Элементально - Кароль Елена
Кажется, это было верным решением.
Она улыбалась. Она снова улыбалась!
Он больше не приходил к ней в постель — она была занята.
Он больше не приглашал ее на ужины — таков был план.
Он больше не навязывался — не имел права.
Но наблюдать ему никто не запрещал.
Ему было сложно. Очень сложно. Но в самые непростые минуты перед внутренним взором вставало лицо Райвер, и в голове звучали ее слова о душе и благородной драконьей сути. Пока это спасало.
Но лишь пока…
Наблюдая за Марьяной и ее питомцем, он все чаще замечал, что подаренная самка дракониска уже ощущала его присутствие. Пока больше на инстинктивном уровне, чем осознанно, но вскоре придется озадачиться и другими артефактами, чтобы не выдать себя.
Что за глупое имя — Пельмешка?! Пламя! Ее зовут Пламя! Благородно, как и ее происхождение с родословной, длиннее, чем у многих породистых щенков.
Но нет! Она называет ее Пельмешка! Такое могла придумать только Марьяна.
Но ему и на это плевать.
Зато она улыбается.
А когда он впервые за эти бесконечно долгие дни пришел к ней открыто, то последним, что отчетливо отпечаталось в его сознании, было понимание, как же она все-таки прекрасна.
Просто безумно!
ГЛАВА 27
— Марьяна…
Я вздрогнула от голоса графа и поймала его взгляд в отражении. Он снова был в смокинге, и снова шейный платок в тон к платью, но глаза… Потемневшие от страсти, абсолютно безумные. Его взгляд шарил по моей спине, по волосам, по лицу в отражении — и не мог остановиться. Словно то письмо вытянуло из него последние силы, и безумие окончательно захватило разум.
Стало страшно. Не за себя, а, как ни странно, за него. За себя я не боялась совершенно, почему-то окончательно уверовав, что Герман ни за что не причинит мне вреда. А вот себе… Что он натворит в таком состоянии? Сможет ли жить с этим дальше? А ведь нам уже пора отправляться во дворец. А там люди, ифриты, императорская чета, новые провокации…
Поднялась и шагнула к нему. Не знаю, когда успели выбежать служанки, но в комнате мы находились одни. Пельмешку я не считала, она блаженно спала в своем гнездышке у окна.
— Герман? — Подошла вплотную и с тревогой всмотрелась в его лицо. — Тебе плохо? Только не молчи. Скажи хоть что-нибудь. Любую гадость, я пойму.
Я не рискнула его коснуться, но так пристально всматривалась в его глаза без единого проблеска разума, что сразу же поняла, для чего он подался ко мне. Отступила. Сейчас он вряд ли себя контролировал и не сумеет остановиться после первого поцелуя. К остальному я не готова.
Но отступление оказалось ошибкой.
По его лицу скользнула хищная усмешка, и Герман сделал шаг ко мне. Словно опытный охотник, загоняющий добычу, он двинулся вперед. Мой шаг назад, его — вперед. Нервный и заранее проигрышный танец. Стена оказалась слишком близко, и когда я прижалась к ней спиной, то поняла, что проиграла. В его глазах светилось торжество, я же лишь крепче стиснула зубы. Рано праздновать победу, драконище. Рано!
— Тронешь меня, и ни на какой бал мы не пойдем, — процедила тихо.
— Плевать. — Его речь больше напоминала глухое рычание, но я сумела разобрать слова. — Моя добыча. Моя женщина!
— Ошибаешься. — Я все пыталась остановить его словами, понимая, что если перейдем к полноценному столкновению, победителей не будет. — Я не добыча! Я личность! — Видя, что все без толку, привела самый сильный аргумент. — И не твоя!
— Моя! — взревел так, будто был в драконьей ипостаси, и начал меняться. Сжал мои плечи, кажется, до синяков, склонился, не обращая ни малейшего внимания на мои ладони, упиравшиеся ему в грудь, дыхнул в лицо драконьим жаром, вызывая скорее отвращение, чем страх от той промежуточной ипостаси, что сейчас меняла его тело…
И взвыл.
Сначала не поняла, в чем дело, но Герман, оттолкнувший меня в сторону, закружил по комнате, пытаясь руками добраться до своей спины. Как он ругался! Как кричал!
