Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

— Достаточно, — процедила она сквозь зубы. — Следующую пару суток посидите без еды. Может, станете сговорчивей.

И, толкнув ногой многострадальный стул, глава клана вампиров ушла, хлопнув железной дверью.

Я пребывал под глубоким впечатлением от ее разговора с Камориль. Что за дела!..

Какая-то Богиня, надобность оставить нас в живых, но заставить сойти с ума… Вот уж бред. Может быть, она сама сумасшедшая? Навскидку, Вера страдает целым букетом личностных расстройств, и, хотя бы, житейской смекалки за этой инсталляцией не проглядывает. Как же она стала главой клана? Может, по наследству? Или… случайно? Вариантов уйма, в самом деле.

Одно я понял отчетливо: оставаться тут означенный срок — не наш вариант. Нужно суметь выбраться отсюда как можно скорее.

Я, вообще, мало знал о вампирах, и эта дамочка, даже в купе со своими кожаными трусами, никак не поспособствовала формированию у меня хорошего об их братии мнения. Камориль, видать, знал намного больше. Но теперь и он не мог говорить. Что же делать…

Еще это странное чудовище по имени «Лунь» — что оно такое?.. Может, в такое превращаются вампиры? Да ну, бред!

И это ее «Я вижу, тебе нравится эта идея» — с чего она это взяла? Неужели?..

Я скосил взгляд на Камориль. Его серьги-полумесяцы были все еще на нем — видимо, их не удосужились сорвать, а значит, у нас есть кое-что неожиданное для наших тюремщиков. А кроме прочего, где-то во мне все еще сидит костяной нож. Вот только, как его достать?

Я запоздало понял, что не спросил у некроманта, каким образом этот нож извлекается из костей носителя. Выходит, нож во мне, а как его достать, знает только Камориль. А Камориль не может говорить, да и я ничего не могу спросить у него.

Что же делать?

Пошевелиться я не мог. Вообще. Только голову мог поворачивать. Проклятый пластмассовый кляп у меня во рту был явно купленным в каком-нибудь секс-шопе и придавал моему положению толику горькой ироничности. Стоп. Пластмассовый?..

Я сделал то, чего раньше не пытался: попробовал применить силу и как бы разжевать кляп. Все-таки не зря же я всю жизнь вынужден подавлять свою улыбчивость и прятать от посторонних глаз мои желтые клыки. Мне пришлось изрядно напрячься и даже опереть нижнюю челюсть о плечо, повернув голову, и вот, при помощи такой импровизированной точки опоры, я смог раздавить пластмассу. Под напором моих зубов кляп треснул, и через некоторое время я радостно плевался его разжеванными кусками.

К сожалению, дотянуться ртом до связывающего меня скотча я не мог.

— Эй, Камориль, — позвал я. — А я разжевал кляп!

Камориль издал непонятный звук, похожий на хмык. Наверное, маска не дала ему изречь какую-нибудь колкость по поводу моей сообразительности, но это и к лучшему.

— Йер, как мне вытащить нож? — все-таки попытался я. — Что-то не нравится мне тут! Надо выбираться!

Камориль промычал что-то невнятное.

— Не понимаю, — грустно сообщил я.

Ну, что же делать дальше? Попробовать выработать какой-то шифр, чтобы Камориль по буквам намычал мне, как вытащить нож? Можно, но долго. Что же делать? Очень актуальный вопрос в таком положении.

Я стал осматривать нашу камеру на предмет чего-либо, что может мне помочь или натолкнуть на идею. Вот стол, на нем строительные и слесарные инструменты, мотки скотча, которым нас привязывали, какой-то мусор. Лампочка под потолком, опять же. Камориль, распятый на кресте, его черные кожаные штаны в какой-то белой пыли, как будто бы его тащили по побеленной известкой стенке…

Лунь придет кормить нас не раньше чем через двое суток. Ну хорошо. Если он придет, то что я смогу сделать? Украсить у него губами ложку? А вдруг это чудовище разозлится? Нет, не вариант.

Может, закричать? И тоже поиметь увлекательную беседу с Верой и ее извращенческими наклонностями? Ну уж, нет. Я, пожалуй, этого удовольствия себя лишу.

