Марта - Светлана Гресь
– Благодарен, что пришла, не побрезговала. – Едва шептал, с огромным усилием. – Не задержу, знаю, что видение не из лучших. И раньше был немил, а сейчас и подавно.
На взлете новой болевой волны снова потерял сознание. Искалеченное тело яростно пожирал неистовый огонь. Ужасные страдания ни на миг не оставляли его, отдаваясь острой, волнообразной болью, что тысячами тончайших игл впивалась в беспомощное тело, отбрасывая изгрызенную невыносимыми пытками душу в обморочное состояние.
Боль выкручивала суставы, выворачивала нутро, разрывала каждую жилочку в его истерзанном теле. Она яростно расплавляла измученную плоть, выстилаясь перед его невидящим взглядом кровавым туманом, собираясь в один огромный нестерпимый сгусток, что вот-вот должен вспыхнуть и огненным вздохом унестись в неведомую, мрачную тьму.
Сейчас держался изо всех сил, надеясь в последний раз услышать родной голос, на мгновение забыться от дикой боли, растворившись в ласковом взоре жены. Отчаяние мертвой рукой схватило за горло и не отпускало. Сама мысль, что она не хочет его видеть, обжигала душу беспомощной, отчаянной тоской.
– Ваше Высочество, – испуганно вскрикнула служанка, клонясь в реверансе, когда он в очередной раз потерял сознание. – Королевич очень плох, надо срочно лекаря.
Тот пришел сразу. Положил руку на раскаленный лоб, потом осторожно поднял его голову. Больной тяжело открыл налитые горячим свинцом глаза и, едва шевельнув
пересохшими губами, попросил пить. Принц постепенно выгорал из середины, голос его уже почти не слушался, только глаза, мутные, глухие от боли.
Королева сидела возле кровати, как лед холодная и неприступная. Напротив король, охватив голову руками. Дану злобно травили ненавистным взглядом придворные. Кто-то прошептал, что надо позвать к умирающему священника.
Услыхав эти слова, королева выпала из оцепенения, скользнула черными глазами по толпе придворных, стараясь понять, кто сказал. А король так и сидел, обхватив голову руками, не двигаясь и не разговаривая, он чувствовал, как его сын тает в безжалостном, всепожирающем пламени.
Врач что-то торопливо наливал в чашу, смазывал губы больному, кивал рассеянно головой на чьи-то тихие слова, на миг даруя ледяное прикосновение истерзанному лютой болью несчастному. Королева тяжело упала на колени и стала горячо молиться.
Он снова медленно открыл глаза, увидел свою усладу, обжег лицо ее огнем неистового от невыносимой боли взгляда, на мгновение растворившись в недоуменных ее глазах. На новой волне боли, снова потерял сознание.
Ему показалось, что легкой пылинкой взлетел вверх, так свободно стало дышать. Четко почувствовал осторожные шаги смерти, что еще не решалась забрать последний хрип его огненного вдоха.
Сама мысль, что пострадал из-за любимой, тем самым спас от наглой и страшной смерти, жгла душу ледяным, остужающим торжеством. В который раз перед глазами промелькнул тот вечер, когда неожиданно проснувшись, поежился от холода, коснулся груди и не почувствовал привычной золотой цепи с заветным ключиком.
На миг пронзила ужасная догадка. Схватился на ноги и опрометью бросился вслед. Влетел в зал и увидел толпу придворных с королевой во главе. На миг успокоился, поняв, что зря испугался, и тут почувствовал едва слышный аромат странного запаха.
Его прошиб холодный пот. Ладонями, вдруг повлажневшими, сбросил с волос капли липкие. На мгновение почернело в глазах. Раздался оглушительный взрыв. Успел обнять жену, согнувшись пополам от сокрушительного удара.
Колонна из серого камня вмиг треснувши и обломившись, погребла под собой их двоих. В глазах помутилось. Боль была адская. Краем затухающего сознания цеплялся за прекрасное видение, что бережно держал в своих объятиях. Он так боялся, чтобы этот взрыв не обезобразил лицо небесного ангела. Ее пальцы впились ему в локоть. Кто-то издал дикий вопль ужаса, и тишина… громкая, тревожная.
Потом королева рассказывала ему, что это были очередные попытки покушения на их семью, и что преступники арестованы и заточены в тюрьму. Ведется следствие. Их ждет суровая кара.
С огромным усилием открыл глаза, умоляюще глянул на мать. Та поняла его без слов, недовольно направилась к двери. За ней цепочкой торопливо потянулись остальные. Последним вышел отец, оглянувшись на сына, как бы понимая, что уже не придется свидеться.
– Как много должен тебе сказать. – Прошептал одними глазами. Собравшись с последними силами, на одном дыхании.
– Бесследно исчезнуть не могу. Тайной своей поделюсь. – Притих на мгновение и уже с новыми силами. – Гаснет свет моей судьбы неласковой. Душа моя – струна натянутая, вот-вот лопнет, силы уже на исходе. Бессонные, болью опаленные ночи унесет река небытия. Пришла пора решиться душу свою открыть.
Передохнул немного и уже спокойнее.
– Это так просто, я люблю. Увы, не любишь ты. Между нами, стена горькой неприязни. Не виноват я в том, что ты оказалась здесь.
Прощай! Ждет меня дорога дальняя, бесконечная и невозвратная. В этом мире станет меньше на одну любовь. Капельку счастья подарила мне жизнь и благодарен я судьбе, что, словно подарок бесценный, спустила тебя с небес в своих ладонях.
Знаю, не для меня сошла ты с неба, мой прекрасный ангел, это лишь ошибка рока.
Мне страшно, что бросаю тебя одну на произвол судьбы, но мать дала мне слово, ей я доверяю, что при малейшей возможности вернет тебя обратно. Верь, ты попадешь домой. А пока живи, как сердце скажет, но, прошу, живи, радуясь, любимая, и наслаждайся жизнью за нас двоих.
Купаясь в лучах мягкой подсветки, стояла молча, невольно прислушиваясь к тому, что творилось за дверью. Там происходила какая-то непонятная возня, потом послышались отдельные слова исступленной молитвы.
– Смерть безвременная твоя не спасет меня от горькой участи и от зла, что несет в себе королева, не оборонит. – Думала Дана, глядя на умирающего мужа.
Почувствовав в себе немного силы, попытался приподняться,
– В полной растерянности за мной наблюдаешь. Нынче ум мой сердце покорил. Глядя в твои глаза, вижу оторопь, испуг, недоумение и ни капли жалости, не говоря уже о благосклонности.
Знаю, ты б никогда не смогла полюбить такого жуткого урода, твои ласковые руки никогда б не обняли меня. Твои глаза не подарили бы моим тепло и нежность. Ты даже думать обо мне не станешь.
А толку-то от этой жизни, пустой, никчемной? Будни и праздники мои были одинаково горючи, дальше тягостнее любить без ответа. Не знает влюбленный покоя, если видит в глазах любимой смертную тоску. Обманным счастьем пренебречь мне помог жребий…
Закрылись глаза на мгновение, что ему показалось таким долгим. Боялся, что не успеет высказать всего, что накопилось в
