Проклятье Первородных - Мари Браулер
Дом с потрескавшейся краской на стенах явно стоял долгое время без жильцов. Анагиана смотрит в темные окна, и где-то глубоко внутри мелькают картины, когда внутри окон дома горел яркий свет.
Картины девочек все ярче и четче всплывают в памяти. Она забыла, что раньше могла помнить. Забыла, что могла мечтать.
* * *— Я видела такого красивого мужчину сегодня! — Девочка откидывает волосы назад и мечтательно смотря в окно. —
— Ты говоришь про того парня, высокого с русыми волосами, из параллельного класса? Который постоянно пялится на тебя на переменах.
— Да нет! Глупости! С чего это я буду я дружить с ровесниками. Я видела взрослого мужчину Идеального. Вот такого бы мужа.
— Где ты могла встретить в нашем городе идеального мужчину? — Недоверчиво спрашивает рыжеволосая девочка.
— А я и не сказала, что он из нашего города, — девочка с черными волосами мечтательно закатывает глаза. — Он стоял напротив дома на другой стороне улицы. Высокий, красивый. Смотрел прямо на меня. Вот такого мужа я хочу.
— Ты не разговаривала с ним? — Девочка с пшеничными волосами с тревогой смотрит на подругу. — Ты же помнишь, об этом говорили в школе, ни в коем случае нельзя разговаривать с незнакомыми мужчинами.
— Ой, все эти правила никому не нужны, — гневно отвечает девочка, поправляя длинную черную прядь. — Ничего не будет если я поговорю с ним.
* * *— Глупая, как же ты маленькая и глупая. Ты не имеешь ни малейшего понятия, куда приведут твои пустые мечты, — шепчет идеальной красоты женщина, не понимая, что такое теплое и соленое стекает по щекам.
Она еще не привыкла к слезам, и забыла, что такое печаль.
Анагиана долго смотрела на заброшенный дом. Она не знала, что дом стоит пустой с того самого времени, как убитые горем родители уехали подальше из города, где случилась страшная трагедия. Одним темным зимним вечером их дочь и три другие девочки, никому ничего не сказав, ушли из дома.
Искали девочек всем городом почти трое суток, вызывали полицию штата. Ничего не нашли. Никаких предметов одежды, ни рюкзаков, ни заколок для волос. Девочки просто исчезли. Кто-то видел, как девочки шли по дороге к Темному озеру. Что они могли делать там холодной ночью?
Девочки дружили с детского садика, потому что у всех были дни рождения во второй половине декабря. В этот страшный год они также вместе отмечали день рождения, пели песни, веселились. И с радостью ждали Рождества.
Родители высокой девочки с черными блестящими, как смоль, волосами так и не оправились. Они уехали подальше из места, где все напоминало о дочери. Мать умерла через год, отец через два года после исчезновения девочки.
Ничего этого Анагиана не знала. Но не понимала, почему не может сдвинуться с места и что так сильно давит в груди. Она медленно повернулась и пошла по улице, смотря прямо себе под ноги. Несколько раз она вытирала мокрые дорожки, которые струились из глаз вниз по щекам.
Она забыла, что могла плакать. Забыла, что могла смеяться.
Анагиана медленно теряла силы. Она смотрела на удивительно звездное небо и видела серые, почти прозрачные глаза, от которых в прошлый раз чуть не погибла. Почему рядом с Клеоном все тело согревало теплом? Поворот головы, рассыпающиеся по плечам русые волосы. Кристально-прозрачные глаза. От одного взгляда первородная сущность ощущала смертельную угрозу. Но другая часть, похороненная очень глубоко, ощущала всепоглощающее желание жить.
— Вернись пожалуйста живым, Клеон! — Прошептала женщина, смотря на звездное небо. — У тебя достаточно сил, чтобы выбраться оттуда живым…
Глава 23. Третье видение
Подавленные образы никогда не останутся в подсознании. Мозг человека устроен так, что блокирует травмирующий опыт, до последнего пытаясь спасти личность. Но однажды тщательно сдерживаемые картины прорвут плотину и затопят бурным потоком сдавшийся мозг. Кричащее безумие.
Он снова лежит на кушетке, к голове подключены датчики самого современного аппарата в психиатрии, замедляющего бета-ритмы. Тихий звук работающего монитора прерывается только дыханием. Пока спокойным.
— Клеон, я хочу, чтобы ты вспомнил свою третью поездку. Ты помнишь, где ты был? — доктор Монморанси всю неделю настраивала себя на сеанс с Клеоном, который после экспедиции по четырем местам, медленно сходил с ума.
Каждый день ей звонил младший брат Клеона, Павел, в голосе которого слышалось явное беспокойство за состояние старшего брата.
Последний звонок был за день до третьего сеанса с Клеоном.
— Доктор, что-нибудь получается? Есть положительные результаты? — обычно веселый и беззаботный Павел даже не пытается скрыть тревогу.
— Первые два сеанса прошли успешно, — доктор Монморанси в разговоре с братом Клеона тщательно следит за тем, что говорит.
Не только для того, чтобы соблюсти правило доктора и пациента и не выдать конфиденциальную информацию. То, что доктор слышала на сеансах гипноза с Клеоном, она никому вообще не собиралась рассказывать.
— Да мне сказали врачи, что после второго сеанса, Клеон хотя бы стал засыпать, — в тоне Павла слышится небольшое облегчение. — Правда состояние брата все равно оценивается, как критическое.
— Подождем третьего сеанса, — спокойно говорит доктор Монморанси, которая привыкла успокаивать родственников пациентов. — Наблюдаются некоторые улучшения, нужно провести еще процедуры.
— Доктор! Что-нибудь нужно? Если необходимо купить оборудование или лекарства, сразу говорите. Деньги — вообще не проблема. Я заплачу любую цену. — В голосе Павла все-таки прорывается паника, и доктор понимает, что не ошиблась в своей оценке очень близких отношений между братьями.
— Пока все нужное есть, Павел, успокойтесь, все будет хорошо, — Монморанси говорит нужные слова, но сама не верит до конца в успешный исход. Но не может же она высказать свои опасения родственникам?
Клеон пришел на третий сеанс, находясь под наблюдением в стационарной психиатрической клинике. Действительно, после первых двух сеансов состояние немного улучшилось. Клеон стал самостоятельно засыпать.
Он по-прежнему вскакивал с дикими криками посреди ночью и долго сидел, покрытый испариной, смотря безумными глазами в одну точку. Однако Клеон больше не впадал в ступор, кататоническое состояние не возвращалось.
— Ты помнишь свою третью поездку, Клеон? — доктор