Как же быть?

Я снова посмотрел на Камориль:

— Ну и попали мы с тобой, а. Кажется, в таком положении мы впервые.

Камориль ничего не ответил, только вздохнул.

— Довольно неприятно быть настолько беспомощным, — признался я. — А эта барышня… Интересно, откуда ты ее знаешь? А впрочем, нет, не говори, даже думать об этом не хочу. Ее кожаные трусы и твои кожаные штаны… Что-то у вас есть, знаешь, похожее, мне даже удивительно как-то, чего это вы не нашли с ней общего языка.

Камориль, естественно, снова промолчал.

— Она же это… как называется… вуайеристка, да? Иначе б зачем ей такое всякое предлагать. Эх, чем бы дитя не тешилось…

И тут у меня произошел, как это нынче называется, инсайт. То бишь, озарение ко мне пришло. Я еще точно не знал, как это сделать, но… Я кое-что вспомнил о Камориль. Кое-что такое, что не делает ему чести в обычной ситуации, но может помочь нам сейчас.

Я сглотнул. Похоже, мне предстоит недюжинное испытание. Мне придется делать то, чего я делать не привык и не очень-то умею. Косвенно выражаясь, сейчас я должен буду поработать языком. Насколько странно бы это ни звучало.

И я начал.

— Эй, Камориль, — мой голос подвел меня поначалу, поэтому мне пришлось повторить: — Камориль Тар-Йер. Знаешь, я вот что подумал… А может, нам стоило принять ее предложение?.. Не подумай чего хорошего. Я имею в виду душ. Ну, она же была вполне серьезна, так? Мало ли, по пути туда или обратно нам бы выдался шанс сбежать. Они же нас всяко развяжут, чтобы мы могли… доставить им это их нездоровое удовольствие наблюдать за мокрыми, разгоряченными телами. Я же… Я же все понимаю. Одно дело — личные отношения, но совсем другое — вопрос жизни и смерти, и здравого рассудка тоже. Ну, в общем, если она еще раз предложит… ты не будь так категоричен. Тем более, я же знаю, что ты этого хочешь. Гадкий ты, кстати говоря, извращенец. Ну, а потом… сделаем вид, что ничего не было. Да и какая кому разница. Это же только… между тобой и мной. К тому же, я уже начинаю чувствовать запах грязного тела… И не только своего. А так… Я бы мог взять тебя… и хорошенько отмыть.

Я сглотнул. Пока что, вроде, ожидаемого эффекта не было. Градус недостаточен? Ну что ж. Деваться некуда. Надо продолжать.

— Представь себе. Теплая вода струится по моей спине. Волосы тоже мокрые, свиваются спиральками, тяжелые, прилипают к плечам. Ты чувствуешь, что моя кожа горячее воды. Прижимаешься ко мне, ощущая телом все рельефные места. И ты вправе это делать. Можно. Мне приятно. Ты можешь касаться меня всюду. И я целую тебя, сразу глубоко и жестко, так, как некоторые девушки не любят. Но тебе нравится, да? Эти сладостные ощущения, так похожие на боль… Твои руки скользят по моим бедрам, плечам и груди. И мое тело отвечает тебе, ведь я чувствителен, как шестнадцатилетка. Я прикусываю мочку твоего уха, прижимая тебя к себе за талию. Спускаюсь к шее и целую ее так, чтобы оставить след. Он будет напоминать тебе об этом, даже когда все кончится. Но до этого еще далеко. Я прижимаю тебя к холодной стене, наваливаясь теплой приятной тяжестью, и ты чувствуешь, как мои прикосновения обжигают тебя, проникают под кожу, заставляют ластиться и желать большего. И ты получишь все, чего хотел, в полном объеме, и это будет в тысячу раз лучше, чем ты мог представить. Ведь ты уже представлял себе, как это будет, а? Так вот, это будет глубоко, долго и горячо. Я буду истязать тебя, пока ты не станешь просить пощады, изгибаясь в моих руках молодой лозой, постанывая от растекающегося внутри тебя удовольствия…