Ольга Вереск - Сосуд (СИ)
— Да?!
— …где в этой глуши… ты смогла найти живого мрара?! — последнее Рихард уже орал, тряся меня за грудки.
— Ой! — и тьма наступила вновь, повторно, только уже для меня единственной.
* * *— …натерпелась, девочка! А вы, милорд, не знаю, как и сказать! Так благородные лорды не поступают! — о, Элжбет кого‑то уже распекает.
— Не учи меня! Мне и только мне решать, как поступать с Кьярой! — ну, надо же, и Рихард здесь.
Хм, а 'здесь' — это где?! Вот — вот, самый правильный вопрос! Лежу я на твёрдом, очень твёрдом, а еще холодном. И руку правую саднит, в районе локтя. Знакомое неприятное ощущение, просто до жути мне что‑то напоминает, что‑то… вот тут я глаза и распахнула.
Ну, здравствуй, кошмар! Я лежала в комнате, где всё, что я могла обозреть, было удивительного белого цвета. От ощущения нереальности происходящего, мне стало дурно. И я зажмурила глаза.
— Элжбет, покиньте нас!
— Как вам будет угодно, милорд!
Тёплые мужские руки погладили мои щеки, убрали волосы со лба, а затем к моим векам поочередно прикоснулись губы.
— Маленькая моя, тебе плохо?! — этот тихий заботливый голос, эти нежные прикосновения, — кто ты, и где Рихард?!
— Да, — я с трудом разлепила губы, — я не хочу здесь быть. Я хочу проснуться.
— Ты не спишь, малыш. Ты в лазарете, — я всё еще не открывала глаз, но чувствовала, что герцог улыбается, — хочешь, я унесу тебя отсюда?!
Я нашла его руку и сжала её, очень крепко, во всяком случае, мне так казалось.
— Пожалуйста, — и тут же почувствовала, как нечто вытянули из моей руки, зажали пальцем ранку, и саднящие ощущения прекратились.
— Хорошо, милая! Обними‑ка меня! Вот так, умница, — меня подхватили на руки, и я с невероятным удовольствием прижалась к горячему мужскому телу. Мимолётное головокружение — проходили сквозь портал — и меня снова опускают вниз, на этот раз на что‑то мягкое и воздушное. На постель. Только не на мою. Запах. Терпкий запах сандалового дерева с нотками имбиря и корицы.
— Где я?!
— Мы у меня в покоях, Кьяра. Не беспокойся, волноваться ни к чему, да и весьма вредно в твоём состоянии, — я почувствовала, как Рихард сел на кровать, рядом со мной. Странно, но я ощущала волну беспокойства с примесью какой‑то затаенной нежности, что исходила от него. Во мне зрела уверенность в собственной… неприкосновенности?! Откуда эта невероятная, чудовищная правильность ситуации — я на постели и он, рядом, держащий меня за руку?!
— В моём состоянии?!
— Да, малыш. Пока я до конца не уверен, но нечто похожее я уже наблюдал. Хотя, это больше смахивает на безумие…
— Рихард, мне… мне хотелось бы знать, — мои веки отяжелели и уже по собственной воле не желали подниматься, потому я прибывала в милостивой тьме. И пусть. Встречаться взглядом с магом не хотелось.
— Понимаешь, моя девочка с секретом, но… похоже, что у тебя было… истощение магических сил. Сил, которых раньше у тебя я не замечал, — задумчиво протянул герцог.
Дернувшись всем телом на кровати, я попыталась одновременно открыть глаза и встать, получилось только первое:
— Что?! Каких сил?! Я же совершенно пуста! Я обыкновенный человек!
— Спокойно! Тише — тише! — меня снова уложили. Хмурый и чем‑то озадаченный Рихард поспешил поделиться своими наблюдениями:
— Во — первых, ты никогда не была обыкновенной, и это правда, иначе рядом со мной тебя бы попросту не было, — мне что, посчитать это комплементом?! — Во — вторых, способности твои к магии имеют лишь опосредованный характер, я бы сказал это смесь эмпатии, предрасположенности к невероятному умению сопереживать и ощущать эмоции иного существа, и… телепатии, способности передавать их. Что весьма сложно. Да, скорее всего это что‑то родовое. Дар, если быть точнее.
— Боги, только не это! Нет, слишком рано! Такого не может быть! Не — е-ет! — я стонала в голос, отчаянно отбрасывая единственную возможность объяснить всё то, о чем говорил герцог, — Нет, нет и еще раз нет! Я не верю, не могу… она не могла!
— Кьяра, о чём ты?! Чему ты не веришь?! — меня приподняли на постели и стали утирать слёзы, градом катившиеся по щекам, — Почему ты плачешь?!
— Рихард, она умерла! Умерла — а-а! — я цеплялась за него, ощущая в герцоге безусловную поддержку и силу, то, чего мне так не хватало в эту минуту, — Боги, как же так?! Бедная мама! А Тиана?!
— Кьяра, объясни же мне, наконец?! — рык Рихарда привёл меня в чувства.
— Моя мачеха, Тайя, её больше нет! Она — умерла… — с тоскою произнесла я, — А я только узнала её, только поняла. Моя несчастная мама, наверное, в страшном горе, её последняя опора, ушла в мир иной. И Тиана, моя сестрёнка, она же еще совсем не готова, совершенно не знает жизни… Мне нужно домой!
— Кьяра, нет! Ты никуда не поедешь! Ты же не знаешь наверняка! Откуда эти странные мысли?!
— Дар, Рихард! Знать, что на душе у близких к тебе людей, переживать их чувства, как свои собственные — это дар, что обещала мне Тайя, но только после её смерти…
Тишина заполнила спальню герцога. И только мои прерывистые всхлипы изредка нарушали её.
— Кем она была, до того, как попала в ваш лес?! Ну же!
— Она была избранной… в жрицы, которой пророчили стать Оракулом Айоры, — смиренно прошептала я, нет смысла хранить тайну Тайи, как нет и самой её владелицы.
— Так, значит, тебе достался один из даров, что дочерей своих, в чьих жилах течет кровь прямых потомков богини, наградила Создательница?!
— Я как‑то не думала об этом, но… да, — неуверенно протянула я.
— Что ж, Кьяра, твоё счастье, что я уничтожил медальон, и ты стала невидима для Ока Айоры, иначе…
— Иначе что?!
— Иначе, моя хорошая, тысячи магов и жрецов, как свора гончих, загоняли бы тебя до тех пор, пока ты не согласилась бы стать одной из слуг богини! И поверь, большинство из них действуют весьма грубо! Вот так‑то, моя маленькая! — и мой подбородок приподняли, чтобы лучше рассмотреть выражение моего лица, — Храни в секрете свой дар, эмпаты опасны, и те, кто ими не обладают, желают от них избавиться. К тому же ты умеешь передавать свои мысли и чувства, а это опасно вдвойне. Да. Ты неопытна, и тем не менее.
— Рихард… мне стоит опасаться… тебя?! — затаив дыхание, я ждала ответа. Ждала, обострив все свои чувства.
— Нет, малыш! К чему задавать такой вопрос?! — и герцог рассмеялся, но как‑то горько, — Тот, кто по твоему желанию не убил одного из самых опасных существ этого мира, из страха сделать тебе больно, не будет пытаться уничтожить тебя. Обладать тобой, это — да! Но убить?! Невозможно.
