Ведьмин костёр: обожжённые любовью - Татьяна Геннадьевна Абалова
– Не думаю. Здесь всякому Петр голову за Раду оторвал бы. А она так и не призналась, кто обрюхатил ее. Любила, сказывают, сильно, а он посвататься не пожелал.
– А где мать Рады?
– Вдовец наш Петруша. Сам девчонку растил, баловал. Видишь, одежда какая дорогая. Теперь совсем один остался. Мы давно могли в другой табор перейти, но как его бросить? Сроднились уже.
– Дядька Петр сказал, что вы можете меня мастерству рома обучить, чтобы в городе новую плясунью за одну из вас приняли, – я нарочно отвлекла бабушку от грустных дум. Видела, что та уже трет глаза, готовые вот-вот пролиться слезами.
– За танцами к Зорьке обращайся, мои ноги давно не годны коленца выделывать. А вот ворожбе я научить в силах. Ты, наверное, сама уже догадалась, что каждая рома чуть–чуть ведьма?
При слове «ведьма» я вздрогнула.
– Да не пугайся ты так. В нас напускного больше, чем всамделишного. Чтобы стать настоящей ведьмой надо пожить у колдовского источника, а его не так легко найти. Далеко не всякой из нас посчастливилось побывать там. Владеем немножко чарами, но тут больше от знания людских душ, чем волшебного.
– А как же гадание? Можно, конечно, наплести о будущем, а ну как спросят о прошлом?
– Подай–ка мне вон тот ларец, – она показала пальцем на лежанку, в голове которой виднелась корзина, наполненная всякой всячиной. Я на коленках поползла в дальнюю часть кибитки.
Небольшой ларчик оказался старым, потертым, и отчего–то в руках его держать было неприятно. Я поморщилась.
– Что? Почувствовала? Колдовское дерево непременно нужно обшить кожей, иначе все его волшебные свойства испарятся.
– Что за странная кожа? Тонкая, шелковистая… – я поднесла ларец к свече. Ее старуха запалила сразу же, как только я пожаловала в кибитку со своей сумой. Уже стемнело. – Телячья?
На ощупь она мало походила на ту, из какой шили обувь.
– Все, что ты видишь, долгие годы находилось у колдовского источника. Чтобы в амулете сохранились силы, его обшивают кожей последней ведьмы.
Я тяжело сглотнула и, не в силах понять произнесенных слов, пискнула:
– Последней ведьмы? Кожа, что ли, человеческая? – я торопливо сунула ларец в руки Мирелы и вытерла ладони о платье.
– Так и есть. У каждого источника живет старуха, его стерегущая. А сама она – строгий служитель Закона Кармы и обладатель пограничной силы Слави, Яви и Нави.
Я шепотом повторила за Мирелой последние слова, понимая, что она говорит о ведьме, живущей на границе меж двух миров: живых и мертвых.
– Там все, и воздух, и деревья вокруг, и даже самый малый камешек, пропитываются колдовской силой. Из деревьев, коим по возрасту иногда больше тысячи лет, делают амулеты. Но чтобы подольше сохранить в них силу, используют кожу последней ведьмы. После ее смерти, конечно. Другую применять нельзя, не поможет. Амулеты настолько редки, что их, точно драгоценность, передают от матери к дочери.
Я, не дослушав Мирелу, выскочила из кибитки и, упав на колени, вывернула на траву содержимое желудка.
– Ты погоди блевать, – окликнула меня старуха. – Капли на пустой живот пить нельзя.
– Какие капли? – прохрипела я.
– Известно какие. Колдовские. Хочешь же промышлять гаданием, как рома? Без этого нельзя.
– Я стану ведьмой? – я поднялась с колен и вытерла рукавом рот.
Мирела открыла шкатулку и на просвет посмотрела содержимое темной склянки.
– Нет. Но ты будешь видеть то, чего другим не дано.
– А вы ведьма?
– Нет. Говорю же, чтобы стать настоящей ведьмой, нужно у источника пожить. А это не всякий выдержит. Можно и умереть. Колдовская сила в больших количествах способна погубить. А в малых, – она потрясла пузырьком, – только на пользу.
– Что там? – я боязливо посмотрела на руки ведьмы.
– Простая ключевая вода. Но стоит ее подержать в ларце, как она пропитается колдовской силой. И так из раза в раз.
– А вам не жалко делиться такой редкостью?
– Для дела общего ничего не жалко. Станешь немножко рома. В твои зеленые глаза не всякий решится посмотреть.
– Почему зеленые? Они у меня карие, – я придвинулась ближе, чтобы Мирела рассмотрела.
– Прости, деточка, но таковы законы колдовства. Ты изменишься. Разве дядька Петр тебе не сказал, когда отправлял ко мне?
– Нет, говорил, что научите мастерству рома, – мой голос дрожал. – Щеки накрасите, брови насурьмите, чтобы я сама на себя похожа не была…
– Колдовство – это темная сила. И за обладание ею нужно заплатить. Ты перестанешь быть прежней, – она взяла меня за подбородок и повертела, чтобы рассмотреть лицо. – Не бойся, красоту не потеряешь, но узнать тебя будет сложно. Ты просто станешь другой. Разве не этого ты хочешь сама? Жить свободно, не оглядываться и не бояться, что в тебе распознают княжну из рода Беримиров?
– Но я привыкла к себе такой… И еще… мой жених Игорь. Вдруг я ему не полюблюсь в новом облике? – я все еще надеялась, что мой суженый не причастен к смерти близких.
– Разве ты мечтаешь, чтобы тебя любили только за карие глаза? А как же душа? Если чувства настоящие, то он всегда узнает в тебе свою возлюбленную. А сейчас нужно постараться выжить. Хотя бы для того, чтобы встретиться с ним вновь.
Глава 5
Кто знал, что дядька Петр и бабушка Зорьки придумают такой необычный способ обмануть моих врагов? Я страшилась выпить ведьмины капели, но спорить не стала. Лучше уж измениться, чем погибнуть. Обещали же, что останусь красивой.
Бабушка Зорьки неожиданно громко свистнула. Прибежала девчонка лет десяти. Блеснула черными глазами.
– Принеси чашку наваристой похлебки, – приказала ей Мирела.
Когда ее приказ был выполнен, она заставила меня съесть все до последней капельки. Бросила на землю одеяло и указала расправить его.
– Зачем? – удивилась я, когда старуха велела лечь.
– Чтобы не убиться, – коротко объяснила она, с кряхтением выбираясь из кибитки. Я не успела спросить, почему я могу убиться. – Теперь высуни язык. Больше.
Страшась того, что произойдет, я закрыла глаза. Почувствовала, как на язык упала капля, другая, третья. Без вкуса и запаха. Старуха запела на непонятном языке. Я прислушалась к своим ощущениям и только
