Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната

- Нет, - снова прошептала Юджени.

- Вот и хорошо. Вы знаете, где хранится ключ от решётки?

- Нет, - прошептала она в третий раз. – Но я видела, что Ноэль кладёт его в карман камзола… Такой большой ключ, с фигурной бородкой… Старинный…

- Ждите меня и ничего не бойтесь, - сказала я и похлопала её по плечу. – Я спасу и вас, и Марлен.

Глава 18. Тайна семьи Огрестов

План спасения был прост и гениален – я была в этом уверена. В тот день, когда Планели отбыли ночевать к себе домой, у Лоис были похищены сонные капли, а в печь был отправлен вкуснейший бисквит с изюмом и цукатами. Никаких пирогов с черносливом, как советовали некоторые строптивые книги! Никаких тортиков «Мужская радость» для тех, кто мужчина лишь по определению!

Было бы хорошо, если бы госпожа Броссар тоже взяла выходной, но, как назло, она не собиралась уходить. Ладно, всё равно она будет в спальне и не помешает.

К вечеру я поджидала Огреста, наряженная в красные сапожки, любимую укороченную юбку и кофточку с глубоким вырезом. Чтобы сразить с первого взгляда, очаровать врага сразу и усыпить бдительность.

Маркграф нарисовался к восьми часам, забрал из кухни приготовленный Лоис поднос с ужином и ушёл к себе в кабинет. Я втайне порадовалась, что не в спальню, схватила приготовленный свой поднос, засекла пять минут, а потом постучалась в дверь кабинета.

Я открыла, не дожидаясь разрешения, и Огрест, стоявший у окна, резко обернулся.

На столе остывал ужин, к которому никто не притронулся, и я поставила рядом свой поднос, стараясь не замечать, каким страдальческим тут же стало лицо маркграфа.

Старалась не замечать, но внутри так и кипела от возмущения.

Страдалец!..

Посадить бы в подвал его! На семь лет! Вот тогда поглядели бы, какое у него стало лицо!

- Зачем вы здесь? – спросил Огрест, помедлив.

- А вы не видите? – ответила я вопросом на вопрос. – Принесла вам сладкое. Это в качестве примирения, месье.

Он молча смотрел, как я постилаю салфетку, как отрезаю кусочек торта, наливаю кофе в чашку, и становился всё задумчивее и печальнее. С такой печалью людоед мог бы смотреть на цветочки и ягодки, думая о бренности бытия.

- Не хотите ужинать – выпейте кофе, - предложила я. – Кофе прогоняет дурные мысли, и на сердце сразу станет светлее.

- Вы так наивно верите, что лакомства всегда развеют горе? – усмехнулся он.

- Пусть не развеют, но сердце смягчат, - я кокетливо улыбнулась. – Вам сколько сахара?

- Одну ложку, - подсказал он, по-прежнему стоя у окна.

Я насыпала и размешала, не переставая поглядывать на маркграфа с улыбкой.

Он, наконец, отлип от подоконника, подошёл к столу и спросил:

- Опять тортик? Я так скоро растолстею.

«Вам пойдёт», - чуть не буркнула я, но сдержалась и сказала мягко:

- Боитесь растолстеть – не ешьте много, месье. К тому же, здесь – изюм и цукаты. Это очень полезно зимой. Кстати, не поблагодарила вас за ёлочку. Это было так мило с вашей стороны.

- Мне показалось, ёлка будет уместнее в гостиной, чем метла, - ответил он, глядя на чашку кофе и барабаня пальцами по столешнице.

Почему он не пьёт кофе? Не разгадал ли мою хитрость? Я занервничала, но тут Огрест предложил:

- Поужинайте со мной, Кэт? Мы с вами, и правда, как-то очень бурно переживаем эту зиму, пора бы заключить перемирие.

- Рада, что вы тоже к этому готовы, - подхватила я. – Конечно, с удовольствием составлю вам компанию.

- Позвольте, поухаживаю за вами, - он пододвинул мне кресло, а сам сел в кресло по ту сторону стола и отпил кофе. – Корица? – спросил он, вопросительно посмотрев на меня.

- И анис, - сладко ответила я, изо всех сил стараясь не показать, что меня пробила дрожь от подмышек до коленок.

- Очень вкусно, - похвалил он. – А торт вкусный даже на вид.

