Сильфида и дракон - Марина Кравцова
Она всегда была сильной, ничего не боялась, и он никогда не стыдился того, что был просто «мужем сновидящей Стеллы». И теперь тяжело было видеть поникшие крылья гордой сильфиды, ощущать ее страх.
— Мы слишком мало знаем, — тихо сказала Стелла. — Сегодня я мысленно прикоснулась к черному злу. После Великого разлома мы видели с тобой и жестокость, и смерти, но я впервые подошла так близко к воплощению холода и коварства, безжалостности и гордыни… Мне и правда страшно.
— Звездочка моя…
Сильф обнял жену, стараясь перелить в ее душу собственные силы. Она в ответ ласково провела ладонью по щеке своего крылатого возлюбленного.
— Ты был рядом со мной все эти годы, но только мне и Хтин-Ре известно, что ты — моя опора, я бы не справилась без тебя. Спасибо тебе за все, Аквилан!
Она наконец-то просветлела и легонько поцеловала сильфа в губы — мягко и нежно, будто прикоснулась пером.
Аквилан почувствовал, что к жене вернулось обычное спокойствие — во всяком случае сейчас она выглядела уже намного лучше.
— Я люблю тебя, Стелла, — сказал он и улыбнулся юношеской улыбкой, которая всегда так нравилась ей…
В комнате Альмарис было уютно. Расположение и величина окон в ее деревянном доме на острове Забвения создавали ощущение света и простора, чарующей безбрежности. Стены из светлой древесины украшали привычные к холоду вьющиеся растения с темными листьями. Мебели здесь почти не было, столик заменяли вделанные в стену полочки, на них лежали книги и гербарии, а также разные забавные вещицы, например, статуэтки из обработанных древесных корней. Почти половину комнаты занимала большая круглая кровать, низкая, на четырех столбиках, также обвитых чем-то вроде плюща.
Альмарис плюхнулась на нее и потянула за собой Тиана.
— Хорошая, да, как раз для нас? — ее тонкая ручка погладила легкое покрывало. — Хотя мне с тобой было изумительно и на твоей куртке на зарослях мха… — она засмеялась и принялась было целовать своего дракона, но вдруг отстранила его, держа за плечи, и заглянула в черные с лиловым отливом глаза.
В них сильфида прочла глубокое, неподдельное чувство.
— Мне нравится здесь, Альмарис, — ответил Тиан на ее невысказанный вопрос. — Мне бы везде понравилось с тобой, но твой дом и правда хорош. Если другие сильфы примут меня, я бы мог остаться тут, с тобой, на острове Забвения.
— Они тебя примут, — уверенно заявила крылатая девушка. — Уже все знают о том, что мы пара.
Тиан чуть улыбнулся. Его родной дом в Апельшарде был куда роскошней, хотя черные драконы не одержимы сокровищами, как красные. Но жилище сильфиды, легкое и красивое, как она сама, было приятно его натуре, тяготеющей к воздуху, к полету.
Они прилетели сюда вчетвером — Альмарис, Тиан, Кайми и Кюбико. Сильф, у которого осталось только три крыла, верхом на грифоне по имени Вилар опустился на землю своих собратьев, уже не боясь жалостливых взглядов. Он был спокоен, даже весел, представляя старым приятелям кицунэ как свою девушку. И вскоре сочувствие сменилось уважением. Сильфы с трудом узнавали брата Альмарис — он держался с достоинством, но от прежней его горделивой холодности не осталось следа. Ее словно растопила яркая рыжая красавица, солнечно улыбающаяся своему сильфу.
Сейчас Кайми и Кюбико отправились на Виларе осмотреть окрестности острова Забвения, а принцесса сильфов привела наконец возлюбленного к себе домой.
Круглая светлая кровать оказалась вполне удобной для двоих. Новый порыв страсти надолго соединил сильфиду и дракона.
А потом девушка уснула. И все в ней дышало удивительным спокойствием. Мягкая нежность перьев, прикасающихся к телу Тиана, тепло ее руки, обвившей его шею, могли казаться продолжением ласки. Но сейчас Альмарис была далека от всякой страсти.
Тиан обнимал прильнувшую к нему девушку и наслаждался ощущением отдыха и умиротворения. Дракон, огромное сильное существо, не желал признаваться себе, что боится заглянуть в завтрашний день. Он предпочел бы сейчас не думать ни о чем плохом.
Но, увы… В комнату ворвался Кайми. Он, ничуть не смутившись тем, что видит сестру голой, выпалил:
— Просыпайтесь поскорее! Нас ждут.
Сильфида мгновенно вынырнула из крепкого сна без сновидений. И тут от окна послышался красивый, высокий, такой родной голос:
— Альмарис, ты у себя, дитя мое?
— Папа⁈
— Птица моя, мы ждем тебя снаружи, у крыльца. Тебя и Тиана.
Альмарис села на кровати и встряхнулась, крылья встревоженно всколыхнулись.
— Тиан, — ее рука легко коснулась алебастрового плеча дракона. — Мой отец здесь… я рада, но это очень странно. Что-то случилось… опять. Ох, не видать нам покоя.
— Если понадобится тебя защитить, — серьезно ответил юноша, — тебя или других сильфов — я это сделаю.
Девушка светло улыбнулась ему, несмотря на волнение и дурное предчувствие.
— Разве я могу в этом сомневаться? Давай тогда поскорей одеваться.
Вскоре они вышли из дома, где возле ажурного деревянного крыльца, служившего, скорее, украшением, так как Альмарис чаще влетала в дом через окно, ждали их Аквилан, Кайми и Кюбико.
Тиан помрачнел, а у сильфиды сжалось сердце — лисичка снова плакала. Кюбико никогда не скрывала своих чувств, всегда высказывала, что у нее на сердце, но плакала лишь тогда, когда ей действительно было больно.
— Что случилось? — тихо спросила Альмарис.
— Дин… — прошептала кицунэ. — Его унесло невиданное чудище — морозный костяной дракон. Шаджин видел…
Синий лис эффектно возник из воздуха, как всегда.
— Это правда, — печально подтвердил он. — Я видел своими глазами…
И он, уже коротко сообщивший Кайми и Кюбико страшную новость, сейчас подробно описал все, чему стал свидетелем.
Дин-Ри!
Тиан почувствовал, как его сердце, наполнившееся было светом и покоем, снова леденеет. Юный мальвийский принц стал его лучшим другом в этом мире… да что там, и в Апельшарде он ни с кем не сходился так близко.
— Но это еще не все, — произнес Аквилан. — У Стеллы было видение. Это… существо летит сюда. Оно хочет уничтожить жителей острова Забвения.
— Валерн! — вскрикнула Альмарис и сжала кулаки. Ее серые глаза засверкали не хуже, чем молнии, испускаемые Тианом в драконьем облике. — Так и знала, что эта тварь не оставит нас в покое! Но как понять, что с ним сталось? Он превратился в костяного дракона?
— Скорее, чудище, поднятое им из мертвых, поглотило душу собственного создателя, — мрачно пояснил