Я же, вжавшись в стену, круглыми от ужаса глазами наблюдала, как милая и ласковая Пельмешка без особых усилий раздирала в клочья не только одежду, но и спину графа. Ее воинственный клич по сравнению с воплями Германа казался мышиным писком, но сам поступок…
— Пельмешка, нет! Хватит! Достаточно! — В стороны летели уже не только лоскуты одежды, но и кровавые брызги. Казалось, она выдирала ему позвоночник и уже чуть ли не внутренности — все было залито кровью. Спина, пол, сама дракоша… — Хватит! Фу!
Мой вопль совпал с рыком дракона, но случилось чудо: алая крошка соскочила со спины жертвы и, довольная победой, поковыляла по полу ко мне. Лапы в крови, морда в крови. Но такая довольная, как если бы только что единолично спасла меня от вражеской армии.
— Спа-сибо, — прохрипел Герман, припав на одно колено, и я, позабыв о Пельмешке, тут же уставилась на него, понимая, что точно ослышалась. Дракон благодарит? За что?! В его глазах больше не было безумия, но боли — хоть отбавляй. — Позови Хавьера…
Дергано кивнула и, стараясь не думать, подхватила на руки Пельмешку и рванула за помощью. Обнаружила в гостиной бледных служанок, тут же отправила одну за магом, а вторую за водой и чистыми полотенцами. Сама, кусая губы, вернулась в спальню и обнаружила Германа лежащим на животе, прямо на полу. Глаза дракона были закрыты, и я, испуганно всхлипнув, шагнула к нему, но по комнате разнесся его спокойный голос, хотя глаз он так и не открыл.
— Я в порядке. Позвала Хавьера?
— Кати отправилась за ним…
— Сама в порядке?
Судорожно кивнула, но сразу сообразила, что он не видит, и произнесла вслух:
— Д-да.
— Присядь лучше.
Он не приказывал, скорее просил, но я сразу выполнила его пожелание, еще крепче прижав к груди тихо тявкнувшую Пельмешку. Сложно было понять, что я чувствовала в эту минуту. К нему, к дракошке, к произошедшему… Все случилось слишком быстро и не укладывалось в моей голове.
А что, собственно, произошло?
— Почему…
Я не смогла сформулировать вопрос, но Герман понял меня и так.
— Дракониски не только питомцы, но и охранники. Кажется, твоя решила, что я представляю для тебя угрозу. — С пола донесся тихий смешок. — Никогда не слышал о настолько быстрой привязке питомца к хозяину. Признайся, чем ты ее покорила?
Ответить я не успела. В покои буквально ворвался митр Хавьер, за ним следом вбежали служанки, как будто специально поджидая момент, а затем все закрутилось и завертелось. Первым делом маг остановил кровотечение и выяснил, что произошло. Герман в подробности не вдавался, упомянув лишь, что это все моя Пельмешка, но претензий он к ней не имеет. Повреждения оказались слишком серьезными, а его собственной регенерации не хватало, чтобы быстро залечить раны, поэтому он и воспользовался помощью мага. Как только стало ясно, что угрозы для жизни графа нет, Герман объявил, что переоденется и мы все-таки отправимся на бал.
— Что? — Я смотрела на него как на сумасшедшего. — Но ты же ранен!
— Я в полном порядке. — В подтверждение своих слов он легко поднялся на ноги, но я все-таки заметила промелькнувшую по лицу гримасу боли. — Митр Хавьер, осмотрите Марьяну и… — бросил нечитаемый взгляд на сидевшую на моих коленях дракошечку, — Пельмешку.
И ушел, не обращая ни малейшего внимания на свой обнаженный торс и кровоподтеки.
Наш осмотр надолго не затянулся: маг лишь убрал следы крови с моего платья и убедился, что сама Пельмешка ни капельки не пострадала, после чего поручил заботу о нас служанкам и поспешил за графом.
Сама я пребывала в откровенном смятении, но от успокоительных настоек решительно отказалась. Тут не капельки успокоительного нужны, а ведро! Но столько я не выпью.
Минут через пятнадцать, когда девушки как раз успели искупать Пельмешку и подправить пару выбившихся из прически локонов, вернулся Герман. Ничто не говорило о том, что произошло здесь всего полчаса назад, лишь во взгляде больше не было того всепоглощающего безумия. На этот раз в нем поселилась хмурая задумчивость.
