Сон в тысячу лет (СИ) - Елена Кондрацкая
— У моего… — она заколебалась. — друга есть такой веер. Не знала, что листья ещё и острые.
— А-а-а, — протянул дедушка Кио, поравнявшись с Мико и взглянув на дерево. — Твой друг, должно быть, тэнгу. Только они знают как управляться с листьями клёна и держат это знание в секрете. Большие умельцы, эти тэнгу, всё, что угодно способны превратить в оружие. Давным-давно, несколько тысяч лет назад, ёкаями правил клан тэнгу. В кровопролитной войне их свергли волки-оками. Оками боялись мятежа и всем тэнгу отрезали крылья, даже младенцам, решив, что без крыльев, униженные и сломленные, они не будут угрозой. Тогда-то хитрецы-тэнгу и научились использовать ветренный клён, чтобы продолжать летать. Их месть оками была жестокой… крайне жестокой… — Кио поднял глаза к небесам, будто бы вспоминая события, свидетелем которых был сам. Тяжело вздохнул, поднял с земли опавший лист и подставил солнцу так, что прожилки засветились, пропуская лучи. — Волкам-оками понадобилась тысяча лет, чтобы возродить свой род. Нам всем очень повезло, что до этого кошмара и после тэнгу выбирали путь мира. Очень повезло. И мне жаль, что трое Хранителей допустили ту же ошибку.
Дедушка Кио выпустил лист из пальцев и он медленно заскользил вниз, качаясь на потоках воздуха, и мягко опустился на траву и вспыхнул, обратившись в пепел.
Мико, наблюдавшая за этим, вздрогнула и подняла обеспокоенный взгляд на дедушку Кио.
— Какую ошибку? — спросила она.
— Обломали крылья своему другу, — ответил дедушка Кио, заложив четыре руки за спину и беззаботно улыбаясь. — Поверили, что униженный и сломленный, он больше не будет для них угрозой.
— Что вы имеете в виду? — Взволнованная Мико развернулась к нему всем телом. — Вы что-то знаете? О Рэйдене?
Дедушка Кио пожал плечами.
— Ничего не знаю. Я пришёл, чтобы отдать тебе это. — Он забрался рукой за пазуху и извлёк оттуда чёрную персиковую косточку. — Ты забыла в рёкане.
Мико удивлённо моргнула и подставила руки. Сухая косточка упала на ладони.
— Вы же сказали, что в ней нет ничего особенного, — пробормотала Мико.
— Так и есть.
— Но почему тогда…
— Иногда ничем не примечательные вещи оказываются полны чудес. Если знаешь, куда смотреть и во что верить, — хихикнул дедушка и Кио и, не дожидаясь, пока Мико переварит сказанное, с удивительным для старика проворством заковылял прочь. — Ещё увидимся, маленький сорняк. — бросил он не оборачиваясь и, махнув рукой, скрылся за поворотом.
Мико в недоумении посмотрела на косточку. В ней совершенно точно не было ничего особенного.
В итоге прогулка по саду не успокоила Мико, а заставила нервничать ещё сильнее — странный разговор с дедушкой Кио не шёл из головы, и Мико не знала, что думать. Искать смысл в его странных словах или спиваться всё на слабоумие тысячелетнего ёкая, который уже так стар, что единственная его забава — потешаться над глупыми людьми. Но Мико хотелось найти в его словах надежду. Он сказал, что Рэйдена не сломать, что тэнгу хитры и изобретательны. Возможно, ему и вовсе не понадобится помощь? Возможно, даже арест — часть его странного плана, того, в который он втягивал Мико с первой их встречи. Наверняка так и есть. Наверняка он спасётся и сам, и она просто попусту за него переживает, а он, если узнает об этом, наверняка отпустит пару пошлых шуточек и посмеётся над ней.
Мико очень хотелось, чтобы от этих мыслей улеглась тревога, но легче не становилось. Плохо предчувствие усиливалось и крепло тем больше, чем ближе к горизонту опускалось солнце. Мико сидела в своей комнате в нижнем кимоно в ожидании служанок и глядела на разложенные на столе персиковую косточку и лист клёна, что зачем-то сорвала с дерева, исколов пальцы.
Мико едва ли заметила, как пришли служанки и принялись её причёсывать и одевать.
«Как будто собирают к гостю в рёкане», — промелькнула мысль и рассеялась, вытесненная тревогой.
На плечи надели кимоно, на пояс повесили меч, а в волосы вставили заколку с семью звенящими цепочками. Именно этот звон заставил Мико прийти в себя и посмотреться в большое напольное зеркало. В волосах блестела заколка Хотару — латунный журавль с раскрытыми крыльями. Мико повернулась спиной — на спине кимоно был вышит танцующий на снегу журавль.
— Что? Почему… эти вещи… — пробормотала она и коснулась рукояти меча. Зачем ей на церемонии меч?
Служанка, решившая, что это вопрос, поспешила ответить.
— Как же, принцесса, — застенчиво улыбнулась она. — Это ваши вещи.
— Мои? — тупо переспросила Мико.
— Вещи принцессы Эйко, — растерянно пояснила служанка, явно не понимая, почему Мико задаёт такие странные вопросы. — Три дара Сияющей Богини благословлённому дитя в день появления на свет: меч, рассекающий заклятия, заколка, защищающая разум, и свадебное кимоно из нетлеющего шёлка, что согреет даже самой лютой зимой.
В груди что-то неприятно ёкнуло, и Мико снова уставилась на своё отражение. Оно было прекрасным, удивительным, полным силы. Кимоно сидело как влитое, меч придавал уверенности, заколка блестела в лучах закатного солнца, но… что-то отчаянно казалось Мико неправильным.
— И все эти вещи на мне, потому что…
Служанка вконец растерялась, раскраснелась и распереживалась.
— Вы… вам не объяснили, госпожа?
Мико покачала головой.
— Я… прошу прощения, — залепетала служанка. — Я сама толком не знаю, могу рассказать так, как понимаю, и что слышала, но будет лучше, если вам расскажет кто-то из Хранителей.
— Ничего, — Мико вежливо улыбнулась, надеясь этим успокоить девушку. — Расскажи, как понимаешь.
Служанка замялась, подбирая слова. И отчего-то этим напомнила саму Мико.
— Эти вещи, вроде как должны помочь заклинанию, пробудить ваш дух, дух принцессы, госпожа. Вы отыскали их или они отыскали вас, вы… вроде как связаны с ними. Ну, то есть. Вы вроде как стали одним целым теперь. И принцесса Эйко, то есть вы вроде как теперь должны обрести полную силу. Но я… я не знаю, правильно ли всё рассказала, госпожа, поэтому прошу меня простить.
Служанка принялась кланяться, а Мико в третий раз взглянула на себя в зеркало. Она должна стать с этими вещами одним целым? Должна ли она при этом что-то чувствовать? Никаких изменений Мико не замечала, но и не знала, должны ли они быть. Она всё ещё было просто Мико, такая же, что и в день, когда переступила
