Черное зеркало, белый алтарь - Галина Дмитриевна Гончарова
Помощник нахмурился, но промолчал. И занялся делом.
Вот и правильно. Шаэранал и сам знает, что рискует. Но ему еще и сорока циклов нет[22]. Когда и совать рога в пекло, если не сейчас? В старости, что ли?
Сейчас – самое время! И пусть только попробуют его остановить!
Глава 12
До города я топала больше часа. Устала, стерла ноги, обматерила все на свете…
Дотопала.
Сначала пошли предместья, а потом и собственно город. Но я была уже такой усталой, что мне было не до иномирной архитектуры. В другое время я бы и конические крыши рассмотрела, и фронтоны, и пилястры…
Сейчас же…
Пить. Жрать!!! Умыться и посидеть в тишине.
А где находится лечебница, я тоже не знаю…
Выход нашелся быстро.
Если нельзя дойти, надо доехать. А ловятся извозчики так же, как и такси. Пару монет я заранее отложила в карман и одну показала извозчику.
Оживился, забегал…
Отвез меня сначала в небольшую кондитерскую, где мне набрали большую корзину пирожных. А потом и к лечебнице.
Все, что осталось от монеты, я ему честно отдала. Кажется, его дневной заработок. Ну и ладно, пусть ему будет. За это меня подвезли к самой лечебнице, даже идти не пришлось. Я кое-как заползла в дверь и наткнулась на пролетающую мимо знакомую медсестричку. Повезло.
– Таэра Син!
Девчонка аж подскочила на полметра, потом увидела меня и кинулась с восторженным писком:
– Таэра!!! Ура!!! Вы нашлись…
И потянула куда-то… ага, не с твоим весом, детка, меня буксировать. Я даже и упираться не стала, осталась на месте.
– Подробности будут?
Как оказалось – да!
Ректор лично нагрянул в лечебницу через полтора часа после явления Шарона. То есть… где-то минут тридцать тому назад.
Меня не оказалось в палате, и ректор начал обещать всем много разных неприятностей.
Пока поиски велись по лечебнице…
Я похлопала глазами:
– Таэра Син, давайте мы скажем, что я выходила за пирожными?
– Н-но…
– И у лечебницы проблем не будет. Вы же не тюремщик? И я могла захотеть купить в академию сладенького…
Таэра подумала пару секунд – и закивала:
– Давайте.
И потащила меня за собой. То есть потянула второй раз. Но теперь я поддалась.
Тэр Лоринский был грозен и внушителен.
Тэр Игон – бледен и недоволен.
Ну а мы… а мы всегда прелесть! Особенно я!
– Таэра! – возопил тэр Игон, увидев меня, всю такую обаятельную и с корзиночкой. – Вы где были?!
– За пирожными ходила, – честно созналась я.
Я же за ними ходила?
Ну… почти да.
– Почему никому не сказали?!
– А зачем?
Мы с тэром Игоном уставились на друга без проблеска понимания. Он гневался.
Я хлопала ресницами.
– Мы… вы должны быть в палате!
– Вы же сами сказали, что я здорова.
– Но я вас не отпускал!!!
– Я же не знала, когда вы меня отпустите. Тэра ректора задерживать неловко, а пирожных в академию купить хотелось…
– Наташенька, – медовым голосом осведомился ректор, – а в вашем мире так делают?
Я вспомнила областную больницу.
– Ну да. У нас вокруг больницы стоят и магазины, и киоски, и в самой больнице тоже, и купить можно что пожелаешь…
Садовар только руками развел:
– Простите, тэр Игон. Сами видите, Наташа действовала, как принято в ее мире.
Тэр только рукой махнул.
Понятно, мне бы нагорело, но ему уже даже ругаться не хотелось. Да и… разрешилось все хорошо? Вот и идите… да, и можно именно туда.
– Документы вы оформите, как полагается?
– Да, тэр Лоринский.
– Тогда Наташеньку я забираю.
Возражать никто и не подумал.
Дежавю?
Вот у меня оно и возникло. Снова мужчина, снова я, идем по лечебнице, снова коляска, правда, эта более роскошная…
И что примечательно – обоим мужчинам я не нужна. Только использовать меня нужно, вот и все, а что там потом со мной будет – наплевать им!
Ну и не обессудьте!
Может, решение обратиться к демонам и не самое умное, но если я и там сдохну, то хоть вам неприятностей вагон распечатаю.
– Наташенька, я так волновался…
Сироп лился на мои уши непрерывно.
И хорошая я, и замечательная, и ректор чуть импотентом не стал, когда мне поплохело…
Я даже и не прислушивалась. Раздумывала о своем везении.
Это ж как? Открывается к вам провал… фактически – летит ракета, а вместо ядерного заряда в ней букет цветов. Демоны черного заклинания ждали, а в них брачной тарелочкой запустили. Конечно, им любопытно стало.
Наверное, потому и поговорить решили.
Но это даже не половина дела – так, первый шаг. А вот что делать дальше…
– Наташенька, зачем вы эту гадость выпили?
Ага, пошел допрос. Я захлопала ресницами:
– Я противозачаточное пила.
– Зачем?!
– На всякий случай, – потупилась я. – Тэр ректор, вы мужчина привлекательный…
– Но зачем всякую гадость пить?
Тут уж я на него глаза выпучила. Он не знает, зачем пьются противозачаточные? Серьезно?
Надо просветить:
– Чтобы детей не было.
– Наташенька, мне уже давно пора обзаводиться и семьей, и детьми…
Мм… Упс?
– Не со мной же?
– Почему бы нет? Вы такая – единственная1 Умная, красивая…
Я даже головой замотала, что тот раптор. Мне всерьез делают предложение? На улице и в коляске? Спасибо, что в туалете не отловили. Дешево ж меня ценят!
– Тэр ректор, вы это всерьез?
Ректор потряс головой, вспомнил, что романтика – она в любом мире ценится, что женщины любят ушами, особенно когда носят в них бриллианты, и притормозил:
– Мы об этом вечером поговорим, Наташенька.
– А вечером мы с тэром Корделиусом разговариваем. О формулах.
Ректор поморщился, но рукой махнул:
– Ладно… пусть его! Я к вам потом зайду.
Я застонала:
– Тэр ректор! Умоляю! А спать мне когда?!
«Отвратительно прозаическая особа» было написано на лбу ректора. Но потом он все же сдержался. Не вспылил.
– Хорошо, Наташенька. Мы решим этот вопрос.
Мы. Как это мило звучит…
В своей комнате я закрылась на все замки. Сунула пирожные в холодильник и отправилась в душ.
Мыться и мыться.
Послебольничный синдром называется. Так и тянуло себя оттереть с ног до головы с душистым мылом, хотя ничем противным от меня не пахло. Но – хочется.
Я и занялась.
Постояла в душе, вымыла голову, порадовалась, что волосы короткие, до плеч. Надо бы и покороче, но тут беда. Вот Татка
