орал он вовсе, голос у него густой да громкий… Но слова вставить не решилась.
Батюшка начал сам:
— Вы, господин хороший, летось кружево у дочки моей купили. Да велели наплести из ниток хороших. Сказали, всё купите. Или что, передумали уж?
Господин окинул нас взглядом, а я вдруг поняла — забыл он обо мне и моих кружевах! Я старалась, плела иной раз ночами при свете дорогущей свечи… А он и не ждал нас… Батюшку в разорение ввела…
Заплакать не успела.
Господин окинул меня взглядом, остановился на коробе, прижатом к груди…
— А-а, ученица Маниты?!
Молча, сглатывая закипевшие было слёзы обиды, закивала головой.
— Ну, показывай! — скомандовал господин, отодвинув молодого щёголя.
Сдвинул лежавшие на прилавке ткани, освободив место.
Трясущимися руками выставила короб. Пальцы дрожали, не смогла даже узел крышки развязать. Господин сам управился, откинул крышку и заглянул в короб…
Его холёные руки доставали моток за мотком. Молча рассматривал, пропуская между пальцами плетение… Дошёл до кружева, сплетённого из дивных ниток настоящего шелока…
Взялся за край кружевного полотна и одним движением раскинул его на прилавке. Достал стёклышко и принялся рассматривать едва не каждую пядь кружевной полосы…
Рассматривал долго, первым не выдержал батюшка. Глянул на моё помертвевшее лицо и прогудел:
— Ну, так что, господин хороший…
Господин договорить не дал.
— Беру. Всё беру! Когда ещё наплести сможешь? — повернулся ко мне.
Нерешительно глянула на батюшку. И что сказать? Дело-то не быстрое, да и не мне решать, когда в город опять приеду… Батюшка ответил недоумённым взглядом.
— Весной, — решилась я. — Быстро не наплету, а зимой мы в город не ездим…
— Раньше надо, — качнул головой господин. — А если я своего человека пришлю?
Повернулась к батюшке — решать ему… Тот в ответ пожевал губу.
— Присылайте. Но не быстро, у неё и без того дел хватает…
— Хорошо платить буду! — остановил его господин. — Пусть плетёт только. К Новолетью барышни наряды заказывать будут, мне кружево нужно!
Батюшка повернулся ко мне и огорошил:
— Ну, что, Рушка, когда наплести сможешь?..
Так с тех пор и повелось. Я плела, младшие сестра с братишкой помогали наматывать нитки на челноки да коклюшки, за что батюшка выделял им малую монетку. Иногда даже Рулана помогала, особенно когда заказ был дорогой,
