Отдам дракона в хорошие руки! - Марина Ефиминюк
— В каком смысле? — удивилась я.
Она протянула руку и мягко сжала мои пальцы.
— Виталия, ты похожа на своего отца. Всегда верна себе, живешь своим умом и выбираешь только то, что считаешь для себя лучшим. Пусть мне не нравилось, что ты гонялась за нечистью, но я всегда гордилась, сколького ты смогла добиться в мужском деле. И ты раз за разом повторяла, что не хочешь замужества.
Возникла странная пауза. Я смотрела в серьезное мамино лицо и не верила своим ушам.
— Если таким образом ты пытаешься помочь своей семье… — начала она.
— Мама, я хочу выйти замуж за Эсхарда, — перебила я. — Пусть мне было и сложно решиться, но мы любим друг друга.
— Но он дракон! — понизив голос, напомнила матушка, словно кого-то в этой комнате действительно смущала природа моего будущего мужа.
— Да, а я бестиолог и изучаю двуликих бестий. — Мне вдруг стало смешно от ироничности нашего союза. — Мы идеальная пара. О другом мужчине я не мечтала.
— Значит, мы должны принять его в семью. Но, помни, дочь, пока на твоей руке нет брачного браслета, ты имеешь право в любой момент передумать и уехать в Родолесс. — С самой серьезной миной кивнула мама, дескать, верь пожившей жизнь женщине и впитывай опыт. — Если что, твой отец три раза возвращал меня к алтарю. В последний — закинул на плечо. Он был хорошим человеком и дочерей мне подарил хороших.
Внезапно она всхлипнула. Я поспешно поднялась со стула и впервые за долгие годы обняла ее за плечи, неловко и неумело.
В покои заглянула Лиза, увидела, что мы совсем размякли, и всполошилась:
— Вы плачете? Почему?
— Иди ко мне, моя младшая дочь, — простонала мама, вытянув руку. — Дай тебя обнять!
Пока они вместе причитали, пересмешник страшно встревожился и попытался забраться мне на голову. Видимо, на тот случай, если комнату затопит слезами. Пока я успокаивала разбалованную моими горничными бестию, мама с Лизой успокоили себя сами, остановив приступ сентиментальности нюхательными солями. Матушка два раза приложилась носом к баночке.
Мы почти опоздали на ужин, пришлось поторопиться.
— Позови Андрона, пусть возьмет подарок владыке, и пойдем, — распорядилась мама.
— Какой еще подарок? — насторожилась я.
— Горшок сливового джема и три банки патиссонов, — подсказала Лиза.
— А почему так мало? — вырвалось у меня. — Почему не десять?
— Ну знаешь ли… — Не разобрав иронии, буркнула мама и поправила прическу. — Сколько на соседней ферме оставалось, столько и привезли. Ты, может, не в курсе, дорогая дочь, но в нашей провинции соленые патиссоны теперь крайне редкий деликатес!
— Все отправили в Хайдес, — поддакнула сестра.
В столовую мы входили величественным шествием. Андрон с маменькой несли злосчастные банки с редким деликатесом, мне достался горшок сливового джема. Владыка дарам не удивился, словно ждал, что семья Егорьевых не подведет и пополнит дворцовые запасы. Полагаю, слуги уже недоумевали, когда спускали в погреба очередную партию солений из Родолесса.
— Примите и от меня дары, — произнес Эсхард, когда мы расселись за столом.
Возле моих родных слуги поставили шкатулки. С вежливой улыбкой мама заглянула под крышку. Глаза у нее покруглели. Понятия не имею, чем одарил будущую тещу Эсхард, но казалось, что теперь она будет любить зятя беззаветно и искренне. Однако, отвесив многословных благодарностей, мама вдруг спросила:
— Господин Нордвей, кем были ваши родители?
Я подавилась вином и аккуратно отставила бокал. В общем, в лучших родолесских традициях матушка решила устроить ритуальный допрос жениху. В Хайдесе с родителями знакомились, надев рога, а у нас, отвечая на неловкие вопросы.
— Матушка, не надо, — пробормотала я.
Не обращая внимания на мой тихий протест, Эсхард устремил в будущую тещу серьезный взгляд.
— Отец был драконорожденным владыкой южных земель, его не стало десять лет назад. Матушка ушла на два года раньше. Она родилась в семье посла и до замужества жила в Родолессе.
Возникла неловкая пауза. После такого признания задавать вопросы казалось сумасшествием.
— Вы искали невесту из нашего королевства из-за матери? — все же не постеснялась полюбопытствовать матушка.
— Да, она была прекрасным человеком, — согласился Эсхард.
— Но почему вы решили жениться на моей сестре? — вдруг спросила Лиза и прозвучало так, что ее-то старшая сестра — человек отнюдь не самый прекрасный.
— Виталия — единственная женщина, которая пробуждает во мне желание ее похитить и закрыть в сокровищнице, — бросив на меня смеющийся взгляд, ответил Эсхард.
Для несведущего в местных традициях наверняка прозвучало странно.
— Как в сказках? — наивно уточнила Лизавета.
— Верно, как в родолесских сказках, — невозмутимо согласился он. — Хотите еще что-нибудь узнать? Не смущайтесь.
Пришлось выразительно кашлянуть, чтобы дорогие родственники остановились.
— Давайте просто поужинаем, — предложила я, и семейство Егорьевых с радостью поддержало, схватившись за приборы.
— Господин Демидов, как вы относитесь к охоте? — внезапно спросил Эсхард.
— Прекрасно отношусь! — оживился мой зять, прежде сидевший с пресным лицом. — В поместье плохая охота. Разве что белок половить или лис.
— Поохотимся завтра на Саврате, — предложил владыка. — Составьте мне компанию.
— Я всегда так переживаю, когда Андрон отправляется в леса! — воскликнула Лиза. — Он ведь не Вита.
— Вообще-то, я боевой маг в отставке, — с недовольством напомнил Андрон и зачем-то пригладил волосы на затылке. Видимо, припомнил, как до этой отставки его довел точный удар вазой по голове.
На следующее утро с отрядом дворцовой стражи они действительно отправились на Сарват, и Эсхард пропустил появление нашего художника. После завершения работы над альбомом Ян отправился в Родолесс знакомить невесту с родителями, живущими в западной провинции.
Когда смотритель открыл высокие двери, явив взору портальный зал, я не узнала своего художника. Из Хайдеса уезжал нормальный человек, а вернулся гений Янгель Подлунный, наряженный в аляповатый костюм и с агрессивным начесом на голове. Данри, одетая в дорогое платье по родолесской моде, с большой охотой держала жениха под руку. Вокруг них стояла гора багажа и прислоненная к дорожному сундуку картина в плотной бумаге. Казалось, они, как амулет на удачу, возили за собой добрачный портрет невесты.
— Моя дорогая Виталия!
