Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Антоновна Вонсович
Мы уже подошли к дому. Песцов засуетился, выскочил перед Ли Си Цыном и протянул руку к двери. Но та неожиданно открылась сама, обнаружив… наверное, все-таки горничную, хотя открывшая была китаянкой в национальной одежде с богатой вышивкой. Правда, в принадлежности девушки к обслуге я засомневалась: мне казалось, что у слуг должна быть куда более скромная униформа. Девушка что-то радостно защебетала, Ли Си Цын в ответ лишь недовольно фыркнул и танком попер в дверь. Бедная китаянка еле успела отпрыгнуть, а то бы затоптал и не заметил. Остался бы тонкий коврик, украшенный традиционной китайской вышивкой в самых неожиданных местах.
Я прошмыгнула за ним, а уже за мной спокойно зашел Песцов. Дверь захлопнулась, полностью отрезав нас от наблюдателей, после чего Ли Си Цын снял с меня свое плетение. Наверное, проявилась я совершенно неожиданно для китаянки, потому что та восторженно охнула и что-то залопотала. Ли Си Цын разразился длинной грозной тирадой, во время которой китаянка испуганно кивала, сложив руки на груди, а под конец поклонилась и убежала.
– Суетливая она у тебя, – попенял Песцов. – И невыдержанная.
– Своих домочадцев воспитывай так, как тебе нужно, а к моим не лезь.
Значит, действительно прислуга, пусть, судя по одежде, и привилегированная. Размышлять об особенности одежды мне не дали, поскольку Ли Си Цын обратил свое пристальное внимание на меня.
– Как так получилось, Елизавета Дмитриевна, что вы сбежали с моим племянником? И ладно бы под венец, это еще куда ни шло. Но двум представителям уважаемых кланов изображать из себя труппу бродячего цирка – это выше моего понимания.
– Во-первых, не труппу, а всего-навсего одну оперную певицу с сопровождением, – возразил Песцов. – И слова о цирке здесь совершенно неуместны.
– То, что вы устроили, иначе не назовешь. А что там во-вторых?
– А во-вторых, она со мной не сбегала.
– То есть ты ее выкрал? – заинтересовался Ли Си Цын, скидывая шубу на руки подбежавшему слуге, что характерно, тоже китайцу. – Не с кем было устраивать гастроли?
Песцов подавился тем, что хотел сказать, и возмущенно уставился на дядю.
– Мы с ним случайно пересеклись, – пояснила я. – И вместе путешествуем вынужденно. Так-то нас ничего не связывает.
– Об этом вы мне сейчас расскажете подробно. – Ли Си Цын бросил короткую фразу на китайском, сделал приглашающий жест, и не оглядываясь, грузно двинулся вперед, уверенный, что мы за ним последуем.
Китаец споро оставил без верхней одежды и нас с Песцовым, после чего мы прошли в хозяйский кабинет. Влияние китайской культуры здесь было минимальным: пара гравюр на стенах, и все. Мебель вполне европейского вида, прочная, с толстыми ножками, наверняка сделанная по заказу, выдержала бы и слона, доставь его вдруг кто-нибудь в этот дом.
Для нас же с Песцовым принесли пару более изящных стульев: в кабинете гостей не принимали, и постоянное место для сиденья там было только одно – гигантское кресло, в которое хозяин кабинета с видимым облегчением опустился сразу, как вошел, не дожидаясь, пока сяду я. И то сказать – нелегко его ногам было выдерживать этакую тушу.
– Помещение экранировано, можно говорить свободно, – сказал Ли Си Цын. – Впрочем, нас и раньше никто не пытался подслушать. Волков помнит, чем это чревато. Итак, Дима, что такое случилось, что твоя мать звонит в истерике и умоляет тебя спасти? Говорит, что ты влез между Соболевыми и Волковыми и это плохо закончится.
– Мама слишком впечатлительная, – отмахнулся Песцов. – Не случилось ничего такого, с чем бы я не мог справиться сам.
– Ольга говорит, что вас чуть не загрызли волки.
– Нас? – картинно удивился Песцов. – Дядюшка, меня не так-то просто загрызть каким-то волкам, тем более самым обычным. Мне и шавки покрупнее не страшны.
Он напыжился, но на родственника впечатления не произвел.
– Видел я, как кто-то нос боялся высунуть из номера, потому что у двери караулили шавки. Или нет, не шавки – моськи.
– Исключительно ради конспирации. Чтобы не выдать Елизавету Дмитриевну, – выкрутился Песцов. – Вы же понимаете, что случилось бы, обнаружь ее Волков у меня в номере?
– Это я понимаю. Но не понимаю, зачем понадобилось вообще выдавать Рысьину за английскую певицу.
– Потому что настоящая английская певица оказалась крэгом, – скромно пояснил Песцов. – Пришлось ее убить. Елизавета Дмитриевна же притворялась переводчицей мисс Мэннинг, о чем я даже не подозревал, пока с нее не слетела маскировка после убийства крэга. А в вещах мисс Мэннинг очень удачно нашелся нужный артефакт, который Елизавета Дмитриевна, как маг, смогла подчинить. И я не удержался. Ты же понимаешь, что отмена гастролей – огромные убытки. И репутационные потери.
Он тяжело вздохнул. Наверное, только что осознал, что репутационных потерь теперь точно не избежать, поскольку гастроли мисс Мэннинг накрылись медным тазом. И хорошо, если просто накрылись, а не послужат началом грандиозного скандала, если выяснится подмена.
Ли Си Цын ненадолго задумался, а потом пару раз нажал на кнопку вызова прислуги. Китаец, тот, что нас встречал, или другой – кто их разберет, – вскочил в кабинет, словно стоял за дверью и только и ждал звонка.
– Елизавета Дмитриевна, вас проводят в гостевую. А мы с племянником пока поговорим по-родственному, – добродушно улыбаясь, сообщил Ли Си Цын. – Вам наши разговоры будут неинтересны.
– Ну почему же неинтересны, – возразила я. – Ведь речь в ваших разговорах пойдет в том числе и обо мне, не так ли?
– Главным образом речь пойдет о моем племяннике, поэтому делать вам тут нечего, – отбрил Ли Си Цын. – Ван вас проводит, и к нему же вам следует обращаться, если что-то понадобится. Из комнаты прошу вас не выходить. Во избежание неприятностей, и не только от Волкова с подручными.
Пришлось смиренно согласиться, так как я вовремя вспомнила, что владею подслушивающим плетением, поэтому мне совершенно необязательно находиться с ними в одной комнате. К тому же, если меня не будет рядом, они непременно станут более откровенными. Воодушевленная этими мыслями, я споро двигалась по коридору за слугой, только и надеясь, что пока ничего важного обговорить не успеют.
Комната оказалась недалеко от кабинета, я бросила саквояж на комод и сразу активировала плетение. Пробилась в кабинет и услышала песцовский голос:
– Она все-таки мне жизнь спасла.
А больше ничего не услышала. Прилетело мне знатно, даже на пол опрокинуло. Нос сразу закровоточил, прямо как у Волкова, когда он перенапрягся. Да уж, не слишком любезно хозяин дома дал понять, что ему не нравятся чужие попытки принять участие в родственных переговорах. Я приложила к носу платок, кровь вскоре перестала течь, но нервы
