Крестьянка в наказание - Вероника Азара
Олена помогала мне и с плетением. Оказалось, у неё ручки ловкие, кружево получается ровненькое. Одна беда — никак не давалось ей свои рисунки придумывать. Ну, да я ей сколки Маниты давала и простое кружево из хлопковых и шерстяных ниток она ловко навострилась плести.
Семья теперь не бедствовала. Рулану богато выдали замуж, Олене приданое уже такое приготовили, хоть сейчас замуж выдавай. Да и мне приданое приготовили, хотя и не было у меня парня. И красоты у меня не больно-то прибавилось, разве подросла, да волосы опять слегка потемнели. А вот по гулянкам ходить некогда было, да и не интересно. Наверное, уж смирилась с судьбой приживалы у Руланы или Олены… Даже то, что теперь и сама себя прокормить могу, не изменило моего нежелания покидать отчий дом.
Батюшка нанял несколько помощников, скотину в городе хорошую купил, жизнь стала сытной и радостной, чего ж мне с места срываться… Не красавица, приданое есть, но кто знает, какой мужик подвернётся? А ну как заставит кружева бросить… Или наоборот — посадит плести день и ночь? Я уж лучше дома, где даже матушка меня бездельницей безрукой звать перестала…
Воспоминания перебил топот копыт, раздавшийся с дороги, на которую мы, наконец, вышли. Теперь до дома рукой подать!
Сама не знаю, почему, опустила свою корзинку на землю, дёрнула детей вниз, заставив спрятаться за кустом. По дороге мимо нас промчалась группа всадников, сопровождавших важного нарядного господина. Господин, похоже, очень богатый. В таком платье путешествовать у нас даже староста не стал бы, надевал исключительно по большим праздникам.
— Ты чего? — возмутилась Олена.
— Не хочу с ними встречаться!
— Ну, бабы, — заворчал братишка и встал, отряхивая коленки. — Чего ты их испугалась?
— Сама не знаю, — поднялась и я на ноги, взяла корзинку. — Ладно, пошли задами, что бы нас не видели.
С тяжким вздохом малолетки подчинились.
Мы прошли кругом деревни позади огородов до самого дома. Надо же такому случиться, именно в наш дом всадники и приехали!
Всё, что успели увидеть, прежде чем схоронились за плетнём, это недовольного батюшку, стоявшего загораживая двери и уперев руки в бока. С возмущённым видом он слушал важного господина. Господин говорил тихо, а вот батюшкин ответ прогремел, казалось, на всю округу:
— Ну, господа хорошие, девок моих дома нет. Ни Рушки, ни малой. Старшая моя замужем. Это вам надо идти к старосте, она теперь при муже живёт. А на дочек завтра приходите смотреть, вечереет уж.
Господин поморщился и что-то сказал. Батюшка кликнул одного из работников:
— Отведи господ к старостиному дому!
Парень кивнул и поспешил со двора, уводя за собой незваных гостей. Господин не стал садиться верхом, а взял коня в повод и поспешил за работником.
Дождавшись, пока всадники скроются из виду, огородом прошли к задней двери. Матушка встретила, всплеснув руками:
— Да где ж вас носило?
— Да вот, Рушке чего-то привиделось, — проворчал Ольдив. — Уж не знаю, какое ей в голову втемяшилось, повела нас задами, а не дорогой.
— И хорошо, что задами, — пробасил батюшка, входя в двери. — Рушка, Олена, приведите себя в порядок! И оденьтесь поприличнее, чего-то моих дочерей ищут, кто его знает, принесёт их ещё сегодня…
Мы с Оленой переглянулись, пожали разом плечами и отправились к рукомойнику.
Умывшись, Оленка переплела мне косу, постаравшись заплести как можно туже, чтобы кудрявые волосы не выбивались. Переодели чистые платья. Понимая — батюшка не просто так велел привести себя в порядок, надела почти новое, всего два раза надёванное в храм, которое мне очень нравилось.
Стали ждать гостей. Те появились ближе к ужину. Мы с Оленкой накрывали большой стол, когда, едва стукнув в дверь и не дожидаясь отклика, порог перешагнул высокий красивый господин. Сразу узнала — это его сопровождали охранники. Следом порог перешагнул и один из стражей.
Богатый господин так и впился в нас с Оленой глазами, достав из кармана камушек на цепочке. Камушек весело блеснул. Мужчины переглянулись. Мы с Оленкой тоже переглянулись, не понимая чего ждать от гостей.
Со двора вошёл батюшка.
— Господа хорошие, больно часто в мой дом заявляетесь. Сказал же — завтра.
— Нам нужно сегодня! — сказал, как отрезал стражник. — Не обессудь, на твоих дочерей посмотрим сейчас.
У меня оборвалось сердце — что значит посмотрим? Чужие мужики на нас смотреть будут? Чего им надо-то?
Батюшка недовольно скривился, но спорить с господами не решился, позвал только:
— Мать, поди сюда!
Матушка вошла, неся на вытянутых руках большой горшок с приготовленной к ужину картоплей и едва не выпустила его из рук, увидев пришлых гостей:
— Вечера доброго, господа хорошие, — нерешительно проговорила, окинув гостей взглядом и явно прикидывая — не придётся ли и их кормить ужином.
Господ картоплей с молоком не накормишь.
Ужином кормить не пришлось.
Господин шагнул вперёд и вытянул руку с камушком. Глянул на блестевший камушек, на нас с Оленкой, прижавшихся друг к другу, скомандовал:
— Разойдитесь!
Мы переглянулись и прижались теснее. Похоже, и сестрёнке не хотелось отходить от меня. Не нравились нам пришлые, которым невесть чего надо.
— Эй, девки! Делайте, что говорят! — грубо рявкнул стражник.
Батюшка нахмурился, у матушки, едва поставившей горшок на стол, затряслись руки… Я давно приметила — не любила матушка посторонних. Всегда старалась к приезжим даже не выходить. А тут ещё и орут!
Захотелось выпрямиться и загородить её. Не успела.
Господин кинул на стражника один лишь взгляд и тот закрыл рот.
— Девушки, с вами ничего не случится. Мне нужно просканировать вас по отдельности… — господин запнулся и заговорил ласково, как с дитятей: — Мне надо, чтобы этот камушек каждой из вас по отдельности коснулся. Отойдите друг от друга.
Мы с Оленкой переглянулись. Я чувствовала — руки сестрёнки впиваются в мою ладонь и сама невольно вцепилась в неё покрепче. Казалось, отпущу — мир перевернётся и никогда прежним не будет…
— Рушка, Оленка, разойдитесь, — скомандовал батюшка. — Господин хороший, давай поскорее, чего ты там хочешь сделать, да ступайте, день к ночи идёт. Отдыхать пора.
Господин поморщился, глядя как мы с трудом расцепляем пальцы. Разошлись на пару шагов.
Подошёл сначала к Олене, помахал перед ней камушком, коснулся им лба. Ничего не произошло. Но стоило сделать широкий шаг в мою сторону, камушек ярко блеснул, а я, взвыв, схватилась за плечо — огнём полоснуло то место, где два года назад появился небольшой ожог, полученный от богини Судьбы и о котором я давно уже забыла.
— Покажи плечо!
Отскочила,
