Дрозд и малиновка - Марианна Красовская
— Мэй!
— Матушка.
— Как ты себя чувствуешь? — ничего более умного мне в голову не пришло.
— Опозоренной. Словно моя мать сбежала с любовником вдвое младше нее и потом пропала на несколько месяцев.
Кровь отлила у меня от лица. Я почувствовала, будто мне при всех дали пощечину.
— Язык придержи, ребенок, — холодно ответил вместо меня Кейташи. — Не смей так с матерью разговаривать.
— А ты кто такой, чтобы мне указывать?
— Во-первых, я Кио. А во-вторых — будущий муж твоей матери.
Мэйгут натужно расхохоталась, и мне стало ее жаль. Бедная девочка на грани истерики.
Молча подошла к ней, обнимая почти силой, но она вырвалась и отскочила:
— Кто ты такая и что сделала с моей матерью? Я скажу сэю Исаму, что тебя подменили! Не зря он меня предупреждал!
— Дура, — вздохнула я, опираясь на локоть Кейташи, потому что голова у меня закружилась. — Я родила дуру. Бывает и такое.
— Если честно, оба твоих ребенка не отличаются особым умом, — заметил Кей спокойно. — Одна устраивает скандал на ровном месте, другой застрял в Сумеречном лесу хорошо, если не навеки. Лея Мальва, наших с тобой детей я буду воспитывать сам.
— Желаю удачи, — усмехнулась я. — У тебя, конечно, есть с кого брать пример.
Кей нахмурился и вздохнул: видимо, я попала в больное место.
— Мэй, изволь вести себя прилично, — взглянула я на дочь. — Нечего тебе делать во дворце, отправляйся домой. Тебе учиться надо, а не торчать тут без дела. Или ты передумала быть лекарем? Что ж, конечно, куртизанкой проще…
— Не волнуйся, лея матушка. Отсюда меня никто не гонит. Я вовсе могу больше не учиться, а остаться фрейлиной при Светлоликой Юракай.
И тут мне стало совершенно ясно, откуда такое поведение у моей в общем-то воспитанной дочери. Спелись! Неудивительно…
— Прекрасно. Юракай как раз собиралась продолжить свое обучение… в Дивном Саду. Будет славно, если у нее там появится личная служанка. Кто-то должен и горшок за Светлоликой мыть.
— Пожалуй, я больше не сомневаюсь, что ты — моя мать, а не фэйри, — прошипела Мэй, словно рассерженная кошка.
— Я тоже тебя люблю, — просто сказала я. — Поступай как знаешь. Но учти: уйдешь из школы до совершеннолетия — обратно не прибегай. Живи своим умом.
На мгновение Мэйгут заколебалась, я видела по ее глазам, что она сомневается. Но гордость и обида победили: она коротко поклонилась и быстро вышла из комнаты.
О, конечно, я никогда бы ее не прогнала! Я отдам свою жизнь до последней капли крови за своих детей. Но если она переступит сейчас через меня, через мой запрет — у меня не останется на нее совершенно никакого влияния. Великие журавли, как же сложно с этими детьми!
— Я бы не вернулся, — заметил Кей отстраненно. — Мой отец это знал.
— Я больше никогда не хочу детей, — удрученно ответила я. — Слишком сложно.
Кейташи цокнул языком и криво улыбнулся:
— Может быть, ты и права, птичка. Мои со мной намучались. Какие послушные и добрые у меня сестры, и какой был вредный и гадкий у матери сын! Мне кажется, она выдохнула с облегчением, когда меня забрал во дворец отец. Погляди на Юракай — я был куда более непослушен. Убегал, уплывал на кораблях, улетал… меня искали столько раз, что и не счесть.
— Но ты здесь.
— Да. Это все механика. С того дня, как отец впервые привел меня в мастерские, я пропал. Летать без крыльев! Ездить без лошади! Слушать музыку без оркестра! Видела бы ты механического соловья, что пел в одной из залов Светлоликой… Его подарили нам эльзанцы. Я его разобрал, конечно. Не сразу, меня бы выпороли за такое. Нет, сначала я подлил в его механическое горлышко сладкого сиропа… Потом поковырялся иголкой в крыльях… И когда сладкоголосый певец замолк навсегда, вызвался его починить.
— Удалось? — мне на миг стало жаль птичку, хоть и неживую.
— Да где там! Собрать не смог, конечно. Но из мастерских меня потом было не выгнать. А потом я смог доказать отцу, что нам необходима железная дорога. И я думаю, хорошо бы построить мост между островами. Сейчас там только паром и лодки ходят.
Что-то в словах Кейташи меня смущало, знать бы — что? Ах да, железная дорога!
— Что там со строительством? Лей… как его там… Исугами, если я не ошибаюсь… он говорил, что все разрушено. Будет ли продолжена стройка?
— Обязательно. Я уже заглянул в планы. Решили на всякий случай сделать крюк, обойти Сумеречный лес по дуге. Надеюсь, что фэйри не забудут о том, что нам дано их согласие.
— А можно будет посмотреть?
— Я был бы рад показать тебе. И Мэй возьмем, и ее задушевную подружку Юракай. Им полезно будет поглядеть на мир за пределами гнезда.
— Я не думаю…
— Зря. Мне очень нужен был отец, и я привлекал его внимание самыми разными способами. Мэй — девочка, но она мне кажется потерянной. Отца у нее не было вовсе, мать… ну ты сама все понимаешь. Они с Юри похожи. Моя упрямая родственница тоже не особо нужна родителям. Знаешь, это беда всей нашей семьи: отец мой всегда в работе, все дядюшки тоже заняты на благо Ильхонна. А дети растут с няньками и учителями. Если ты мне подаришь сына или дочь — я никогда не скажу ему “у меня нет на тебя времени”.
Я усмехнулась: ничего-то он не понимает в жизни. Ну, наверное для того и даются ребенку двое родителей, чтобы держать его за руку — всегда. За одну или за другую, временами — за обе сразу. И не оставлять одного до тех пор, пока он сам не выпорхнет из гнезда.
Я не умела, меня никто не научил. И рядом никого не было, кто поправил бы, кто показал бы, как нужно. Да и не было во мне ни тепла, ни радости, одно лишь “так нужно”. А в Кее просто океан любви. Его хватит на всех. И мне он очень-очень нужен, потому что я тоже хочу научиться любить.
Я хотела все же объясниться с Мэй, попросить у нее прощения за свои слова
