Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
– Лу! Представляешь, здесь и крыс нет! Ни одной крысы или мыши!
– И даже отхожее место не пахнет, – закончил Фарелли, мрачнея на глазах. – О, прошу прощения! В общем, странно это все.
– Странно, – растерянно согласилась Айлин. – Постоялый двор, в котором не останавливались люди?
– Или останавливались очень давно, – пожал плечами итлиец и опять принюхался к супу. – А готовит наш любезный хозяин просто беллиссимо! Ставлю своих гнедых против любой местной кошки, что в супе шафран и розовый перец, кроме черного.
– У вас отменный нюх, сударь, – откликнулся Витольс, появляясь в дверях. – Увы, кошки у меня нет, поэтому проиграть ее вам я не смогу. Ну что ж, выпускайте своего таинственного спутника.
Лучано наклонился, расстегнул куртку, и лицо мастера Витольса на глазах вытянулось.
– Енот? – сказал он почти со священным ужасом. – Вы держите енота? Вот это отвага!
Айлин фыркнула, прикрыв рот ладонью, а Лучано невозмутимо развел руками.
– И что все так переживают! – обиженно возмутился он. – Перлюрен очень милое существо!
Милое существо, выскользнув у него из-под полы куртки, прыгнуло на пол и деловито обнюхало воздух, а потом, обнаружив миску, сунуло туда лапу. Айлин видела, как приучают пить щенков, но енот облизал пальцы, зачмокал, снова сунул в миску лапу, а потом, сообразив, что так молоко стекает, нырнул туда мордочкой. Неловко лакнул раз, другой, а потом, прищурившись от удовольствия, заработал язычком с неимоверной скоростью.
– Ну разве он не умница? – гордо спросил Лучано. – Первый раз видит молоко и сразу сообразил, что с ним следует делать!
– Эм… да… Исключительно умный зверь, – сдержанно повторил Витольс. – Только умоляю, держите его подальше от моей кухни.
Перлюрен увлеченно чавкал молоком. Он прижал уши и время от времени неловко окунался в миску всей мордой, потом отфыркивался, облизывался, но в целом действительно быстро учился. Сначала Айлин издалека решила, что у него почему-то добавилось темных полосок на шее и спине, но присмотрелась и поняла, что на еноте ошейник и что-то вроде сбруи, пропущенной под передние лапы и надежно закрепленной на спине.
– Это Альс придумал, – сообщил Лучано. – Говорит, что ошейник может соскользнуть, а это… как же…
– Шлейка, – подсказал Витольс, и итлиец благодарно кивнул.
– Да-да, синьор, шлейка! Очень удобно! И ему нравится!
– Перлюрену или Аластору? – рассмеялась Айлин.
Так вот с чем Ал возился весь день, пока они ждали уехавшего в город Лучано! Ножом распускал обрывок нащечного ремня на тонкие ленточки, связывал их между собой и еще ворчал, что занимается глупостями! А сам сделал такой подарок Лу! Все-таки Ал… Он совершенно изумительный! Ему ведь не нравится Перлюрен, но это так благородно – порадовать спутника!
– Смеркается, – заметил Витольс, глядя в окно. – Скажите вашему приятелю, что дров уже вполне достаточно. Баня затоплена, может остыть. А после бани жду вас на ужин. Милое дитя, а вы, пока ваши спутники моются, можете выбрать наверху комнаты и разложить вещи.
Айлин кивнула. Лучано подхватил отвалившегося от миски Перлюрена, рассыпался в учтивых благодарностях и исчез. Мастер Витольс сдвинул котел с готовым супом на край плиты, накрыл его и сковороду с мясом крышками и любезно придержал дверь перед Айлин. Пушок, выбравшись из-под стола, прошел в дверь первым, как обычно цокая когтями. Айлин последовала за Пушком, но пес не стал подниматься по лестнице, лениво и совершенно спокойно развалившись у ее подножия.
На втором этаже оказалось пять комнат, две рядом с лестницей и три по другой стороне.