- Попробуйте, - я пододвинула ему блюдце. – И я попробую тоже. Только лишнее блюдце не принесла…

- Берите моё, - щедро разрешил он и придвинул мне не только блюдце, но и вторую чашку, которая стояла на его подносе. – А я так…- он взял кусок торта пальцами и откусил. – Значит, весной нам надо ожидать открытия столичного кафе «У Прекрасной Кэт»? – спросил он, прожевав.

- Это мечты, - уклончиво ответила я, отправляя в рот кусочек, и чувствуя, что не смогу его проглотить – в горле пересохло от волнения.

- Иногда мечты сбываются. А у вас явный талант к выпечке, - ответил он как-то странно, будто думая о другом, и вдруг сказал: - Простите меня, Кэт. Я повёл себя отвратительно. И я был неправ по отношению к вам.

- Вот как? – честно говоря, я не знала, что ещё сказать.

Случаев, когда милорд Огрест повёл себя «не так» было слишком много, бесполезно даже гадать, о каком пошла речь.

- Вы помирили Лиленбруков, - продолжал маркграф, постепенно уничтожая торт и запивая его кофе, - вы каким-то образом смягчили сердце Жозефины – она ведь согласилась на брак сестры с Тутуром Гарленом…

- Какие у вас познания о городской жизни, - заметила я. – Но я тут ни при чём. Они сами так решили.

- Не думайте, что я слепой и глухой, - он усмехнулся и подлил себе ещё кофе. – Я прекрасно понимаю, что всё это произошло только благодаря вашему вмешательству. Признаться, я не верил, что из этого получится что-то хорошее.

- Может, самое время поверить в меня? И довериться? – эти слова вырвались вопреки моему желанию.

Но я сказала это – и замерла в ожидании ответа.

Если сейчас Огрест покается… расскажет о своих злодеяниях…

- Вот я и решил извиниться, - сказал он добродушно. – Надеюсь, вы простите меня за ту выходку… Мне, действительно, стыдно и очень неловко. Не знаю, что тогда на меня нашло.

- Вы о том, как бегали за мной в одних подштанниках? – невинно поинтересовалась я.

- Кэт! Пожалуйста! – он густо покраснел и доел торт.

- Да ладно, прощаю, - я пожала плечами, наблюдая, как маркграф допивает кофе. – Забудем обо всех недоразумениях, и будем жить в мире и дружбе.

- Мне бы очень этого хотелось, - сказал он серьёзно и добавил: - А почему вы не пьёте кофе?

- Пью, - я поднесла чашку к губам, но когда Огрест взял ещё кусок торта, быстро поставила её на стол. – Рада, что мы друг друга, наконец-то, поняли, месье. С вашего позволения, я пойду. Пожелаю Марлен доброй ночи, пока она не уснула.

- Поцелуйте её за меня, - попросил он, поднимаясь, чтобы проводить.

Его немного шатнуло, он нахмурился и потёр лоб, но открыл передо мной дверь и даже поклонился.

- Доброй ночи, Кэт, - сказал он, - не забудьте про поцелуй.

- Не забуду, - улыбнулась я ему.

- А мне позвольте… - он взял меня за руку и поцеловал кончики моих пальцев – прижался губами и задержал мою руку немного дольше, чем требовалось по этикету. – Ещё раз прошу прощения, - глухо сказал он, отпуская меня.

- Спокойной ночи, - пожелала я ему и вышла из кабинета с бьющимся сердцем.

Нет, не такой уж и невинный лапочка этот маркиз Людоед! Ручки-то он целует, как заправский ловелас! Только это уже ничего не изменит. У него был шанс рассказать правду, он им не воспользовался. Поэтому Кэт принимается за дело с чистой совестью.

С чистой! Потому что я, абсолютно точно, совершаю доброе дело! Потому что сидеть в подвале семь лет – это негуманно даже к преступникам! А уж держать там слабую юную женщину…

Теперь надо было действовать осторожно, не торопиться, но и не медлить. Я понятия не имела, сколько времени продлится эффект сонных капель, которые я добавила в кофе, а мне надо было ещё найти ключ, освободить Юджени и вывести их с Марлен из замка. Спрятать мать и дочь я решила у Лиленбрука. Пусть старик и друг Ноэля, но он переменит мнение об этом злодее, когда узнает правду. Тем более, Саджолена тоже вступится за подругу… Саджолена – добрая… Она искренне переживала смерть Юджени… Когда узнает, что подруга жива…

Отсчитав полчаса, я на цыпочках вышла из комнаты.

Сначала постояла под дверью спальни госпожи Броссар, но там было тихо, а потом отправилась в кабинет Огреста.