Позволь мне согреться - Ольга Вадимовна Гусейнова
Внезапно все замолкли и это оказалось настолько неожиданным, словно мир погрузился в мертвую тишину, в которой громом среди ясного неба прозвучал мой всхлип облегчения. Женщины, вставшие за спиной встретившего нас мужчины, понимающе, с сочувствием улыбнулись. Людвиг помог мне спуститься и поддержал. Как же я устала, кто бы знал! Но в этот ответственный, напряженный момент я не позволила себе даже мимикой выдать ни усталости, ни страха, ни других терзавших меня чувств. Сейчас, сейчас все закончится, представление или знакомство, мы окажемся в комнате наедине, и я…
– Отец, мама, сестра, прошу любить и принять в нашу семью Мишель. Мою душу. Мой свет. Мою любовь, – без пафоса, с щемящей нежностью и нескрываемой гордостью произнес Людвиг.
Что я там хотела ему высказать недавно? Гнев и возмущение? Плевать! За эти слова все прощаю!
– Принимаем! – одновременно выдохнули его родные.
– Мишель, прошу принять и полюбить как семью моего отца Лейтара, Дагорана, мать Эмилию и сестру Елену.
– Принимаю! – хрипло ответила я, как и его родные.
– Да будет Луна свидетельницей! – взревел князь, взметнув над собой, шест с черепом.
Я содрогнулась, сжимаясь от последовавшего многоголосого воя. Бедные мои ушки! Но это был еще не конец. Под вой волков, дружной «семьей» мы двинулись не в замок, отдыхать и знакомиться, как я надеялась, а, обогнув замок, вышли за ворота и двинулись в лес по утоптанной широкой тропе, дальше и дальше, в чащу.
Ну я и «размяла лапы»: уже самой хотелось выть, ноги в туфельках ощущались как в колодках. Я устала, хотела есть, пить, лечь и вытянуться. И тишины! Мне до слез хотелось тишины. Судя по всему, мой жених почувствовал, что я на пределе, подхватил меня на руки. Его родители, оглянувшись на нас, зачем-то ускорились. Испугались, что сбегу? Это вряд ли, не в состоянии.
Я смотрела княжеской чете в спину, невольно любуясь статной княгиней, ступавшей легко и уверенно, с достоинством. Они с мужем крепко держались за руки. У них же двое взрослых, давно самостоятельных детей, а они по-прежнему держатся за руки. И чувствовалось, что с любовью, по велению души, а не на публику или по традиции. Но больше всего меня интересовал сам вожак, как называли его волки. Альфа альф. Князь оборотней.
Раньше думала, он должен быть лишь немного слабее Людвига, что именно наличие в его крови Тьмы отличает его от сородичей. Ан нет. Дар некроманта у него не выше шестой категории. А вот зверь… зверь в нем – совсем другое! Даже у меня, человека, хоть и мага, рядом с этим первородным альфой по коже пробегали тревожные мурашки, ведь он самый сильный хищник. Зверь! И стоило альфе в очередной раз оглянуться на меня, я инстинктивно прижималась к Людвигу, прятала нос у него на его груди. Ощущала себя песчинкой – волной смоет и не заметит.
Получается, что не только Тьма отличает первородных от остальных, но и их звери. Исключительные, рожденные с силой в крови, действительно первородные. Первые! Всегда и во всем! Это открытие заставило поднять голову и заглянуть в лицо своему жениху. Людвиг, поймав мой внимательный, тревожный взгляд, мягко улыбнулся, блеснув клыками, а потом легко коснулся губами моего виска, глубоко вдохнув.
– Все будет хорошо, не бойся, милая! – выдохнул он едва слышно, и я согласно крепче обняла его за шею, обманет – задушу.
Еще через полчаса ходу лесной тропинкой мы вышли на простор – огромную поляну, на которой возвышается ель, нет, Ель – исполинская, и в высоту, и в ширину. Чтобы обхватить ствол, понадобится не одна пара рук. И настолько древняя, будто каменная. У ее подножья, между мощных корней, я заметила лаз, в который вполне можно войти, лишь немного согнувшись. Земля возле Дерева сплошь устлана бурыми иголками – словно магический круг. Здесь ощущается сила – древняя, мощная энергия мира. Я чувствовала, как бесполезно пульсирует сила внутри меня, но, как и в Танжере, в Дагоране призраков я практически не встречала.
На поляне полыхал костер, сновали оборотни, расставляя на постеленных прямо на траве скатертях щедрое угощение: мясо, фрукты и овощи, зелень, хлебные лепешки – все за то, что народ собрался праздновать. Боги, если они так нашу помолвку и знакомство с невестой отмечают, то что будет на свадьбе?
– Еще немножко потерпи, родная, – снова шепнул мне на ухо Людвиг, в ответ я сжала его пальцы.
Пир-пикник набирал обороты. Женщинам положили мягкие толстые подстилки, чтобы было удобнее. Я осторожничала, опасаясь испортить наряд – королевский подарок все-таки. И пока мне подкладывали лучшие куски свежеприготовленного, умопомрачительно пахнувшего мяса, я косила глазом, как корзины с клыками и хвостами, доверху наполненные золотом, деньгами и украшениями, ставят к дереву. Затем в лаз под корни отнесли два ковра. Подношение богине? Ведь Людвиг сказал, что драгоценности предназначены богине, значит и ковры ей?!
Елена села рядом с нами, подле нее расположился супруг – русоволосый гигант, оборотень во всех отношениях заметный. И с нескрываемым обожанием ухаживал за Еленой, или как тут говорят, парой!
Князь с княгиней совершили какой-то обряд: обошли несколько раз вокруг Дерева с заунывной песней. Затем на границе между игольчатым ковром и травой воткнули в землю шесты с черепами, соединив верхушки в виде шалашика. Словно ритуальный костер готовили… или жертвенный алтарь. Кусок исходившего соком мяса застрял у меня в горле. Может они меня… в жертву собрались принести?
Я нервно покосилась на Людвига: он благостно улыбался, перебрасываясь с сородичами какими-то фразами на своем, оборотничьем языке. Запаниковать не позволила княгиня Эмилия. Села рядом с нами и, заметив мое напряжение и испуганный взгляд на скрещенные шесты, мягко, но чуть насмешливо улыбнулась, шепнув:
– Не бойся, девочка, сейчас луна взойдет, немного колдунства по случаю обретения и все, можно возвращаться в замок, в комфорт и уют.
– Правда? – с отчаянной надеждой выдохнула я.
– Конечно, – еще шире улыбнулась мама моего жениха, блеснув глазами.
Эмилия улыбалась настолько искренне, что ее подозрительно дернувшиеся уши я как-то не приняла во внимание. Дальше мне удалось расслабиться. Ко мне не лезли с разговорами, только попросили коротко рассказать о себе и своем роде. Выпили за моих родных, ушедших за грань, чем растрогали до глубины души. Закусили. Потом посетовали, что мои друзья не с нами сейчас, снова выпили. Дальше – за их родичей, давно ушедших на перерождение. И так еще много раз, ели, пили и снова пили. После первого тоста я начала под шумок меняться бокалами
