Ведьмин костёр: обожжённые любовью - Татьяна Геннадьевна Абалова

Вскоре она рассеялась, и я увидела пламя. Сначала маленькое, как свечной огонек, но потом оно начало расти, и к видению присоединились звуки: треск горящих домов, между которыми я оказалась, и полные отчаяния крики людей. Я чувствовала жар пламени и смрад гари, но продолжала идти к строению на холме, которое не могло гореть, поскольку было каменным. На фоне объятых огнем срубов, оно выглядело зловеще.

За свою жизнь я несколько раз проезжала мимо видела крепости Ратиборов, и всякий раз она поражала меня своим величием. Готовясь к свадьбе, я думала о том, как буду жить в ее палатах. Белокаменных, но холодных. Совсем не то, что наш теплый и нарядный, благодаря резными украшениям, терем. И сейчас я безошибочно угадала каменного монстра.

Если наш город окружал деревянный частокол, то здесь на меня надвигалась мрачная крепостная стена, закрывающая половину неба. Она смотрела на реку и поля узкими глазницами бойниц. По четырем углам высились сторожевые башни, охраняющие ядро крепости – палаты, где жили Ратиборы и доставшаяся им от прежнего хозяина дружина.

Через глубокий ров у основания крепости был перекинут подъемный мост, и я не понимала, почему его не убрали. Раз горела прижимающаяся к холму деревня, то дружинники в первую очередь должны были поднять мост, чтобы защитить себя и всех тех, кто бежал от врага. Разве что враг пришел не извне, а явился изнутри?..

Я медленно шла по мосту. Пыталась сквозь клубы дыма рассмотреть стяги, раскачиваемые порывами ветра. Когда подошла ближе, в ужасе зажала ладонями рот. То был не стяги. На балке у ворот висело три тела. Я узнала их. Совсем недавно я видела их живыми: хозяина крепости – князя Ратибора, его жену и сына, чьи рыжие волосы не дали ошибиться. Я видела мертвого Игоря.

Я упала на колени и согнулась от резкой боли в животе. Боль была настолько сильной, что я закричала, не в силах перенести ее. Где–то далеко заплакал маленький ребенок, и только его непрекращающийся жалобный писк не дал мне умереть. Я нутром почувствовала, что сделай я хоть шаг ближе к воротам, и за ними меня будет ждать смерть, такая же лютая, какая постигла любимого. Но за спиной, там, где плакал ребенок, все будет иначе. Светло и… радостно. И я развернулась и пошла на этот тоненький голосок.

Ветер принес не только запах гари, но и нагнал туч. В лицо брызнул дождь.

– И давно она так мечется? – услышала я голос Петра.

– Давно. Сама не понимаю, почему ведьмовские капли принесли столько страданий, – ответила ему старуха Мирела. – Она выла в голос, но мы не могли разбудить.

Меня ударили по щеке, и я открыла глаза. Увидела сидящего на корточках Петра. Лицо оказалось мокрым то ли от слез, то ли от воды, которой брызгали, чтобы привести в чувство. Мирела держала ковши. Ее глаза беспокойно блестели.

Небо полнилось звездами, рядом трещал костер, возле которого сидели женщины рома. Как только я поднялась, они запели. Громко, надрывно. Но к моему удивлению, эти нестройные голоса развеяли ужас, который я вынесла из видения.

– Все, моя хорошая, все закончилось, – старуха погладила меня по голове, а я кинулась к Петру, встала рядом с ним на колени и крепко обняла его.

– Я видела. Я все видела, – зашептала я. – Игорь и его родители погибли, они не виноваты в смерти моих родных.

– Я знаю, милая, знаю, – Петр погладил меня оп спине. – Староста деревни рассказал. Эта страшная весть обогнала нас. Ратибор взрастил на своей груди приемного змееныша.

Я заплакала, не веря, что человека, которого любила больше жизни, уже нет. Я видела перед собой улыбающееся лицо Игоря, его лучащиеся добротой глаза и рыжие кудри, с запутавшемся в них солнце. Я слышала голос, который в восхищении произносил: «Какая же ты красивая!».

Я теперь другая. Я не видела себя, но уже знала, что той милой наивной девочки с именем Ясна больше нет. Есть Ягори, которая будет мстить.

– Что еще тебе привиделось? – старая рома наклонилась, опершись о крепкое плечо Петра. – Говори, это важно. Раз показалось прошлое, должно было прийти и будущее.

– Я не видела, я слышала. Плач младенца. Он был очень тихим, но я перестала думать о смерти и пошла на него.

Старуха цокнула языком.

– Что? – поднял на нее глаза Петр.

– Скажи, как давно ты видела свою кровь? – наклонившись еще ниже, прошептала Мирела. – Мы в пути много дней, но ты ни разу не отстирывала от исподней рубахи красные пятна.

Я напряглась, вспоминая.

– Больше месяца назад. Но это ничего не значит, – поторопилась оправдаться я. – У меня случалось, что кровь приходила через раз.

– Тебя познал мужчина? – вопрос Петра и вовсе смутил.

– Отвечай, милая, – подбодрила Мирела.

– Да, – я опустила горящее лицо. – Всего один раз. И это был мой жених.

– Оставил–таки свой след на земле, – выдохнул Петр.

– У меня будет ребенок? – я приложила руку к животу, не веря в происходящее.

– Вот почему она так долго в себя не приходила, – старуха с трудом распрямилась. – Как же я забыла спросить? Ведь тяжелым капли давать опасно.

– Я потеряю дитя?! – я еще не осознала, что ношу под сердцем ребенка, но уже страшилась лишиться последнего, что связывало меня с Игорем.

– Нет, – покачала головой Мирела. – Раз слышала детский плач, он родится, но…

– Но?

– Ведьмовская сила его тоже изменит.

– Как?

– Кто знает? Пока не вырастет, не поймем.

– Но были же случаи? – я схватила Мирелу за подол, не позволяя отойти от себя. – Скажите, что произошло с теми детьми?

– Кто обретал способность понимать звериный язык, кто сам умел превращаться в зверя, а иные были награждены колдовской силой.

– Но это же хорошо? Не во вред людям? – я жила надеждой, что дитя от Игоря станет его продолжением – добрым и красивым.

Старуха вздохнула.

– Зачем девочке печалиться о плохом? – не дал сказать ей дядька Петр. Поднялся сам и поднял меня. – Каким мамка воспитает, таким дитя и будет.

Я долго не могла уснуть. Ворочалась. Дядька Петр даже прикрикнул на меня.

–