Ласточка в Академии Штормового ветра (СИ) - Юлия Марлин
— Я буду требовать доказательств консуммации брака. Слышите? Как опекун имею право. Будь моя воля, вообще бы присутствовал в спальне в первую брачную ночь, дабы убедиться, что вы лишите ее…
— Пошел вон, — от горлового рычания Рэна вздрогнули стены.
Дилайн вытер лицо.
— Не понял?
— Убирайся, — Мальер вздернул врага на ноги, вталкивая в смежную комнату. — Еще раз явишься, уничтожу.
Хлопок двери отозвался в висках ноющей тяжестью.
Вздрогнув, зажмурилась, а когда снова подняла голову, на меня смотрел муж. Должно быть, я всхлипнула. И вдруг так противно стало от самой себя. Винсан правильно обозвал меня тряпкой. Сначала я добровольно передала себя в руки одному хищнику, теперь оказалась в плену другого. Даже этот побег… Чего я добилась?
Мечтала о свободе, но вместо этого усугубила своё и без того шаткое существование. Неудачница, вот кто я. Уж лучше б и, правда, погибла в зеркальной ловушке.
Мальер очутился рядом, опускаясь на колени. Обхватил за голову.
Я вздрогнула. И уставилась на его сбитые до крови костяшки.
— Вам больно? — Пробормотала.
— Тебе больно, — поправил Рэн.
Удивленно посмотрела. Меня все еще потряхивало.
— Ты моя, жена. Хватить «выкать».
Хотела сказать, что не могу себя пересилить, и в этот момент рот запечатали мужские губы. Поцелуй был настойчивым. Нечета тому, каким он одарил на глазах Дилайна.
Мужской напор ослепил.
С меня будто сорвали одежду и опрокинули на мягкий шелк. Жаркие руки на пояснице гладят спину, а губы… губы творят волшебство. Не знаю, что на меня нашло — я поддалась этой страсти, раскрылась мужчине. Сама обняла Мальера за шею, даваясь тихими стонами. А потом вспомнила язвительную усмешку «буду требовать доказательств консуммации брака» и… содрогнулась.
— Тихо, — муж всё понял. Теплый шепот пощекотал висок, — все будет хорошо.
— Не будет, — простонала.
— Я не отдам тебя ему.
— Оставишь себе?
Усмехнулся:
— А чем я плох?
— Ни чем. Наверное, — шептала, тыкаясь ему в грудь, пока он гладил мне спину. — Но ты не любишь меня, а я…
Не люблю тебя.
Нет, я искренне признательна господину Мальеру. Не будь у меня на пальце кольца, Дилайн наверняка бы выволок из спальни за волосы и уже тащил полуголую и больную на поезд. Рэн действительно меня спас, когда связал с собой брачными узами. Но это не конец. Впереди еще один ритуал. По Уставу Империи, а потом брачная ночь.
Я глухо всхлипнула.
— Перестань, — он крепче прижал к груди. — Хочу, чтобы ты верила своему супругу.
— Как прикажешь.
Рэн зарычал.
— Я хоть раз тебе приказывал?
— Ну, — почему-то стало смешно. — Когда осматривал мне ребра. И еще на балу.
— Только потому, что моя иннэ-али очень упряма.
— Семейная традиция дель Сатро — быть упрямыми.
— Теперь я твоя — семья, — молвил загадочно. — И я клянусь, что не дам тебя в обиду.
Дальше подхватил на руки и вернул в постель.
— Еще минимум четыре дня вам прописан постельный режим, леди Мальер. Никаких хождений по комнате.
Муж убедился, что я на самом деле буду лежать, сказал, что скоро принесут ужин, наказал выпить настойку и ушел. Где-то в лазарете стонал Винсан. Со всем этим кошмаром с опекуном, я совсем забыла спросить о самочувствии сокурсника.
Сердце сполоснул пугающий шепот низших духов.
«Лучше думай о себе».
Потерянная, одинокая, с опасной магией в крови — все они хотят тобой обладать и чтобы выжить — ты должна стать еще сильней, еще независимей, а для этого, Анжелина, в первую брачную ночь придется отдаться Мальеру. Иначе Дилайн победит.
* * *
Три последующих дня я провела в постели под неусыпным контролем мужа и доктора в одном лице. Рэн следил, чтобы ела куриный бульон, пила исцеляющие зелья и лично менял повязки на растерзанных когтями ингубуса руках и прокушенной ключице дважды в сутки.
После ухода Дилайна навалилась удушающая слабость.
Муж сказал: встречу с опекуном я пережила на чистой силе воли. Сама поражаюсь, откуда взялись силы вскочить в тот вечер на ноги и резко отвечать мужчине на откровенные издёвки. Ведь едва дверь за мерзавцем затворилась, я распласталась на кровати и больше не шевелилась.
Тело болело так, будто его пропустили сквозь мельничные жернова. В груди страшная пустота. Казалось, вместе с магией кто-то вырвал мое израненное сердце и растоптал стальным сапогом. Голову пилила тупая боль.
Убийства, зеркальная ловушка, угрозы Дилайна смешались в ядовитое пятно. Так бывает, когда окунаешь в воду кисточку, испачканную в краске, и на поверхности закручивается мутная спираль. Ждёшь, что она опадёт в осадок, но вместо этого сама проваливаешься в пропитанную тьмой убийственную пустоту.
Рэн держался всё время рядом, но общество своё не навязывал. Я постоянно ощущала сонливость, много спала, а, просыпаясь, первым делом бросала взгляд на обитое замшей кресло близ разожженного камина. И всякий раз упиралась в пристальный янтарный взгляд.
Муж сидел в кресле часами и не сводил с меня глаз. Бережет? Или боится, что сделаю себе плохо, чтобы за него не выходить? Ведь от одной мысли о первой брачной ночи на глаза набегают жаркие слезы.
Понимаю, глупо. Смешно. Сама приняла Киаррэна своим мужчиной, позволила надеть на палец обручальное кольцо. Просто с самой юности я мечтала отдать невинность тому, кого буду искренне любить, кого сама буду хотеть до дрожи в теле. А так как у нас… потому что надо, это жутко несправедливо.
Я отворачиваюсь и слышу, как муж поднимается и выходит из спальни.
Предоставив мне кровать, сам перебрался спать в гостиную. Оттуда доносится шелест ткани, потом он ложится и покои накрывает тишина. И мне бы снова уснуть, провалиться в черноту без сновидений, а я лежу, таращусь в золотистый балдахин, и в голове прокручивается одна и та же таинственная фраза:
Я не отдам тебя ему.
… Более-менее силы вернулись к вечеру четвертого дня.
По фиолетовому небу плыли алые размывчатые борозды, неподалеку шумело море. Завтра будет ветрено и очень морозно. А послезавтра мне исполнится восемнадцать и по Уставу Империи, я и муж подтвердим брак еще одной официальной церемонией. По законам людей.
Пальцы сами скомкали мягкое покрывало. Сердце опять сжимает тупая боль, хотя понимаю, что всё давно решено.
Делаю глубокий вдох и сажусь. Голова сильно кружится, зато уже не тошнит. Ключица тоже ноет не так страшно, как в первые дни. Набрасываю шелковый халатик и пытаюсь подойти к окну, как вдруг из лазарета слышатся голоса.
Все эти дни Рэн никого ко мне не пускал, ссылаясь на плохое самочувствие. Честно говоря, очень
