Екатерина Оленева - Красный цветок
Увлеченная схваткой с одной гадиной, я едва не досталась на зубок другой, прозевав её нападение. Сиэл*ла весьма вовремя утянула меня в сторону. Словно ящерицы, мы юркнули между валунами, забиваясь в щель, занимая более или менее удобную для ударов позицию.
— Где Аста*рэль? Она в порядке? — спросила я её.
— Не знаю. Они с Изин*фрэсом побежали в другую сторону.
Удары "водяных хлыстов" позволяли надеяться, что с друзьями все благополучно. Заодно и подсказали способ борьбы с хищниками. Огненные языки пламени переплелись между собой и заплясали в моих руках, послушно сбивая с ног нападающих.
Къет* ри удалось добраться до нас.
— Вы не ранены? — встревожено спросил он.
— Нет.
— Давай ударим вместе. Огонь и вода превратятся в кипящий туман, в которой этим тварям уютно не покажется.
— Я этого раньше не делала.
Во время разговора мы, прислонившись спина к спине, продолжали держать оборону.
— Я тоже, — "успокоили" меня.
— Давай. Риск благородное дело. Главное, своих не ошкварить.
— А! С этим позже пусть Сиэл*ла разбирается! Готова?
— Нет.
— Начали!
Огненный и водный язык переплелись, трансформируясь в белое горячее облако, в котором несчастная зверюга сварилась заживо.
— Получилось, — словно со стороны услышала я свой удовлетворенный голос.
— Повторим?
Стараясь "целить" в тех животных, рядом с которыми не было людей, мы заливали пески паром.
Уже ближе к концу схватки я могла полюбоваться на работу оборотней-львов.
Те воистину красиво сражались с нашим общим противником. Нападая или уходя от ударов, они летали по воздух, словно имели крылья. Рвали сизыми острыми когтями изогнутые шеи, по непонятной прихоти природы, напоминающие горделивый изгиб лебединых.
Твари, то ли почувствовав, что перевес сил не на их стороне, то ли успев нажраться, а может быть, повинуясь чей-то невидимой воли, откатились так же неожиданно и внезапно, как напали.
Я завертелась, отыскивая глазами Эллоис*Сента.
Аста*рэль бережно поддерживала Изин*фрэса, Одежды его быстро окрашивались в алый цвет. Наша Целительница попыталась совершить ритуальное наложение рук, но Изин*фрэс оттолкнул её.
— Побереги силу. В лагере наверняка окажется много раненых.
— Но тебе тоже нужна помощь! — возразила Аста*рэль.
— Наши организмы способны восстанавливаться естественным образом практически после любых травм. Ни Те*и, ни Зак, не ранены. Они поделятся со мной кровью, если это будет необходимо. Позаботься о тех, кому твоя помощь нужнее, сестренка.
Сиэл*ла беспомощно посмотрела на Аста*рэль, словно прося совета.
— Перевязать ты себя хотя бы позволишь? — зло спросила я.
Меня подобная жертвенность не просто раздражала, — бесила. Сама бы я приняла помощь, не задумываясь ни о ком другом. Я любимая — прежде всего.
— Или предпочтешь, чтобы кровь останавливалась "естественным образом"? — с подчеркнутым сарказмом вопросила я.
Ответ меня не заботил.
Потому что я увидела Эллоис*Сента. В весьма сомнительных тесных объятиях, которые смущали и бесили меня даже теперь, когда истинное содержание представшей глазам сцены было ясно и понятно.
Сам едва удерживаясь на ногах, безумец помогал одному из перевертышей-львов, делясь живящей, чудотворной колдовской чеаровской кровью.
Я понимала, что это акт милосердия и исцеления. Но со стороны это все равно до омерзения напоминало поцелуи.
Поднявшись над раненным, Эллоис*Сент тыльной стороной ладони вытер кровавые капли с губ. Его штормило. Ужасно бледной, он отличался красотой, способной внушить отвращение. В её болезненности было нечто непристойное.
С видимым усилием Эоорис*сент заставлял подняться себя на ноги. Мне это казалось ненужным позерством.
Наши взгляды перекрестились. В его глазах разные выражения быстро сменяли одно другое: радость, холодность, высокомерие. И привычная насмешка.
Повернувшись ко всем Чеар*рэ спиной, я отошла в сторону, подальше. Чтобы ничего не видеть. Не стремиться постичь то, что понимать не дано.
Глава 4
Кошмары
Меня вновь мучили кошмары.
Прикрученная к столбу, к которому чернь старательно стаскивала охапки хвороста, аккуратными вязанками складывая к моим ногам, я вновь переживала весь ужас агонии.
Старуха с огромным провалом вместо рта хохотала:
— Думала, ты всех перехитрила, Рыжая Кукла, и смерть не отыщет к тебе дорогу? Надеялась спастись? Ты — ведьма!!! Ведьме — пламя! Ведьме — пламя! Ведьме — пламя!
Огненные языки, поначалу неуверенно, разгорались быстрее и жарче. Едкий дым наполнял легкие.
"Ты — ведьма!!! Ведьме — пламя! Ведьме — пламя! Ведьме — пламя!".
Сколько не пыталась я повлиять на разгорающееся пламя, оно не подчинялось. Я была бессильна.
Через палящее марево я видела Эллоис*Сента. Он стоял, взирая ясными очами, в которых отражались глубокая печаль. И чувство исполненного долга.
Его спокойно скрещенные руки не оставляли надежды на вмешательство.
— Нет!!!
Голос казался плоским, яростным и потерянным.
Он повернулся спиной, не желая слышать моих криков.
Только не он! Двуликие, пусть не будет в числе убийц!
Огонь. Огонь. Огонь. Стеной. Я в окружении и мне не вырваться.
Всюду были боль и свет.
Огонь!
Агония…
* * *В ужасе я проснулась, с облегчением осознавая: видение, чем оно не было — предвестником будущего или отголоском прошлого, вперемешку со страхами настоящего, — не реальность.
Желая развеять остатки страшного сна, я вышла на свежий воздух.
Ночи в пустынях были холодными, изо рта при дыхании облачком вырывался пар. Небо, усеянное острыми звездочками, как всегда, далекое, бесстрастно взирало на происходящее сверху вниз. Такая уж у него судьба.
Повсюду стояли плошки, над ними блестели полоски мягкого металла, с них в миски капала вода, образующаяся прямиком из воздуха при резком перепаде температур.
Оборотни-часовые косились по-звериному недоброжелательно. В чем-то их можно было понять, если бы пришла такая охота. Но покуда её не нашлось, я подчеркнуто не обращала на перевертышей внимания. Наслаждаясь тишиной и иллюзорной свободой отошла на несколько десятков шагов от разбитого лагеря. Зная, что рискую получить взбучку за проявленное легкомыслие.
Заметив две фигуры, четко выделяющиеся на фоне звездного неба, я замерла, стараясь не шевелиться. Даже не дышать.
Два мужских силуэта, слившихся в страстном лобзанье само по себе видение неприятное. Не люблю я подобных отношений, которые судьба с завидным постоянством тычет в чувствительный, склонный к раздражению нос.
