Шарлин Харрис - Смертельный расчет
Хотя я долго закрывала глаза на это, однако мне пришлось признать, что на лицо имеются неприятные факты. Г-н Каталиадес, через свою дружбу с моим родным дедушкой, имел большее отношение к моей жизни, чем я всегда предполагала, и он только что раскрыл это мне по причине, которой я не могу понять. Когда я встретила демона адвоката, он не дрожал ресницами в признании.
Так или иначе, всё это было связано и только добавляло мне чувство опасения по отношению к моим родственникам фейри. Я полагала, что Клод, Дермот, Финтан, и Найл любили меня настолько, насколько они могли (для Клода это было поистине чуть-чуть , потому что больше всего он любил себя). Но я не чувствовала, что это была "здоровая" любовь. Хотя это прилагательное вызывало у меня содрогание и ассоциации с маркой хлеба Wonder Bread[18], оно было единственно верным определением.
Как своего рода заключение к моему более полному пониманию природы фейри, я больше не сомневалась относительно слов бабушки. Вместо этого я полагала, что Финтан любил мою бабушку Адель больше, чем она когда-либо думала, и на самом деле его обожание бабули было за пределами человеческого воображения. Он был с нею намного чаще, чем она знала, иногда в облике её мужа. Он сделал семейные фотографии с нею; он наблюдал за её ежедневными делами; он вероятно (содрогание!) занимался сексом с нею в облике Митчелла. Где же в это время был мой настоящий дедушка? Он всё ещё присутствовал в теле, но без сознания? Я надеялась, что нет, но я никогда не буду знать этого наверняка. Я не была уверена, что действительно хотела это знать.
В знак сильной привязанности Финтан дал моей бабушке "клавиель дор". Возможно, это спасло бы ей жизнь, но я не думаю, что ей когда-либо приходила в голову мысль воспользоваться им. Может быть её вера не позволила ей искренне поверить в силу этого волшебного артефакта.
Бабушка убрала своё письмо с признанием и "клавиель дор" в потайной ящик несколько лет назад, чтобы бережно хранить их от любопытных глаз двух внуков, которых она воспитывала. Я была уверена, что после того, как она спрятала эти вещи, из-за которых она чувствовала себя виноватой, она почти забыла о них. Я считала, что облегчение от того, что она сняла с себя эту ношу было настолько велико, что воспоминания перестали волновать её. Всё это, должно быть, казалось фантастическим, в противопоставлении с ежедневными трудностями вдовы, воспитывающей двух внуков.
Может быть, (я предполагаю) время от времени она думала, что должна рассказать мне куда она спрятала эти вещи. Но, конечно же, всегда считала, что впереди у неё еще много времени. Мы всегда думаем так.
Я посмотрела вниз на глянцевый предмет в моих руках, пытаясь представить себе то, что я могла бы сделать с его помощью. Предполагалось, что он исполняет одно желание, желание адресованное тому, кого любишь. Поскольку я люблю Эрика, по-видимому я должна пожелать смерти Виктора, что определенно будет полезно для моего любимого. Но мне казалось ужасным использовать любовь для убийства, неважно поможет это Эрику или нет. В голову пришла идея и я широко распахнула глаза. Я могу избавить Хантера от телепатии! Он может вырасти нормальным! Я могу освободить его от ненамеренного, но обременительного, подарка Хэдли своему брошенному сыну.
Это показалось мне просто великолепной идеей. Я была удовлетворена целых 30 секунд. Потом, конечно же, появились сомнения. Правильно ли так круто менять чью-то жизнь просто потому, что я могу это сделать? С другой стороны, правильно ли оставлять Хантера страдать от тяжелого детства?
Я могла бы изменить себя.
Это была такая шокирующая мысль, что я чуть не отключилась. Я просто не могу сейчас об этом думать. Мне нужно приготовиться к Операции Виктор.
Через тридцать минут, я была готова идти.
Я поехала в Фангтазию, стараясь держать свой разум пустым, а дух боевым. (Возможно, очистить мой разум было слишком легко. Я научилась столь многому за прошедшие несколько дней, что уже с трудом понимала, кто я на самом деле. И это делало меня изрядно злой, так что поддерживать агрессивное состояние духа тоже было легко). Я подпевала каждой песне по радио, и, так как мой голос ужасен, я была довольна, что была одна. Пэм также не умела петь. Я много думала о ней пока ехала, представляя жива её Мириам или нет, сочувствуя моей лучшей подруге-вампиру. Пэм была такой стойкой, сильной и безжалостной, что я не могла даже представить её более чем нежные эмоции до недавнего времени. Может быть поэтому Эрик выбрал Пэм, когда захотел завести дитя, он почувствовал её родственный дух.
Я не сомневалась в любви Эрика ко мне, также как я просто знала, что Пэм любит свою умирающую Мириам. Но я не знала, достаточно ли Эрик любил меня, чтобы сопротивляться всем соглашениям своего создателя, достаточно ли, чтобы отказаться от увеличения силы, статуса и дохода, которые он получил бы, став супругом королевы Оклахомы. Будет ли Эрик счастлив, став Сунером[19]? Пока я двигалась по Шривпорту, я размышляла о том, носят ли Оклахомские вампиры ковбойские сапоги и знают ли все песни из мюзиклов. Я думала, почему я размышляю о таких идиотских вещах, когда нужно готовиться к очень страшному вечеру, вечеру, который я могу не пережить.
Судя по парковке, Фангтазия была забита. Я подошла к служебному входу и постучалась особым образом. Максвелл открыл дверь, выглядя определенно обходительно в прекрасном желтовато-коричневом летнем костюме. Темнокожие вампиры подвергаются интересным изменениям в течение нескольких десятилетий после обращения. Если они были очень темными при жизни, то становятся светло-коричневыми, вроде молочного шоколада. Те же, кто был светлее, становятся цвета наподобие сливочного экрю[20]. Максвелл Ли не был мёртвым достаточно долго, он всё ещё был одним из самых темнокожих людей, которых я когда-либо видела, цвета эбенового дерева, и его усы были столь аккуратны, как будто он брился с линейкой в руках. Мы никогда особо друг друга не любили, но сегодня вечером его улыбка была почти маниакальной в своей жизнерадостности.
- Мисс Стакхаус, мы так рады, что Вы зашли сегодня вечером, - произнёс он громко, - Эрик будет доволен, увидев, как вы сегодня выглядите - столь привлекательны.
Мне нравится получать комплименты независимо от того, кто их говорит, и "Вы столь привлекательны" не был плох. Я была одета в небесно-голубое платье без бретелек с широким белым поясом и белые сандалии. (Я знаю, что из-за белой обуви ступни могут казаться большими, но мои так не выглядели, поэтому я не переживала по этому поводу). Мои волосы были распущены. Я чувствовала себя чертовски хорошо. Я вытянула ногу так, чтобы Максвелл мог полюбоваться на мой самоделный педикюр цвета "Пряная розовая гвоздика".
