Мой упрямый принц - Ольга Дмитриевна Силаева
Принц всё ещё лежал недвижно, в беспамятстве, и это беспокоило меня сильнее всего. Но я лишь молча окунула чистую ткань в миску с отваром, позволила ей пропитаться и вновь медленно, осторожно занялась ранами.
Сюзи издала тихий вздох, когда я обрабатывала разбитое плечо и сломанную руку Сизмунда, и я запоздало поняла, что ей давным-давно стоило бы отвернуться, а то и выйти. Допустим, я видела обнажённых принцев раньше, но ей-то уж точно не доводилось!
…Я отчаянно на это надеялась, по крайней мере. Прямо спрашивать сестру: «Сюзи, дорогая, а как далеко вы с Сизмундом успели зайти?» – как-то не хотелось.
А вот Сюзи, судя по её заинтересованному взгляду, перескакивающему с Лера на меня и обратно, готова была задать мне этот вопрос.
– Я просто помогаю их высочествам принцу Лерео и принцу Сизмунду, – сквозь зубы пробормотала я, не глядя на сестру. – И попрошу без инсинуаций в адрес невинной королевской невесты.
– И дочери дровосека, – добавил Лер, едва сдерживая смех.
Я вскинула бровь. Это с каких пор он смеётся, когда его брат в волоске от…
А потом я взглянула на Сизмунда и застыла столбом.
Он спал. Не был без сознания, не страдал в лихорадке – просто спал. Утомлённый, измученный, истощённый ранами и лихорадкой… но ему явно стало лучше.
Королевская трава и королевская кровь.
– У тебя получилось бы лучше, чем у меня, – негромко сказала я Леру.
Но он покачал головой.
– Мой дар не в этом. Я просто знаю.
Закончив, я налила остатки отвара в кувшин, поставила его на столик рядом с больным и отступила от кровати. Лер подозвал одного из помощников к себе и обменялся с ним парой слов. Судя по испуганному лицу парня, тот явно проникся угрозами – или обещаниями? – в свой адрес.
Затем, не сговариваясь, мы втроём направились к выходу.
– Только не превратись в её величество, – почти беззвучно заметила я, наклонившись к Леру. – А то начнёшь угрожать всем подряд, мысли читать, грязное бельё перетряхивать…
– Я, кстати, знаю одного знатока грязного белья, – хмыкнул Лер. – Очень любознательная особа, между прочим.
– Я серьёзно!
Лер вздохнул, закрывая двери спальни, и поманил к себе лекарей, с озабоченным видом мающихся у окна. Те тут же вскочили.
– Я приму ваши слова к сведению, княжна, – сухо сказал Лер. – А теперь, прошу вас, отведите сестру в ваши покои. Боюсь, сегодня у меня ещё много дел.
– Я никуда не пойду, – твёрдо сказала Сюзи. – Я останусь здесь… ваше высочество.
Их с Лером взгляды скрестились. Лер устало улыбнулся.
– Ну конечно же. Я распоряжусь, чтобы вас охраняли, княжна. Но прошу вас быть благоразумной.
Сюзи молча поклонилась.
– Я принесу тебе поесть, – сказала я. – Но сначала и впрямь схожу в наши покои. Мне нужно… умыться.
И переодеться. Я со вздохом оглядела заляпанное платье. Если так пойдёт и дальше, скоро Леру придётся доставать мне новые наряды.
Я долго глядела на него в дверях, но Лер, увлечённый быстрой беседой с королевскими лекарями, даже не обернулся.
Что ж, пусть. Лишь бы его брат выздоровел. А там, глядишь, в отношениях Сюзи и Сизмунда настанет определённость, и я смогу вернуться домой, в Монтер, одна или с сестрой.
…Или?..
Я тряхнула головой. Не сейчас. Не время строить планы на будущее. Я просто отправлюсь в свои покои, постою на балконе и немного отдохну.
Но до покоев мне дойти не дали.
Едва я свернула в коридор, ведущий к покоям королевских невест, как передо мной выросли двое стражников.
А за ними из бокового коридора вновь появились старые знакомцы: Гарен и его напарник. Королевские ищейки.
– Вы арестованы, княжна, – сухо произнёс Гарен.
«Что, опять?» – чуть не вырвалось у меня.
Я мгновенно обернулась: путь назад мне преграждали ещё двое.
– Меня уже арестовывали, – сказала я, пытаясь сохранять голос спокойным. – Точнее, допрашивали. У вас ничего не получится, господа. Я – прямой вассал принца Лерео и нахожусь под его защитой.
Гарен покачал головой. На его лице не было привычной ухмылки, и это мне особенно не понравилось.
– Три часа назад вы при свидетелях подтвердили, что участвовали в излечении принца Лерео, княжна, – бесстрастно сказал он. – А стало быть, способствовали его побегу. Эстер, княжна Монтерская, я предъявляю вам официальное обвинение в государственной измене и заключаю вас под стражу. Следуйте за нами.
У меня не нашлось слов. И что мне делать? Кричать? Я так и сделала бы, если бы дело происходило в лесу, а я притворялась помощницей лекаря. Но здесь… проклятое княжеское достоинство всё портило.
– Любопытно, что скажет его высочество принц Лерео, когда узнает об этом? – холодно спросила я.
– Её величество позаботится, чтобы у него не было времени задавать вопросы.
– Вы хотите сказать, что дворцовая стража теперь полностью подчиняется королеве-матери?
– Её величество готова утихомирить любого мятежника, – у Гарена всё-таки вырвался издевательский смешок. – Несмотря на его происхождение.
Вполне исчерпывающий ответ. Итак, королева-мать устроила переворот, пока принц пытался вылечить брата. Я обвела взглядом бесстрастные, совершенно невозмутимые лица. Что посулила им королева-мать? Чем угрожала?
…Впрочем, была ли нужда в обещаниях и угрозах? Королева-мать фактически правила вместо Сизмунда и оставалась знакомой и понятной величиной. Если она станет регентом при малолетнем принце Вейнаре, все будут знать, чего от неё ждать. Что до Лера, он был слишком непредсказуем. И, боюсь, сцена в приёмной Сизмунда уже успела облететь дворец, обрастая массой неприятных подробностей.
– Я поняла, – нейтрально произнесла я. – Я следую за вами, господа.
В гробовом молчании меня провели по пустому коридору. Один из стражников отомкнул дверь, и мы начали спускаться по полутёмной каменной лестнице. Здесь стены были куда грубее, проявилась древняя каменная кладка, и меня окончательно охватило плохое предчувствие.
– Принцу Сизмунду не понравится, что вы устроили сестре будущей королевы подобную экскурсию, – ледяным тоном произнесла я.
Напарник Гарена метнул на меня взгляд, полный неожиданного отвращения.
– Принц Сизмунд умирает, и никакие шарлатанские трюки ему не помогли, – с силой произнёс он. – Старший лекарь её величества подтвердил, что его мозг мёртв и залит кровью. Он уже никогда не придёт в себя.
– Враньё!
