Тень заговора - Злата Иволга
— Ничего не могу сказать. Ситуация, сами понимаете, щекотливая. Церемонии пышных похорон нам не избежать, как и торжественного въезда жениха в лице принца Джордано. Я понимаю, вам тяжело…
— Ничего вы не понимаете! Вот, полюбуйтесь! — Она швырнула на стол два письма. — А вот еще! — сверху лег конверт. — Так сказать, свеженькое.
Кавалер Ридель откинулся на стуле и громко расхохотался, так, что Ингрид вздрогнула. Потом он с показной рассеянностью перебрал письма.
— Хм, велийское герцогство Фель опять затеяло переворот. У них он происходит примерно раз в десять лет. И каждое правительство оказывается в несколько раз кровавее и беспощаднее предыдущего. Вот, они пишут, что казнили всю герцогскую семью. И откуда у них столько герцогов, ведь их всех так часто казнят? Наверняка здесь какой-то подвох. Все довольно весело, если не углубляться. Нас это не должно касаться до тех пор, пока тамошние беглецы не станут ломиться к нам в страну, прося политического убежища. Но и в этом случае их надо отправить куда-нибудь подальше.
— То есть подобные донесения следует оставлять без ответа?
— Ох, ну можете отослать сочувствующую ноту, — прыснул от смеха кавалер Ридель, кинув еще один взгляд на письмо. — Король Жорж. Придумают же.
— Мне еще придется проводить Большое дворянское собрание. Я стараюсь оттянуть все до похорон, но сами понимаете, чем это может грозить.
— Увы, здесь придется рискнуть. Иначе возникнуть вопросы, отвечать на которые будет неудобно, — кивнул кавалер Ридель.
Ингрид с досадой указала на еще два письма.
— Читайте.
И тут ее мучения отчасти вознаградились, так как на лице ее собеседника вместо улыбки появилась маленькая задумчивая морщинка.
— Не помню приезда Кадира хана эфенди, — категорично заявил он и принялся за другое письмо. — Но прямо писать эмире нельзя. Неизвестно, с чем связано это недоразумение. Самым худшим сейчас будет вмешаться в дела соседей.
— Вы не думаете, что это может быть связано с?.. — Ингрид сделала гримасу.
Кавалер Ридель задумчиво поглаживал ножку бокала, на его лице снова застыла привычная легкая улыбка.
— Говорите, я слушаю.
Ингрид стоило большого труда решиться рассказать о загадочном заключенном и об опасении дяди Отто насчет сбежавшего лейб-лекаря. Сам кавалер Ридель вызывал смешанные чувства. Ингрид пока не поняла до конца истинного могущества этого человека и не ощутила полного доверия. При первых же ее словах кавалер Ридель отодвинул стул и встал.
— Я думаю, нам надо прогуляться, ваше сиятельство.
— Но…
— На свежем воздухе вы почувствуйте себя лучше. — Он поднял Ингрид со стула, бросил на стол деньги, и, несмотря на ее протесты, потащил к выходу.
— Только попробуйте еще раз схватить меня, и я выпущу вам кишки, кавалер Ридель!
— Охотно верю. — Он уже отпустил Ингрид и теперь снова ослепительно улыбался. — Но там слишком много народа. И зовите меня просто Рудольф.
«Алмазное сердце» было самым роскошным заведением в столице. Вокруг ресторана был разбит прелестный садик с низкими благоухающими цветниками и ажурными беседками, где уважаемые посетители могли поговорить под трели ручных пересмешников, не опасаясь быть подслушанными. Одну из таких беседок и выбрал кавалер Ридель. Когда Ингрид закончила свой немного сбивчивый рассказ, он протяжно вздохнул и внимательно посмотрел своими удивительными глазами на вывеску с алмазным сердцем, выполненным из цветного стекла.
— И почему получается, что то, на что мы не обратим внимания в спокойное время, вырастает до невероятных размеров, когда нас что-то тревожит? Этого лейб-лекаря уже искали, но он словно в воду канул. Есть вероятность, что его просто в свою очередь ограбили или убили. В землях своего благодетеля, барона Зингера, который рекомендовал его ко двору, он не появлялся. Я бы бросил это дело, если бы не внезапная кончина… ну, вы понимаете. Генералиссимус утверждает, что это подозрительно, и он, скорее всего, прав. А насчет человека в тюрьме ничего не могу сказать. Но согласен — его лучше не выпускать из вида, не исключено, что он как-то связан с тем безобразием, что у нас происходит.
— Я хотела поговорить с ним, но пока не знаю, каким способом можно развязать ему язык, без допроса с пристрастием.
— Выпустить ему кишки, — хихикнул кавалер Ридель. — О, простите…
Тюрьма, столица, Илеханд
На один из двух вопросов Ингрид себе ответила. А вот на другой — почему она не отказалась от сопровождения кавалера Риделя — не смогла. Если капитан Элвира Ротман и удивилась, увидев поздно вечером на пороге своего кабинета нарядную генерала-регента в сопровождении скандально известного аристократа, то виду не подала.
— Ты понимаешь, что я иду на нарушение, — объясняла капитан, шагая по коридорам впереди своих гостей. — Кавалер Ридель может пройти только по соответствующей бумаге.
— Знаю, сама торчала в этой дыре Бог весть сколько времени, — торопливо казала Ингрид. — Бумагу я тебе потом напишу.
— Я обязательно доложу генералиссимусу, чтобы он обдумал ваше наказание, капитан Ротман, — захихикал кавалер Ридель.
— Не вижу ничего смешного, — сердито сказала ему Элвира. — От вас несет выпивкой, кавалер Ридель.
— Совсем немного, капитан, — ничуть не обиделся он. — Полагаю, что в выходной день очень многие источают похожие ароматы.
Ингрид видела, что подруга изо всех сил сдерживается, чтобы не стукнуть головой о стену шутника-кавалера. Но они уже пришли в нужную комнатушку, куда должны были привести заключенного. Ингрид покосилась на кавалера Риделя, который сел на старый стул, закинул ногу на ногу и стал насвистывать какую-то мелодию. Элвира ходила из угла в угол. Наконец дверь открылась, двое стражников завели человека и поставили его на указанное Элвирой место возле стола.
— Ждите за дверью.
Стража вышла, не забыв, поколебавшись, поклониться в сторону Ингрид.
— Значит так, — обратилась к узнику Элвира. — У вас было желание говорить с властями, и я предоставила такую возможность. С вас сняли цепи, но вы сами понимаете, что при любой попытке…
— Знаю, — перебил ее заключенный, — меня убьют и похоронят в безвестности.
Ингрид кинула удивленный взгляд на Элвиру и та утвердительно кивнула, словно показывая «а что я тебе говорила». Кавалер Ридель со своим стулом ловко отодвинулся в темный угол.
Ингрид медленно подошла к другому краю стола и внимательно, насколько позволяло тусклое освещение, посмотрела на заключенного. Долгие дни в тюрьме никого не красят. Среди грязной одежды, растрепанных волос и заросшего лица выделялись только глаза, глубокие, словно вода в темном озере ночью. Мужчина смотрел на Ингрид исподлобья вроде бы угрюмо, однако ей чудилась еле уловимая насмешка. Так смотрят не на допрашивающего следователя, а, по меньшей мере, на равного. И еще: в нем было что-то неуловимо знакомое.
— Я генерал-регент, княгиня Ингрид Рихтер. Назовите свое имя.
— Добрый вечер, ваше
