Семь ступеней в полной темноте - Павел Георгиевич Чагин
– Такие как ты истребили ее племя, – резонно заметил Арон.
– Я слышал об этом, и в долгу не останусь. Ее стараниями боль ушла. А твоя чудесная мать… я не знаю как это выразить. Она словно схватила мою душу за шиворот и вернула в тело.
– Ей не привыкать делать что-то с силой. Чаще она помогает душам найти выход. Ну, по крайней мере так было. – уточнил Арон.
Он перевел взгляд на Уну, но та не повела и ухом.
– Знаю… – Рассмеялся парень. – Я все про нее знаю.
Кеннет, постучав яйцом о наковальню принялся снимать скорлупу. А Уна отвела глаза заранее зная о чем он сейчас скажет.
– Ведь если мужчина и женщина спят в одной постели, между ними не должно быть секретов?
– Вероятно… – смутился Арон его прямоте.
–Ты ведь пришел сюда, чтобы поговорить об этом?
Арон кивнул.
– Это для тебя проблема? Я имею в виду разницу в возрасте.
В лице Уны снова ни дрогнул ни один нерв. Разве что щек коснулась еле заметная краснота.
– Пойми правильно, не то, что бы я против…
– Но, дело не только в этом, да?
Оценив парня взглядом, Арон придержал заготовленную фразу. В глазах Кеннета светилась холодная уверенность. Арон понял, что оба они ждали его вопросов, и заготовили ворох ответов.
– Я знаю кто есть она, – Арон стал серьезнее. – Осталось узнать кто есть ты.
– Справедливо… – Кеннет дочистил яйцо и запихнул его в рот. Прожевав неспеша, он запил из кувшина.
Мать Арона оттолкнулась от верстака и подойдя к юноше, обняла его за плечи. Они переглянулись.
– Он поверит… – сказала она тихо.
Уна одарила сына долгим задумчивым взглядом и, сообщила:
– Это Олаф – твой отец.
Глава 38. Воскрешение из мертвых.
– Олаф? – переспросил Арон.
– Да, милый. Тот самый Олаф, от которого я тебя родила.
– Ага… Интересная версия.
– Я не сошла с ума. В моем сердце любовь жила лишь однажды, и это чувство я ни с чем не спутаю. Сердце узнало его сразу, как только взяла его за руку, – ответила она спокойно.
– Это не совсем так, – поправил Кеннет. – Я был Олафом.
Арон с трудом подавил растущее внутри раздражение. В душе его просквозило холодом.
– Сын мой, – улыбнулась Уна. – Я ведь далеко не дура. Ты оскорбляешь меня недоверием. Если бы я почувствовала фальшь, то сама открутила бы ему голову. И, если я говорю, что перед тобой Олаф, значит у меня есть на то веские доказательства.
Арон взвесил каждое ее слово. Ничего не попишешь, по крайней мере, он ее выслушает. Звучит как бред, но заподозрить мать в наивности он не мог. Уна похлопала Кеннета по плечу, намекая что теперь его слово. Тот запил еду, вытер рот и неспеша прожевался.
– Твоя мать не совсем права, – начал он. – Имя мне Кеннет и дано оно было при рождении. Хотя с ранних лет в своих не детских снах я был Олафом. Ну или Бойдом для верности. Помнится так меня называли за седые волосы. поначалу сны были красивой сказкой на фоне жестокой реальности, пока в возрасте пяти лет я не попал в кузницу. Вот там то и оказалось, что грезы, хоть и были грезами, но знания давали совершенно реальные.
Арон потер шею, и провел рукой по волосам.
– Предположим, так и было. А кто были те люди что искали тебя?
– Я же говорил, – это мои родные братья. Я просил тебя не убивать их именно поэтому. Отец мой был жесток, но, когда я рос, братья были добры ко мне. Однако, так сложились обстоятельства, что они и были командой корабля, что приплыл сюда чтобы продать меня и еще несколько бедолаг в качестве рабов.
– Ты был рабом?
– Это наказание, – пояснил Кеннет. – Наш вождь так решил. В свое время я довольно-таки сильно чудил. Пытался сбегать, но меня быстро находили. Сам же все видел, как это делается. Я птица вольная, любознательная, а у них так не принято. Все должны подчиняться ярлу. По крайней мере до того момента, как осмелятся бросить ему вызов.
С пониманием ко мне относился только шаман племени. Он курил много разной травы, питался одной медовухой и частенько общался с духами. Шаман часто говаривал, что боги решили меня одарить, но немного перестарались, вложив столько знаний в такую маленькую и дурную голову. Шаман мудрый, он сказал мне затаится чтобы лет до семи дожить. А то люди стали шарахаться. У нас странных шибко не любят. Могут по-тихому придушить и в море бросить. Если ты не шаман, конечно. Но у нас уже был один.
Мать моя была трелом – рабыней и наложницей. А братья имеют родство только по отцу. Матери были разные. Ярл, невзлюбил меня сразу, но матушка была добрая. Хоть и зачали меня силой, но все же я был ей сыном. Кстати, отец купил ее где-то в этих местах. Она кормила меня остатками пищи с его стола и иногда, когда ярла подолгу не было, позволяла спать с собой в обнимку…
Кеннет взгрустнул мельком.
– Почему была? – спросила Уна.
– Умерла. Отец убил в пьяном бреду. Такое у северян в порядке вещей. Она была не единственно женой и не самой любимой. А нрав имела стойкий. Я пытался мстить и даже выбил ярлу глаз. Он хоть и гнида, но вину чувствовал. Убивать меня не стали, но били долго.
– Тебя не сильно жалели, – заметил Арон.
– А я о чем? Благо, что на то время стояла весна, хоть и северная. И убежав от сородичей в сотый раз я смог худо-бедно подлечиться. Но за весной и летом неизменно следуют дожди и зимы. Хоть я и обладал огромными знаниями, но все же был ребенком и не успел подготовиться. К тому же, меня все еще искали, а это не позволяло осесть на одном месте. Приняв единственно верное решение, я решил убраться подальше. Забрался тайком в большой ярик на пристани и там спрятался.
Уна рассказала мне о твоем чудесном воскрешении и нескольких месяцах небытия до этого. Примерно в то время мне было уже десять. Я, как и ты, был присмерти. Сказалось долгое пребывание на морозе, под лавкой ярика. Нашли меня не сразу, еще пара часов и было бы поздно. Вот тогда-то мы с тобой и встретились, Арон. Помнишь, я говорил тебе, что
