Екатерина Оленева - Красный цветок

— И что же твой братец? — медленно спросила я. — До сих пор ищет пресловутого монстра?

— Монстра Бэртон-Рив? Ну, так его же убили. Дядя лично расправился с ним. Разве не читала?

Я покачала головой в знак отрицания.

— Об этом все газеты трубили, — пренебрежительно передёрнула плечами "кузина". — Красочно и подробно.

— Я не люблю читать о таких вещах.

— Это не важно. Все, Хвала Двуликим, в прошлом. Когда Эллоис увлекся тобой, он стал похож на себя прежнего. Но он совсем не тот человек, который должен быть с девушкой, вроде тебя.

Я вопросительно подняла брови.

— Мой брат кажется очень милым, Одиф*фэ, но он — это ходячая неприятность. Его привязанности не глубоки и быстротечны. Злейшему врагу я не пожелаю увлечься моим старшим братом.

— Почему?

Аста*рэль выдержала паузу, к которой я прислушивалась с напряженным вниманием.

— Эллоис он… Он слишком ненормальный. Даже по меркам Чеарэта. Была в древности легенда о том, что души грешников попадают в огонь и горят, горят бесконечно. Элоис — он такой же. И любого, кто окажется рядом, он тоже заставит гореть.

Я улыбнулась.

— Огонь меня не пугает.

Я смотрела на небо.

Ночь описывали тысячи людей. Сходно, между прочим. И все равно, звезды на небе — это красиво. Завораживающие тайны, вечность, покой — вот что обещает ночь. И все мы в душе храним надежду, что когда придет за нами та самая, последняя, она исполнит обещания множество других. И в сверкающей бесконечности мы радостно и спокойно раскроем тайну мироздания.

— Ты пойдешь к нему? — снова подала голос Аста*рэль.

— Разве он хочет меня видеть?

— Мне так показалось.

Идти не хотелось. Я не знала, что сказать, но…я обязана ему жизнью.

— Хорошо.

Когда я вошла в палатку, Эллоис*сент выглядел очень спокойным, почти отрешенным.

— Привет, — вымученно улыбнулась я. — Можно войти?

— Входи, — Тонкие губы, в обычном состоянии похожие на душистые розовые лепестки, выглядели серыми и потрескавшимися.

— Как ты?

— Нормально, — каким-то безликим голосом ответил он.

— За сегодняшний день ты дважды спас мне жизнь, — сделала я слабую попытку улыбнуться.

— Останешься должна, — хмыкнул он. — Простое "спасибо" слишком скучно, а ничего другого сейчас я, увы, принять не могу.

Заметив, что я в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу, испытывая отчаянное желание удрать, он кивнул мне на тюфяк.

— Садись. Нужно поговорить.

Со вздохом я села.

— Одиф*фэ, я почти все время думаю о тебе. Вернее о нас.

— Очень мило с твоей стороны, — хмыкнула я.

— И чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что ты очень умная девочка.

— Спасибо.

— А ты не могла бы помолчать, дав мне шанс выговориться? — саркастически поинтересовался больной.

— Конечно.

— Я чувствую себя идиотом. Обычно это вы, женщины, обожаете разговоры по душам. Но я должен сказать тебе это, девочка. Я знаю, что нравлюсь тебе. И ты знаешь, что далеко мне не безразлична. Да что там говорить! Я не встречал ни одной женщины, к которой меня влекло бы с такой силой, как к тебе. Но, вынужден согласиться: быть вместе нам не судьба. Я готов наставить рога Черному Королю, махать красной тряпкой перед носом родственников. Но смириться с тем, что ты то, кто ты есть я… я не могу! Это все.

Я смотрела на бледное изможденное лицо, искусанные губы, тонкие черты, в которых, однако, ничего женственного не было. Глухой гнев шевельнулся в груди.

— Лицемер!

— Что?

— Ты жалкий лицемер, Эллоис*Сент. Ты готов наставить рога Черному Королю, кто бы спорил? Сделаешь это с превеликим удовольствием! Ты же обожаешь играть с огнем, правда? Будешь с упоением перечить родственникам, просто из-за одной радости делать это. Ударь меня, или я не права, — но ты успел смириться даже с тем, что Гиэн*сэтэ пала от моей руки. Но ты будешь избегать встреч со мной. То, что ты действительно боишься, это любовь, привязанность, обязательства. Не бойся. Со мной ты в безопасности, Эллоис. Я не могу принять ничьих обязательств, кроме Дик*Кар*Стала. А твоя любовь, — ты ещё не понял? — она и без того принадлежит мне.

— Стой! Не смей уходить.

Я замерла, так и не успев отдернуть полы палатки, отделяющей нас от остального мира.

— Подойди ко мне. Пожалуйста, — таким просьбой в пору приказывать, а не просить.

Я подошла.

— Сядь.

Я опустилась рядом на колени.

— Какие мы покорные, посмотрите-ка на нас! — прошипел он, обнимая меня.

Тело Эллоис*Сента было горячим. Глаза блестели от жара.

— Чудовище, — его руки жадно блуждали по телу.

Возможно, кто-то из женщин ценит нежность и доброту, понимание, воркующие речи. Но мне его злобная страсть была слаще любой ласки.

Он ненавидел себя, меня, но был не в состоянии противиться влечению. И не важно, что влекло его: сердце или плоть. У мужчин они суть едина.

— Ты очень плохой мальчик, Эллоис*Сент, — насмешливо выдохнула я, дрожа под его ласками.

— Чудовища занимательны, — насмешливо уронил раненый. — Я, кажется, люблю чудовищ. По-своему. С ними можно не церемониться. Быть грубым, даже злым. Как сейчас. Без чудовищ мир стал бы скучен.

— Не переусердствуй, любовь моя. Раны откроются.

— Но так ты же любишь кровь?

— Люблю, — плотоядно улыбалась я.

— Тогда пей!

Зарычав, я попыталась отпрянуть. Но…кровь есть кровь, будь проклято все! Чудовище внутри меня могло противиться ей не больше, чем мужчина — страсти. Бессильная перед зовом его крови, я жадно глотала живительный поток. Горячий огонь заставлял трепетать жилы и вибрировать, наполняя тело сладострастной истомой. Я не хотела причинять ему вред. Но его боль приносила ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Застонав, я оттолкнула Эллоис*сента от себя.

Он улыбался.

— И все же мы идеально подходим друг друга, огненный демон.

— Не надо…пожалуйста! — взмолилась я.

— "Не надо" что? О чем ты просишь?

— Я не хочу быть тем, кто я есть. Но я не могу быть другой. Не всегда выбор остается за нами.

— Оди! — удержали меня за руку. — Я люблю боль! Это правда!

— Тогда ты псих! Отпусти меня. Мне нужно побыть одной. — Бросив взгляд на него, пришлось добавить. — А тебе перевязаться.

— И смириться с тем, что это именно ты — тот самый монстр из Бэртон-Рив. Невероятно! Я так и не могу этому поверить.

Эллоис*сент замолчал. Под яркими глазами пролегли глубокие темные тени.

Я посмотрела на него. Он был очень красив. Наступит ли время, когда я буду просто глядеть на него, и сердце мое перестанет замирать от созерцания этой невероятной, волшебной красоты?