Наставница для наследника престола - Елена Александровна Романова

— Ну раз «снова», то снова ему и откажи, — бросает Аарон.

Он входит в свой кабинет, и барон идет следом:

— Ваша светлость, есть еще одно письмо, — говорит он.

Роул был уже седьмым помощником лорда Элгариона. Шестеро других, несложно догадаться, зарыты под землей. Но не стоит беспокоиться об их безвременной кончине, Аарон никого не заставлял ему служить. Просто деньги творили чудеса.

— Настолько важное?

— Оно от женщины. Аристократки. Лично на ваше имя.

Герцог вскидывает брови и смотрит в лицо Мориса. За круглыми черными очками последнего не видно глаз.

— От женщины? — переспрашивает Аарон, берет из рук помощника письмо и читает: «Леди Неялин графиня Лейн».

Нежные, воспитанные нянюшками и храмовыми наставницами аристократки боялись Аарона, как огня. В его присутствии они теряли сознание. Даже при упоминании его имени бледнели. А графиня Лейн была самым ярким образчиком трепетной лани — довольно наивной, глупой и безропотной.

И что ей понадобилось?

— Она подписалась девичьей фамилией, — констатирует он. — Печати нет?

— Она написала его здесь, приехав лично, — отвечает Морис. — И была весьма настойчива. Сказала, что это важно.

— Даже так, — скептически фыркает Аарон. — И что нужно от меня леди Лейн?

Морис долго молчит, и герцог разворачивается к нему и замечает на лице юноши улыбку — такую шаловливую, что оторопь берет. А, когда он садится в кресло, распахивает письмо и читает, у него невольно вырывается:

— Какого, мать его, черта? — и что-то внутри моментально вскипает.

Возможно, потому что за последние двадцать лет его никто не смел ни то, что оскорбить, а даже случайно задеть словом. При нем дышать боялись — вот что. А здесь «герцог-Зло». Прямо в письме. От какой-то недалекой и очень посредственной женщины. От той, что должна его бояться до судорог.

— С леди была служанка и чемодан. Я кое-что увидел, — Морис многозначительно постукивает себя по виску, намекая на свой дар. — Леди Лейн развелась с лордом Блейком. Три дня назад была снята печать.

— Что? — Аарона не просто удивить, но Неялин Лейн удается сделать это дважды. — Развелась? Значит, она стала мьесой?

— Не знаю, милорд. Я могу запросить у интенданта документы о ее браке и разводе.

— И для чего? — Аарон откидывается на спинку кресла, швыряя письмо на стол. — Думаешь, я буду в этом разбираться? Может, мне броситься решать их семейные дела?

— Не могу знать, ваша светлость.

Аарон сощуривает глаза. Пару лет назад он сам приложил руку к тому, чтобы выдать за Итана Блейка именно леди Лейн. Король хотел наказать и унизить Итана. Вот ему и подобрали крайне неудачную невесту. Но за два года гнев короля угас, и Блейк вернул себе почти все милости. А теперь он решил развестись?

— Все вопросы я решу с ее отцом.

Вот только Аарон уверен, что Чезар после подобного позора не посмеет показаться ему на глаза. Доводить свои семейные дела до того, чтобы о них знали во дворце, это удел слабых мужчин.

«Герцог-Зло».

Аарон внутренне усмехается. Браво.

Возможно, стоило бы продемонстрировать глупой леди, на что именно способен его «знаменитый взгляд»? Аарон помнит эту зажатую, тихую и безвольную девицу. Помнит ее безвкусные платья и красные, слегка шершавые щеки. Пришлось бы с неделю отпаивать ее успокоительными.

Нет, Великий герцог привык решать вопросы иначе. Жестко. По-мужски. А к женщинам у него совершенно другое отношение. Как к тем, кто заведомо слаб. Что с них взять, когда их жизнь — это сплошные эмоции?

И чертово письмо лучше всего это доказывает.

Глава 6

НЕЯЛИН ЛЕЙН

— Сотня соверенов за билет, — говорит человек в конторе, поглядывая на нас с Азой прищуренными глазами.

Азалия молча отчитывает монеты. Духота стоит страшная, в нос бьет запах лошадиного навоза. Дилижанс следует из соседнего герцогства и уже пробыл в пути несколько дней. Здесь, в Гнемаре, меняют лошадей.

Мы добрались на окраину города, рассчитались с извозчиком и планировали незамедлительно пересечь черту города. Нас ждал долгий путь в Арвал.

Я уже успела свыкнуться с мыслью, что придется жить в страхе и скрываться. Скорее всего, я устроюсь на работу. Этого я не боюсь — не белоручка.

— А ну-ка, паршивец! — раздается вдруг. — Пшел прочь!

Оборачиваюсь и вижу, как на улицу из конторы вышвыривают мальчишку. Смотрю, как ребенок плюхается в грязь, встает, нервно дергает ногой, скидывая со штанины куски глины.

— Да как ты смеешь! — рычит он. — Тебе отрубят руки, а потом голову!

— Я тебя сейчас уши оборву! — доносится гневный мужской крик, а затем дверь конторы захлопывается.

Мальчик сливается с толпой, и я теряю его из вида, но что-то заставляет меня выискивать его глазами. Высокий, хорошо сложенный. На вид лет десять-двенадцать. Темные, вьющиеся непокорные волосы, смуглое лицо, до смешного горделивый разворот плеч и вздернутый подбородок. Одет довольно хорошо — на беспризорника не похож. А глаза сверкают, как два черных агата. Просто волчонок. Сразу виден и характер, и потенциал. Из таких вырастают либо хулиганы, либо чемпионы.

Кстати, о хулиганах…

Мальчишка возвращается с камнем в руке и запускает его в окно конторы, откуда с криками выбегает хозяин.

— Проклятый щенок! — кричит мужчина. — Ты у меня попляшешь сейчас!

Усмешка сбегает с моих губ, когда в руках этого товарища появляется хлыст. Зеваки начинают собираться вокруг, посмеиваясь над тем, как мальчишка крутиться ужом на земле, пытаясь избежать ударов. И воет от боли, когда хлыст облизывает его спину, раздирая одежду.

Дикость!

Я ставлю чемодан на землю и протискиваюсь сквозь толпу. Ума много не надо, чтоб мальчишку обижать. Еще и зрелище из этого устраивать!

— Хватит! — кричу и внезапно подпадаю под удар.

Хлыст проходится по спине — боль прокатывается волной. Я подаю ребенку руку, поднимаю его с земли. Кулон на груди внезапно обжигает.

— Вы его знаете, госпожа? — спрашивает у меня мужчина. — Как же вы так выскочили? — он бледнеет, опасаясь, что я подниму крик.

На мне хорошее платье, и хоть я толстая, в Равендорме это иной раз признак достатка.

— Он со мной, — говорю. — Я оплачу ущерб.

— Что вы, госпожа… что вы… — мужчина торопится уйти.

Толпа тоже