Подъем, спящая красавица! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Кармен права, — обречённо повторил Этьен. — Бог молчит. Завтра мы возвращаемся домой.
Он обнял меня со спины и положил голову мне на плечо. Наклонился, видимо. За это лето друг резко вырос и сейчас был выше меня.
— Не злись, — прошептал мне тихо. — Ты настоящий друг, Кэт. Но если хочешь злиться — злись только на меня.
А я уже и не сердилась. Сердце прыгало чижиком и щебетало где-то внутри. Мы возвращаемся домой! Всё позади. И… и Этьен меня обнял…
Но завтра всё изменилось.
Их было двое. Разодетые в шёлк и бархат, они смотрели на нас с каким-то мерзким сладеньким выражением. Пузатые. Самодовольные. Блистающие золотыми цепями и драгоценными перстнями.
— Бог явился и повелел нам помочь своему воинству, — говорил один из них с сильным, неприятным акцентом.
— Марсель всегда был верным сыном церкви, — тараторил второй, размахивая руками. — Два корабля. Два корабля отвезут служителей Христа через море.
Я с отчаянием посмотрела в глаза друга:
— Но ты говорил, что море расступится! Должно было быть чудо, а не корабли! Корабли это… Это просто корабли. Какое в этом чудо?
Этьен колебался. Впервые я видела его таким нерешительным. Кармен отчаянно строила купцам глазки, а перепуганная Эллен забралась под мою юбку и затихла там, обняв потными липкими ручонками мои ноги. Жак ухмылялся как всегда и щурил весёлые карие глаза.
— Чудо в том, что Бог послал нас, — усмехнулся тот, которого звали сеньор Гуго. — Расступилось море сердец человеческих…
И я с ужасом увидела, как в любимых зелёных глазах вновь загорается свет надежды.
Почему мне настойчиво снится эта бедняга Кэт? Я не знала. Но уже понимала, что не просто так во снах передо мной разворачивается её жизнь. Открыв глаза, я посмотрела на свет солнца, озаривший потолок моей комнаты. Вставать не хотелось. Сейчас моё настроение как никогда совпадало с настроением героини моих снов. Я перевернулась набок, вытерла слёзы.
— Зачем он тебе? — прошептала грустно. — Кэт, зачем тебе этот фанатик Этьен, между Гробом и тобой выбирающий не тебя?
А потом прошла к зеркалу и всмотрелась в него. И снова вспомнила, что Дезирэ может видеть через зеркала. Как бы его обмануть. Что он там хочет? Войны? Как бы это использовать в своих целях?
Дверь открылась, и в комнату буквально вбежала Кара.
— Прибыл посол от королевы! — воскликнула она.
Я быстрым движением перевернула зеркало стеклом к стене.
— Помоги одеться. Живее.
С помощью магии мы смогли сделать это минут за пятнадцать, из которых десять ушло на создание причёски. Причёски, которая не будет видна никому из-за густой вуали.
В бальном зале Карабасов создали нечто вроде временного тронного зала. Анри уселся на лучшее из кресел, которое только смогли найти. Слуги задрапировали стену за ним. Мы разошлись по обе стороны и замерли, предвкушая зрелище. Король покосился на меня и усмехнулся.
Двери распахнулись, вошёл старик-герольд (тот самый Кот, который и устроил сыну мельника такое щедрое наследство), ударил жезлом о пол:
— Её Высочество, принцесса Эллен!
Не удержавшись, Анри присвистнул. Да уж, твоё Величество, воспитывать тебя и воспитывать. Но удивляться было чему: Илиана прислала гонцом свою родную сестру? То есть, королева настолько всерьёз восприняла наше предложение? Жаль, что не Румпеля. Впрочем… Румпель мог бы разгадать нашу задумку.
Эллен величественно вплыла в зал. Она выглядела так, словно только что вышла из гардеробной: ни пылинки, ни пятнышка, ни выбившейся из причёски волосинки, а между тем путь-то был неблизкий… «Магия», — поняла я. Да и вряд ли принцесса скакала верхом всю ночь. Ну или всё утро. А даже если и в карете — это мало что меняет.
— Приветствую вас, Ваше Величество, — она присела в реверансе. — Королева Илиана, сестра моя, шлёт тебе привет.
Начало доброе. Очевидно, Илиана готова к переговорам.
— Благодарю, — пропел Анри, внезапно поднялся и пошёл ей навстречу. — Приветствую тебя, о любезная сестра.
Не, ну переигрывать-то зачем?
Король подошёл и заключил принцессу в объятья. Может, по девкам соскучился? За пять-то лет… Так ведь Кара ж у него есть.
— Её Величество выражает глубочайшие сожаления за недоразумения, омрачившие ваши тёплые чувства друг к другу, — несколько запнувшись, продолжила Эллен.
— Какие пустяки, — широко и радостно улыбнулся Анри. — Супружеские размолвки у всех случаются. Не чрезмерно ли вы устали, Ваше Высочество, от дальнего пути?
Нет, ну так-то он прав: супружеские размолвки — дело такое…
— Благодарю, я…
— Мне очень жаль, что в своё время нам с Илианой не хватило мудрости обо всём договориться и решить наши маленькие разногласия. Но теперь я верю: всё уже позади.
— Её Величество предлагает встретиться на нейтральной территории и обсудить…
Анри беспечно махнул рукой, не выпуская девушку из объятий:
— Встретимся, конечно. О чём вопрос? Ну а раз мы обо всём договорились, то, музыку. Господа, по случаю разрешения давних разногласий и примирения — бал.
— Но… — пискнула ошалевшая Эллен.
Я бы тоже ошалела на её месте. В смысле: договорились?
— Вы же разрешите пригласить вас? — ещё шире улыбнулся Анри.
И стал вдруг таким обаяшкой, что, наверное, даже самая страшная и злая ведьма не смогла бы ему отказать. Откуда-то грянули скрипки и арфы: очевидно всё это было спланировано королём заранее. Что ж, в оригинальности дипломатии ему не откажешь…
Я протанцевала несколько кругов и вышла в сад.
На душе было тошно.
«Помоги мне, пожалуйста», — шёпот Румпеля. Я пошла по парку. Было холодно и зябко. Анри всё делает правильно, прикидываясь дурачком, счастливым уже только потому, что очутился на свободе. Но зачем флиртовать с собственной своячницей?
Я шла мимо кипарисов, похожих на бравых гвардейцев, ранящих пиками небо, и думала. Я стала искушением для Румпеля? Дезирэ хотел этого или нет? Но как можно было бы предсказать заранее, что я в него влюблюсь? Нет, невозможно. А тогда… тогда в чём был план Дезирэ?
Если Пёс знал, что мы с Румпелем вспыхнем и потянемся друг ко другу, то логично предположить: он хотел, чтобы мы с Илианой устроили войну. На кого из нас Дезирэ делал ставки — другой вопрос. Но вряд ли хотя бы одна из нас уступила бы другой сопернице… И я бы — не уступила. Никогда. Я вообще никому не отдаю своё, но…
Румпель выбрал не меня.
И почему-то для меня это было важно. И та боль в его глазах