– Занимайте любые, – махнул рукой Витольс. – Они не заперты, постели есть везде. Обстановка, правда, небогатая, не взыщите.
– У вас очень уютно, – сказала Айлин, заглянув в пару дверей.
Комнаты были одинаковые и действительно просто обставленные. В каждой – кровать, застеленная темным шерстяным одеялом, стол и пара стульев, сундук в углу. Айлин никогда не приходилось ночевать в трактирах, из первого в ее жизни подобного заведения они с Аластором тогда бежали, спасаясь от людей канцлера. Но здесь было… неплохо. Только вот она теперь понимала, о чем говорил Лучано. Комната была совершенно чистой, ни пылинки, словно мастер Витольс тщательно готовился к приему гостей. Одеяло – новое, с мягким ровным ворсом, а ведь шерсть так легко скатывается!
Она зашла в ближайшую дверь и огляделась. Окно плотно закрыто, но на нем есть щеколда, значит, открывается. На двери изнутри засов, по виду вполне надежный. Перед кроватью яркий коврик, тоже шерстяной и тоже выглядит так, словно его вычистили, выбили и еще прошлись щеткой с соленой водой для оживления цвета. В приличных домах с коврами поступают именно так.
– Я, пожалуй, останусь здесь, – сказала она, и мастер Витольс кивнул.
– Располагайтесь, милая леди, – слегка улыбнулся он. – И можете спать спокойно, никто вас не потревожит.
Поклонился и ушел, закрыв за собой дверь.
Айлин еще раз огляделась, села на кровать и вдруг осознала, что сегодня последний раз в своей жизни будет спать в настоящей постели. После настоящего купания и ужина за столом! И… пусть только кто-нибудь попробует испортить ей этот последний ужин и сон! Хоть разбойники, хоть нечисть, хоть демоны, хоть сам Баргот!
* * *
– Вот это и есть местная купальня? – с некоторым сомнением уточнил Лучано. – То есть… ба-а-анья?
– Баня, – поправил его Аластор, присев на невысокую скамейку и стягивая сапоги.
Лицо у него так и светилось предвкушением, что Лучано еще как понимал. Сам всю дорогу мечтал вымыться горячей водой вволю! А приходилось быстро ополаскиваться в ручье и потом торопливо сохнуть у костра, так что запах дыма мгновенно сводил все купание на нет.
– А мыться – там? – уточнил он, глянув на плотно закрытую дверь напротив.
В крошечной комнатке, куда они попали со двора, не было ничего, кроме скамеек и прибитых к деревянным стенам оленьих рогов, на которые бастардо принялся развешивать одежду. «Аластор, – поправил сам себя Лучано. – Он разрешил звать себя по имени… И даже переделать это самое имя, что уж вовсе любезность необычайная! Хм… Даже странно как-то. Непривычно – это уж точно».
Ему вдруг подумалось, что этот светловолосый здоровяк, временами чужой и совершенно непонятный, чуть ли не первый друг в его жизни. Ну да, есть еще Фелипе! Или, вернее сказать, был… Но их объединяло ремесло Шипа и общие два года в казарме. Да и с Фелипе Лучано сблизился далеко не сразу, долго присматриваясь и принюхиваясь, решая, можно ли довериться хоть в малом. Постельные забавы – это не в счет! Переспать с кем-то гораздо проще, чем принять кусок хлеба или выпить из одной бутылки, а уж о том, чтобы подставить спину, и говорить нечего!
Но с Вальдероном с самого начала все пошло наперекосяк. Дорвенантец, изволите ли видеть, сам решил, что Лучано ему отныне друг, и втянул его в эту дружбу, как кота – за шиворот! Не зная о нем ничего, кроме полуправды, которой Лучано наскоро замазывал дыры в своих рассказах и признаниях. Приемный отец – мастер-парфюмер. Почтенное и прибыльное ремесло. Спокойная семейная жизнь среди колб, реторт и бывших бродячих, а ныне домашних котов… Поручение королевы охранять последнего принца Дорвеннов. Награда… И ведь ни
