Марина Кистяева - Я всё снесу, милый
А когда встала под покалывающие с непривычки струи воды, мир перестал существовать. Исчез. Остались лишь душ, вода и она.
И ощущение покоя и умиротворения.
Зоя не помнила, сколько времени провела в душе. Да это было и не важно. Просто стояла и наслаждалась. Училась заново радоваться такой мелочи, на какую в прошлой жизни даже внимания не обращала.
Прошлая жизнь…
Мир, где она была кем‑то. Человеком, с которым считались. У которого были права. Которого уважали и любили.
Любили… Ха.
Кривая усмешка исказила полноватые губы Зои. Любовь — понятие растяжимое, как говаривала ее пятнадцатилетняя племянница. У всех она разная. У Зои она тоже была.
Да такая, что привела в капсулу с погружением в криосон.
Девушке пришлось мотнуть головой, чтобы прогнать наваждение. Сейчас не время впускать в жизнь тени прошлого.
Они и так настигнут.
Но пусть это случится позже.
Зоя вышла из душевой и, обнаружив белоснежное полотенце, принялась интенсивно растирать тело до тех пор, пока не почувствовала легкое жжение. Она осмотрела себя. Нисколько не постарела за тысячелетие, что провела в невесомости. Мечта богатых тщеславных дамочек, пытающихся сохранить молодость, сбылась. Только какой ценой?
Из ванной девушка вышла, обмотавшись тем же полотенцем.
— Дан — затейник, ты здесь?
Тишина.
— Ага, обиделся. Ничего, как отойдешь — сообщи. Сейчас я спать. И пожалуйста, если можешь — заблокируй дверь, чтобы разные тут не шастали. Я спать хочу. Очень. Мне необходимо выспаться. Поэтому прошу еще раз — не пускай ко мне никого. Я знаю, ты можешь.
Зоя зевнула и, откинув покрывало, нырнула под него.
Прочь! Прочь все мысли. Сейчас она закроет глазки и погрузится в сон без сновидений.
Наивная.
— Сколько?
— Дело не в цене…
— Я еще раз спрашиваю: сколько?
Мужчина в темном пиджаке ослабил галстук. Как же он ненавидел эти удавки! Поразительно, прошли сотни лет, а мужская мода в отношении галстуков не изменилась. Наверное, в этом мире что‑то должно оставаться постоянным.
Врач откашлялся и назвал сумму, замерев в ожидании ответа.
Он последовал быстро:
— Деньги получите сегодня. Но! — светловолосый мужчина, вальяжно развалившийся на диване из кожи салири — редкого животного, полученного в результате скрещивания аллигаторов, таки сумевших приспособиться к изменениям в атмосфере, с бегемотами — холодно улыбнулся. — Но на этот раз никаких осечек. Больше закрывать глаза на вашу некомпетентность я не стану. Я плачу — вы выполняете. Надеюсь, я ясно выразился?
Доктор суетливо закивал, уже проклиная ту минуту, когда согласился встретиться с досточтимым мрассом, будь тот неладен. Как же он ненавидел этих высокомерных выскочек! Захватили планету, полностью подчинили себе ресурсы, управляют государствами! И ничего с ними нельзя сделать! А остальным людям как жить? Услужливо кивать и соглашаться на подачки?
Настроение врача катилось по наклонной. А дома ждала жена, с которой тоже не ладились отношения. Брал в супруги красивую девушку, младше себя на двадцать лет. В итоге получил жадную до денег стервозу, без дорогих подарков отказывающую ему в сексе.
— Ясно, мрасс Галански.
— Тогда можете быть свободны.
Пришлось сцепить зубы, чтобы не сказать в ответ гадость. Что‑то в последнее время у него нервы расшатались. Стоит подлечить или взять отпуск. Хотя какой отпуск? Сначала выполнит заказ Галански, купит жене очередную дорогую побрякушку и лишь потом посмотрит по расписанию: возможен ли для него перерыв в практике хотя бы на неделю.
Когда сотрудник центра «Рассвет» покинул кабинет, неприметная дверь бесшумно отъехала в сторону, и в комнату вошла высокая брюнетка.
— Эдвард, — промурлыкала она и, покачивая бедрами, кошачьей походкой направилась к мужчине.
Тот скривил губы.
— Подслушивала?
— Есть немного, — не стала увиливать девушка. Она знала — ей простительно. — Ты же знаешь о моей маленькой слабости. Я должна быть в курсе событий. Люблю все знать. Разве это плохо?
— Нет. Я тоже люблю все знать. Поэтому и терплю твое вмешательство в конфиденциальные разговоры.
Девушка чувственно улыбнулась и, не доходя до дивана пару метров, потянулась, позволяя Галански полюбоваться идеальными пропорциями своего тела. После этого опустилась на четвереньки, выгнула спину, искусно имитируя дикую кошку, и поползла к нему.
— Ой… Так ли они конфиденциальны? — несмотря на начавшуюся игру, глаза девушки оставались спокойными — без блеска, игривости, чувств. — Эдвард, когда ты хочешь от меня что‑то скрыть, тебе это прекрасно удается. И я очень расстраиваюсь, что у тебя есть тайны.
Девушка вильнула попой, привлекая к ней внимание.
Эдвард в задумчивости потер подбородок. Для чего он ее держит? Да, красива. Да, всегда к его услугам. Да, великолепно обученная спутница. Но не слишком ли много она на себя берет?
— Не расстраивайся, иди сюда, — ушел он от ответа, расстегивая молнию на брюках.
Яна подползла ближе, внимательно наблюдая за, казалось бы, непроницаемым лицом мрасса. И то, что удалось прочесть в его глазах, ей не понравилось.
— Эдвард, Варшавский снова переиграл тебя? — догадалась она.
— Яна, я не хочу говорить об этом. Иди сюда и сделай мне минет, — его голос способен был заморозить океан.
Но и Яна не первый год общалась с мрассами. Она привыкла к их манере разговора и давно перестала реагировать на высокомерие и стремление подчинять всех вокруг. Главное — удержаться рядом с ними. Пользоваться доступными только для них благами. Остальное — ерунда.
— Он забрал девушку? Ай — я-яй! Какой нехороший мальчишка! — промурлыкала она, вплотную приближаясь к мужчине. Теперь ее голова находилась аккурат напротив расстегнутой молнии. — А вот ты хороший, мой мрасс… Хороший и очень вкусный… Поэтому разреши мне сделать небольшое замечание. Так, мысли вслух. Если он получил ширас, за которую ты тоже заплатил, то почему бы тебе не забрать ее? Варшавский расслабился. Возомнил о себе черти что. Считает, что достиг высшей ступени развития. Забыл, что значит бороться и добиваться. — Яна говорила слова, которые можно было смело отнести и к Галански. Эти двое стоили друг друга. — Пора его поставить на место.
Рука Эдварда, устремившаяся к темноволосой голове девушки, замерла в воздухе.
— Что ты предлагаешь?
Он знал, что Яна не станет попусту сотрясать воздух.
— Ширас — это же вещь. Вспомни пункт шестой в договоре о пробуждении ширас.
Впервые с того момента, как Эдвард в раздражении покинул кабинет психолога в центре, его глаза блеснули. Довольно, предвкушающе.
