Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская
— Заточить? — искренне удивился Финист. — Но она вовсе не заточала меня…
— Не заточала, — повторила девушка, похолодев.
Она догадывалась, что услышит далее. Каким бы сильным духом ни была Ледяница, не могла она одолеть хранителя Кривхайна! Не могла она справиться и с Сайроном! Маг поддался Ледянице, как поддался и демонам в таверне.
Дженне отчаянно захотелось уйти — развернуться и убежать. Будто почуяв это, тот, кого назвали Ясным Соколом, вдруг оживился, как и всякий хищник.
— Боишься узнать правду? — беззвучно рассмеялся он. — Всё просто — я отдал свой огонь по доброй воле…
— Но зачем? — выдохнула чародейка, сжав кулаки.
Мысли ураганным ветром метались у неё в голове. «Я отдал ей свой огонь…» — сказал Финист. Когда-то, в их первую встречу с Сайроном, Дженна спросила у него: «Можно ли отказаться от дара магии?» «Нет», — ответил странник.
Неужели он солгал? Что произошло у Ледяницы? Что имел в виду дух, когда говорил, что они сами себя покарают?!
— Мой огонь сжигал меня… — Финист опустил голову. — Королева Белого леса даровала мне… — он вздохнул и устало улыбнулся. — …покой.
— Но… ты же хранитель! — почти простонала чародейка. — Разве сила хранителя не уходит на поддержание Равновесия в его владениях? Как ты мог оставить свой народ, свою землю?
— Тоска отравляла мой огонь! — улыбка юноши окрасилась ядовитым оттенком. — И эта сила приносила моим людям лишь горе…
— Что может так сильно отравить огонь? Песня о Царевне и Фениксе — песня, которую я пела, — она и правда о тебе? Ты потерял любимую?
— Твоя песня хорошая, — кивнул Финист. — Она напомнила мне одну историю, однако эта история не обо мне… Я потерял большее! Я потерял любимых…
— Любимых? — растерянно переспросила Дженна.
Юноша долго молчал. Его улыбка застыла подобно гримасе, на лбу проступили глубокие морщины, сделавшие молодое лицо почти старческим. Наконец он проговорил:
— Вот тебе ещё одна правда: она была странницей, а он — хранителем; она не могла жить без других миров, а он не мог жить без неё, — едва слышно прошептал Финист. — Они оба ушли к звёздам. И я… — он всхлипнул, горестно обхватив голову руками. — Я не сумел пойти за ними! Царевна и Феникс, о которых ты пела, — он взглянул на девушку, — мои родители…
Воцарилась тишина. Финист умолк. Хранила молчание и Дженна.
Когда чародейка вернулась в свои покои, в комнаты уже пробирался сумрак. В спальне витал лёгкий привкус кофе и силы Сайрона. Но самого мага нигде не было.
Синий Див играл с волшебной белочкой и её выводком. Бельчата росли на удивление скоро. Они уже могли покидать гнездо и теперь гонялись за цветочным драконом, пытаясь ухватить того за изумрудный хвост.
Впрочем, даже эта весёлая возня не развеяла мрачных туч, что окутали чародейку.
Не раздеваясь, Дженна упала на перины и потянулась за сборником сказок. Она словно надеялась найти в детских историях ответы на свои взрослые вопросы…
Что же стало с принцессой, сбежавшей из дворца? Сумела ли она выжить в новом мире? Встретила ли принца? И… стала ли хорошей матерью своим детям?..
Но прикроватный столик был пуст. Книга пропала.
3 Арена битвы
Поистине множество волшебных созданий населяет Ферихаль! Феи и гномы — дети цветов и деревьев — увлекают нас в свои шалости. Мы черпаем мудрость у духов стихий и даже водим дружбу с демонами. Однако все они, имея множественную природу — тела̀, находящиеся одновременно в плоскостях зримого биологического мира и эфемерного тонкого плана, — не всегда доступны для нашего понимания.
Важно знать, что мир Сия, который мы воспринимаем как некий globus[14] — шар, представляет собой комплекс из множества сфер, соединённых в нити или цепи. Нити с нанизанными на них бусинами-сферами расположены в иных плоскостях и измерениях, отличных от нашего в той или иной степени по мере удаления от неё. Безразмерное же пространство, их окружающее, называется междумирьем, чья природа ещё более непостижима.
Нам достоверно известны семь цепей основных первоэлементов: эфира, воздуха, воды, растений, металла и пламени. Небесных сфер Сии — всего восемь. Есть и вовсе неподвластные нашему уму цепи божественных миров и нижних пластов, где обитают существа, которым мы по незнанию своему даём привычные для себя обозначения. Однако демоны нижних миров имеют лишь малое сходство с демонами Амира, а божественные создания обладают иными качествами, чем почитаемые нами боги.
Нити, образующие Сию, переплетены между собой, точно паутина, на которой грани нашего мира подобны каплям росы. И то, что доступно восприятию, — лишь одна из бесчисленных граней Сии!
Есть множество волшебных существ, наблюдающих за нами из тверди горной и зелёной листвы, из света солнца и пламени огня… и даже из самой тьмы! Но наши глаза бессильны увидеть их. Многие тропинки закрыты для наших стоп. И многие знания никогда не дошли бы до нас, если бы не создания, которых называют странниками и которым доступны тайные пути.
Однако не стоит забывать, что и им подвластно не всё…
Из лекций профессора Альфа Жуза
Алый диск солнца тонул в гуще лесов. Вот последний его луч, будто в прощальном касании, пробежал по выступающим из моря зелени скалистым клыкам и, бессильный пробиться сквозь каменное безразличие, истаял. Гранитные глыбы остались безучастны. Мир погрузился в синеву сумерек, ночные голоса и промозглые туманы, наползающие от водоёма.
Взирая на озеро, на берегу которого он остановился, странник плотнее закутался в плащ и неслышно вздохнул. Он вспомнил её глаза, тёмно-зелёные в полумраке, точно вечерняя вода. Холодная зелень. И только ему было ведомо, какое жаркое пламя скрывалось на дне этого омута.
Со времени их приезда в Ферихаль Дженна сильно переменилась. Это была уже не та изгнанная наёмница; не убийца, привыкшая сливаться с толпой; и не чародейка, гордая, но опасающаяся собственной тени. Закрытым тёмным одеждам она всё чаще предпочитала яркие амирские платья, скроенные из невесомых тканей.
Если незнакомый встречный улыбался ей, чародейка отвечала ему улыбкой, а не отводила взгляда, как это было заведено у сумеречных лис. Походка и жесты девушки утратили прежнюю поспешность и резкость, стали плавными, изящными.
Каждое её движение наполнилось силой, но не силой воина, а мягкой, кроткой и такой влекущей магией женственности. В голосе девушки зазвучала мелодия живой воды.
Глядя на Дженну, Сайрон не мог не любоваться ею. Она же, заметив это, более не смущалась. Напротив — казалось, она тоже любовалась собой.
Тогда как пламя учителя ослабло после общения с Ледяницей, магия его ученицы с каждым днём
