Девичник в космосе (СИ) - Серебрянская Виктория
Есть не хотелось, хоть тошнота уже и отступила. Однако злить буканьера из-за ерунды я себе позволить не могла. В груди еще теплилась надежда договориться. А потому я непослушными пальцами снова взяла в руки вилку и подцепила на нее кусок мяса.
Во второй раз я решилась заговорить, когда Шрам уже подчистил свой контейнер и потягивал какой-то напиток из большой, наверное, на целый литр жидкости, кружки. И все так же изучающе разглядывал меня. Из-за чего мне почему-то казалось, что я сижу на муравьиной куче, а ее обитатели нещадно кусают меня за то, что я посмела помять своим седалищем их дом.
— А если я пообещаю вести себя хорошо…
Мой голос звучал так жалко и ломко, что я почти возненавидела себя за это проявление слабости, и почти обрадовалась, когда Шрам решительно меня перебил:
— Ты и так будешь себя вести хорошо. Потому что если взбрыкнешь, то я тебя накажу. И поверь мне на слово, наказание тебе не понравится.
От бескомпромиссности его тона я едва не забыла все свои благие намерения. В последний момент прикусила себе язык, чтобы не заорать на него и не устроить скандал с истерикой. Рано еще портить отношения, успеется. Сделав пару глубоких вдохов, осторожно продолжила:
— Послушание послушанию рознь. Я могу быть инертной и ко всему безразличной. А могу активно участвовать в процессе и живо тебе помогать во всем. Выбирать тебе. — Шрам одарил меня тяжелым взглядом, но промолчал, снова приложившись к кружке. Пришлось продолжать, не зная, как он вообще воспринял мои слова: — Я обязуюсь держать себя в тонусе и активно участвовать во всем, к чему ты сочтешь нужным меня привлечь. Ты взамен отпустишь меня на все четыре стороны, когда закончится… твоя операция, — неловко закончила я под новым пронзительным взглядом.
Вообще, мое психическое состояние меня пугало. Еще совсем недавно я истерила и ненавидела себя за то, что по моей вине погибли друзья и жених. И вот уже судорожно сжимаю на коленях кулаки, молча умоляя пирата принять мои условия и после операции отпустить меня. Это было дико. Особенно если учесть, что я понятия не имею, что буду делать, если Шрам меня все-таки отпустит. В лабораторию мне уже не вернуться никогда, я это хорошо понимала. После трехмесячного, если не больше, плена в лапах модификантов, даже если я и докажу, что мой геном остался без изменений, в правительственные программы меня уже больше не допустят никогда. А без этих лабораторий закончить свои исследования я вряд ли смогу. У меня просто нет средств, чтобы создать свою лабораторию. Конечно, всегда остаются частные лаборатории и исследовательские центры. И там меня примут с распростертыми объятиями. Но… всегда есть это проклятущее «но». О работе подобных центров я была слишком хорошо осведомлена.
Во-первых, раз подписав контракт, я больше никогда не смогу уволиться и буду вынуждена существовать практически на правах раба. Порой доходило до того, что владельцы подобных центров, функционирующих в основном на окраинах освоенного космоса, не только решали за своих сотрудников, какими исследованиями им заниматься, но и с кем создавать семью. И создавать ли ее вообще. Или с сотрудника хватит дроида для сексуальной разрядки. А во-вторых, и это для меня перевешивало все остальное, даже если мне и дадут закончить исследование, то на результатах будет стоять не мое имя. А имя владельца лаборатории. И вот этого я точно не хотела.
Шрам будто подслушал мои мысли, мои самые потаенные страхи. Допил содержимое кружки, отставил ее в сторону и язвительно усмехнулся:
— И куда ты пойдешь? Неужели я настолько отстал от жизни, а Альянс стал лояльно относиться к тем, кто имел несчастье попасть в лапы последователей Дурана? Или ты настолько наивна, что не знаешь, что ждет тех, кто вернулся от модификантов?
Вольно или невольно, но буканьер ударил по самому больному. Боль и ярость во мне на некоторое время затмили здравый смысл, и я, не подумав, прошипела:
— Да какая разница? Как по мне, так лучше сдохнуть на помойке, но свободной, ни от чьей воли не зависящей! Чем жить как на курорте и не иметь права даже выйти из каюты!
Я резким движением отпихнула от себя контейнер с недоеденным мясом, намереваясь встать и уйти в соседнее помещение, но ледяной голос Шрама буквально пригвоздил меня к месту:
— Сядь! И доешь мясо!
То ли это было просто настолько неожиданно, то ли Шрам обладал неприятными дополнительными талантами, но чужая воля почти сковала. Я неохотно села ровнее, взяла вилку и продолжила жевать под прожигающим меня сиреневым взглядом.
