Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская
«Не уходи, прошу тебя… — шептали ему её губы. — Хотя бы сегодня останься со мной… — требовали её руки. — Только сегодня встретим утро вместе…»
Что он мог ответить? Да будь на то его воля, он никогда не размыкал бы их объятий! Если бы Дженна только знала, как тяжело ему было покидать её… Однажды он уже ушёл, чтобы никогда больше не увидеть тех, кого любил.
Но как у мага у него были обязательства перед миром, который на время стал ему домом. Только странник мог выполнить поручение, возложенное тем, кого он называл другом, — а ведь таких было очень мало даже после сотен пройденных им миров.
Сайрон возвращался к ученице в полдень, а покидал её после заката, чтобы ночью посвятить себя Сии. Рассказать Дженне о том, куда он уходит каждую ночь, маг пока не мог — незачем нарушать её сон пустыми тревогами. Ещё наступит время, когда они вместе выйдут за грань известного ей мира, быть может, познают и межзвёздные пути, но не сейчас…
Мужчина отвернулся от воды и направился к гранитным скалам. С незапамятных времён эти гиганты возвышались здесь, вычерчивая границу между лесом Су и озером Око богов. Навстречу Сайрону из расщелин и пещерок выпорхнули стаи летучих мышей.
Ночные охотники, растревоженные незваным гостем, покружили над его головой и растворились во тьме. Хищники опасались напрасно, страннику не было нужды в их пещерах.
Маг приблизился к сплошной стене камня и, прикрыв глаза, легко коснулся пальцами шероховатой поверхности. Будто прочитав нечто, как слепой читает руками, он методичными неспешными движениями начертал в воздухе формулу прохода. Линии зажигались алым пламенем на кончиках его пальцев и тут же гасли.
Когда невидимый рисунок был завершён, мужчина сделал шаг вперёд. Древняя стихия объяла его и приняла в себя, словно он был тёмным призраком, одной из теней, порождённых сумерками.
Ступив на волшебную тропу, Сайрон оказался в подземелье. Длинные коридоры терялись в полумраке. Их узкие округлые своды озаряло тусклое сияние, источаемое мельчайшими вкраплениями кварца и редкими прожилками золотой породы в плоти гранита.
Но чем дальше следовал маг, тем более блёклыми делались стены. Тоннели ветвились и изгибались, а их очертания с каждым поворотом и развилкой становились резче.
Мужчина знал: это не самый хороший знак. Нѐчто, что незримо властвовало здесь, не желало его прихода. И само пространство трансформировалось в угоду этой воле. Плавность — есть суть движения, прямые же углы предназначены для того, чтобы приостановить действие, обезопасить, сохранить. В магических рисунках они символизировали неизменность, статический аспект стихий.
К разочарованию странника, до сих пор ему не попадались на глаза и острые углы, которые могли бы означать агрессию. Пусть даже стены сомкнулись бы вокруг, замуровав незваного гостя в своих объятьях, он готов был бороться!
Но ни стражей, ни хотя бы мелких разведчиков — ни единого намёка на демонов: следа, шороха или запаха. Одни пустынные коридоры переходили в другие, ещё более серые и безликие.
Минула добрая часть ночи, а лабиринту всё не было конца. Однообразие угнетало. Бесцветие исподволь, незаметно подтачивало силы. Куда милее магу была бы встреча с демонами, с ордами, с легионом врагов! Но защитники не спешили проявлять себя, и это, в свою очередь, порождало тупую бессильную злобу.
Сайрон начал терять терпение, когда под ногами у него вдруг зашелестел песок. Гранитная порода сменилась песчаником. Это были уже не природные шахты, а рукотворные коридоры. Стены их были выщерблены, но кое-где сохранились слабые намёки на рельефные рисунки. И при виде них дрожь пробежала по телу странника…
Спустя время стены, наконец, начали обретать цвета, а рисунки на них сделались отчётливее. Внезапно впереди забрезжил тёплый свет. Сайрон ускорил шаг и через некоторое время оказался на пороге небольшой залы. Память подсказала страннику, что он уже ступал здесь.
Священные тексты и рисунки на стенах были сбиты. Звероподобные боги, устрашающие духи и величественные цари на рельефах взирали на гостя пустыми, выщербленными глазницами и скорбно улыбались ему надтреснутыми ртами. Толстый слой пыли покрывал плиты. Повсюду валялись груды черепков, в которые превратилось когда-то богатое убранство.
Никто не вышел встретить пришельца. Только в центре гробницы в немой тишине одиноко возвышался каменный саркофаг. Как и на стенах гробницы, надписи, покрывавшие его, и лик умершего были сколоты, осквернены.
Сайрон застыл на входе, вслушиваясь в бешеный ритм собственного сердца. Кровь шумела в его ушах. Он никогда здесь не был, но догадывался, где находится. Знал маг и то, что всё вокруг — не более чем морок…
Впрочем, медлить было нельзя, и он переступил порог, остановившись рядом с саркофагом. В тот же миг дверь позади него исчезла без следа. Странник огляделся: вокруг застыли лишь стены. Тупик.
Едва заметно дрогнули изображения в камне. Обезображенные силуэты ожили, зашевелились. Сайрон без страха, но с сожаление взглянул на них. Если то и были стражи, появления которых он так ждал, то, не видящие и не имеющие возможности говорить, они не смогли бы причинить ему вреда.
— Приветствую, — обратился он к призракам. — Я вижу вас. И вижу я, что используете вы образы моих богов, однако суть ваша иная! Предупреждаю, вам не остановить меня, ибо моя миссия важна для всей Сии. Я пройду через врата любой ценой. Но прошу, откройте их миром, ибо нет у нас причин враждовать…
Не успел маг окончить свою речь, как один из безликих богов поднял призрачную руку, указывая ему на саркофаг. Сайрон обернулся в ту сторону и застыл.
Там, где есть комнаты и коридоры, должны быть и двери — закрытые двери, чтобы остановить непрошеного гостя. Не все замкѝ выглядят одинаково, некоторые могут быть невидимыми, принять облик врага, друга или же… гробницы. Все замки выглядят по-разному, но объединяет их одно — механизм, который можно взломать, дабы отворить дверь!
Сейчас же единственным возможным проходом был… саркофаг — пусть и осквернённое, но святилище. Даже в иллюзорном мире величайшим кощунством было тревожить покой умершего. Сайрон не смел, однако…
Внезапно раздался скрежет камня о камень, в воздух взвилась пыль. И, будто желая облегчить труд мага, крышка услужливо приоткрылась сама собой. Узкий луч света проник внутрь, озаряя лик того, кто покоился в этом величественном полуразбитом гробу.
Несчастный покойный был заточён в него и телом, и духом — будто в проклятое чрево, из которого уже никогда не родиться новой жизни…
Сайрон хотел инстинктивно отвернуться, сделать шаг назад, но не успел. Ноги его
