Я разорву эту помолвку! (СИ) - Хэйли Джейкобс
— Прости… Флоренс, прости я не хотел причинить тебе боль, — Джеймс зарылся рукой в волосы и отчаянно корил себя.
Я оглянулась. Дверь была так близко. И все же я не могла уйти. Он выглядел таким несчастным.
Присела рядом. Его голый торс меня немного смущал, но это было терпимо.
— Все в порядке, — осторожно протянула руку и коснулась его сжатого на бедре кулака. — Правда, мне не больно… Так, а что тебе снилось? Мы можем об этом поговорить, если хочешь. Честно, я не убегу и выслушаю, все, что ты захочешь рассказать.
Джеймс замотал головой.
— И это тоже пройдет, — вздохнула я.
Он слабо улыбнулся.
— «Даже если все очень плохо — когда-нибудь это кончится. Ничто на свете не вечно»?
Я кивнула.
— Я ненавидел тебя за эти слова, — усмехается он. — такие хладнокровные и жестокие строки, совсем не переживала, и не ждала.
Вспомнила, как вывела три строчки на обратной стороне письма и отправила его назад. Это было так давно, а он все еще помнит.
— Ты ведь сам не хотел, чтобы тебя ждали.
— Это так. И все же, я хотел, чтобы вопреки моей просьбе…
Он не договаривает, но этого и не нужно.
Я его прекрасно понимаю. И даже когда Джеймс молчит, мне кажется, что все его чувства передаются и мне. Это удивительное взаимопонимание.
— Но именно из-за этих слов я не мог сдаться. Мне казалось, что если я сдамся, то ты точно решишь, что я последний придурок. Я боялся, что может случится с девушкой, от которой я убежал на войну и встретил там свою гибель… Что она подумает, что подумают другие… будет ли ей грустно, если я выживу, захочет ли она, чтобы я вернулся к ней, примет ли она меня такого… Я много думал о тебе, Флоренс.
Я выдерживаю его напряженный взгляд.
— Там все было по-другому. Я понял, каким оказался дураком…
Джеймс начинает свой рассказ. Он говорит много, но без подробностей. Иногда его голос срывается, иногда пауза затягивается, а затем он продолжает снова. Я слушаю молча. Ему и не нужны мои слова утешения или вопросы. Он должен выговориться. Сам.
Он не скрывает некоторые моменты, которые леди лучше не знать, не пытается быть равнодушным, в его голосе много чувства вины и сожалений, горечи; но с каждым предложением его лицо будто становилось светлее, уходили прочь из глубины глаз мутные водовороты темноты и следы печали…
После того, как он замолчал мы еще долго сидели рядом, не касаясь друг друга. Физически. Но я продолжала ощущать это единение, понимание, которое вышло на иной уровень.
Однако свой язык я продолжала держать за зубами. Отчаянно хотелось все рассказать и в то же время похоронить этот секрет в глубинах собственной души.
В конце концов я встала и пузырь, отгораживающий нас от всего остального мира лопнул. Связь была прервана. Возможно, так даже лучше. Это утро открыло мне глаза. Оказывается, «соблазнить» Джеймса будет проще, чем я думала. Главное, не утонуть в его глазах и выстоять самой — в этом уверенности у меня было меньше.
* * *
Сегодня была пятница, а значит день обещался быть загруженным. После завтрака я собралась, но не успела даже спуститься по лестнице вниз, как меня окликнул жених, интересующийся куда же я так спешу. В поместье было скучно, провинциальная аристократическая жизнь была размеренной и однообразной, и быстро надоедала.
Я позвала мужчину с собой.
После утреннего инцидента стало немного проще. План с «обольщением» был не вариант. Я поняла, что мне не хватает информации. А ее лучше получать из первоисточника. Так что сегодня моя цель — выяснить какие сейчас отношения между Джеймсом и Гидеоном. Если все не радужно, то открыться жениху станет проще. Если же все чудесно — мир, дружба, жвачка — то… о таком варианте думать не хотелось.
Раз в месяц, порой чаще, я объезжаю деревни в наших землях. Чем живут, чем дышат простые сельские жители, какие у них проблемы и нужды, я искренне верила, что землевладелец должен не только собирать налоги, но и заботиться о своих людях. Надел Винтеров не был огромен, за день вполне можно объехать верхом вдоль и поперек.
Джеймс с радостью согласился меня сопровождать. Погода была чудесной. Выехали мы после завтрака, солнце распалялось все сильнее и сильнее, но соломенная шляпка с широкими полями спасала мое лицо от прямых лучей, а кожу от появления новых веснушек.
Мы не торопились, до ближайшего поселка было пятнадцать минут спокойного лошадиного шага, это время Джеймс провел, спрашивая меня о мощении новых дорог в баронстве, о распорядке дня отца и брата, рассказывал о своем детстве в графстве и интересовался моим.
Эмоции на его лице были искренними и на душе стало отрадно, что напряжение и отчаяние с которыми он рассказывал сегодня о войне, покинули его.
В поселениях как всегда было оживленно. Многие взрослые были на полях, но часть из них сегодня специально ждала моего приезда. О визитах я прошу Лару предупреждать всех старост деревень заранее.
Крестьяне жаловались на обмеление реки, эта проблема зрела уже давно. Протекающая сквозь земли баронства речушка с годами становилась все уже и уже, пусть в деревнях и были колодцы, но водный источник был жизненно необходим для полива полей и огородов, а также для выгула скота. К тому же ребятня любила купаться и загорать на песочке у воды.
Я предложила очистить русло. Провести масштабную уборку. А если это не поможет, то тогда уже можно пригласить магов-стихийников, денег на это мне было не жаль.
Другие вопросы местного самоуправления моего вмешательства на самом деле не требовали, но вопросы сыпались как от старосты, так и от населения. Жалобы на цены привозимых издалека продуктов, предложения устроить гуляния, одна женщина даже пыталась упорно всучить мне в руки живую курицу и полную корзинку яиц, с трудом удалось вернуть подарок назад.
Обещая вернуться в следующий раз, мы с Джеймсом, смеясь, отправились дальше. Я размышляла, как бы мне поднять тему его дружбы с кронпринцем.
— Да уж, — веселился Джеймс, — я рад, что ты меня позвала с собой.
Мы остановились в тени раскидистого дуба и спешились. Кони задорно пожевывали травку, концы которой успели выгореть под палящим июньским солнцем.
— Я стараюсь брать с