Шрам снова заговорил только тогда, когда я проглотила последний кусочек ненавистного завтрака и поспешно глотнула из кружки, запивая его. Отчего белесая жидкость едва не пошла у меня носом:
— Какое незавершенное дело осталось у тебя там, на воле? Почему ты так туда рвешься?
Я вполне могла промолчать. Буканьеру совершенно необязательно было знать, что я потеряла из-за собственного каприза. Но я почему-то ответила. Абсолютно честно. Как на исповеди. Хотя он совершенно точно никак на меня не влиял:
— Не завершила исследования сыворотки, которая позволила бы, так сказать, «запирать» геном того, кому ее введут, которая будет запрещать любое вмешательство в него.
В помещении стало настолько тихо, что едва слышные звуки системы жизнеобеспечения корабля мне показались громом среди ясного неба. А спустя пару мгновений Шрам вдруг требовательно спросил:
— Кто ты?
Скрывать свое имя смысла точно не было. Я пожала плечами:
— Меня зовут Ольга Милоградова.
Шрам наградил меня новым, пронзительным взглядом. А потом медленно кивнул головой:
— Я подумаю, что смогу для тебя сделать.
Шрам оказался довольно интересным существом. Если так только можно выразиться в отношении космического буканьера. Я готовилась к тому, что мне придется осторожно напоминать ему о наших весьма размытых и неясных договоренностях, подбирала слова. Но все вышло иначе.
После обещания подумать, как облегчить мое существование, Шрам молча, ни слова больше не сказав, покинул каюту, оставив меня в одиночестве. А я еще немного посидела за столом, медленно допивая странный напиток. Потом отправила одноразовую посуду в утилизатор и уничтожила любые следы принятия пищи. А потом… Делать мне было решительно нечего и я, пользуясь тем, что никаких запретов не было, отправилась изучать то, что еще не успела рассмотреть.
В целом, Шрам был существом аккуратным. Грязные носки и объедки не валялись по углам его каюты. Да, организация пространства в его помещениях меня почти шокировала: огромный траходром в космосе и терминал у кровати были только началом. В той комнате, в которой стоял стол, и мы ели, обнаружился настоящий спортивный уголок, оборудованный дорогущим многофункциональным тренажером и занимающий треть пространства, еще один терминал, а также встроенный шкаф, заполненный литературой на… медицинские темы! Последнее шокировало больше всего. Как-то я не ожидала, что пират будет интересоваться медициной. Хотя… Может, у него на борту нет медицинской капсулы и нет никого, кто бы разбирался в лечении ран. Уверена, что подобных повреждений на пиратском корабле хватает.
Не найдя больше ничего интересного для себя, я от нечего делать вернулась к тренажеру. В академии, пусть я и не попала на то отделение, на которое планировала, а оказалась на гражданском, все равно привыкла поддерживать определенный уровень физической формы. Даже после завершения учебы и устройства на работу занятия спортом для меня остались обязательными. Хотя бы потому что работа в основном была сидячей и это не самым лучшим образом сказывалось на здоровье.
С тренажером пришлось повозиться. Он оказался настолько навороченным, что даже я, привыкшая в Арганадале ко всяческим умным устройствам, существенно облегчающим жизнь, не сразу разобралась, что к чему. Даже с досадой провела параллель между этим монстром от спорта и теми тренажерами, которые были в моем распоряжении дома и в лаборатории. А когда разобралась, то оказалось, что за три месяца плена я существенно ослабела. Видимо, сказалась та дрянь, которой меня поили в клетках. С нынешней физической формой я не то, что на пилота, даже на генетика не смогла бы поступить на обучение. Активировав банальный велотренажер и с трудом прокручивая педали на минимальном уровне нагрузки, подумала, что либо с этим монстром что-то не то, либо я стала настолько женственной, что мне теперь под силу лишь всякие там фитнесы для красования перед самцами. То-то Стейн бы порадовался! Жениху постоянно казалось, что я недостаточно мягкая и женственная. Он даже беззлобно подшучивал надо мной, что в случае нападения на лабораторию, он вполне может спрятаться за моей спиной, а я отобьюсь от всех. И доля правды в этом была. Я ведь готовилась поступать на пилота, это была самая модная профессия на Земле. Просто так сложилась моя жизнь, что отца я не знала, он бросил маму почти сразу после моего рождения, мама умерла за год до того, как я окончила школу. А остальным родственникам до меня не было никакого дела. Дядька, мамин брат, в чьей семье я и жила после маминой смерти, узнав, что я нацелилась поступать в Первую Звездную Академию, лишь скривился. А потом сказал как отрезал, чтобы деньги на дорогу и поступление я зарабатывала сама. Он мне ничего давать не будет. Долг перед покойной сестрой он выполнил, меня вырастил. Дальше я должна была пробиваться в жизни сама. И на тот момент я еще не понимала, что это значит.
