Девичник в космосе (СИ) - Серебрянская Виктория
Глава 2
Слезы так и не пролились. Я долго лежала в каком-то полуступоре-полусне. Эмоции и чувства словно окаменели. Я ничего не хотела, мне ничего не требовалось. Только память изредка подбрасывала мне лица друзей. Такими, какими я их запомнила после того первого и последнего ужина на борту пассажирского межзвездника…
— …Какая же ты счастливая, Оль, — выдохнула не совсем трезвым тоном Милита, отчаянно цепляясь за мою руку и провожая заинтересованным взглядом попавшегося в коридоре яоху в строгом деловом костюме. — Я так тебе завидую! Будет ли когда-нибудь, кто-нибудь так же любить меня, как Стейн любит тебя? — Милли споткнулась, философски вздохнула и мечтательно продолжила: — Стейн всегда был таким строгим и сдержанным! Лишний раз не улыбнется, находясь в лаборатории. И за каждую ошибку спрашивал так, словно от нее зависела жизнь всех граждан Альянса! Пока не увидел тебя!..
В этом месте я тоже споткнулась. Не потому, что была недостаточно трезва. И не потому, что внезапно сломался каблук модной туфельки. А потому что в первую же минуту знакомства со Стейном умудрилась расколотить дорогущую реторту, облить Милитину реактивом, из-за воздействия которого не только лабораторный халат, но и платье блондинки полезло клочьями прямо на теле. Испугавшись, что арлинта заработает химический ожог, не думая о том, что вокруг полно сотрудников-мужчин, я, сама не знаю как, одним движением содрала с арлинты пострадавшее тряпье, оставив ту лишь в кружевном белье и чулках на подвязках. Весьма провокационный внешний вид. Смутивший меня почти до истерики. В отличие от самой Милитины. Та, ничуть не смущаясь, продефилировала на высоких тонких каблучках через все помещение, попутно раздаривая всем воздушные поцелуи, взяла с вешалки чей-то халат и, не спеша, в него замоталась. А потом до вечера успокаивала меня, отпаивая каким-то иномирным аналогом валерьянки и рассказывая, что я нечаянно исполнила ее мечту. Дескать, она давно мечтала показаться директору в одном белье и продемонстрировать роскошь своей фигуры. Но никак не представлялся удобный случай.
После этого случая мы с Милли стали подругами. И эту дружбу не разрушило даже то, что через две недели после начала моей работы в лаборатории я начала встречаться со Стейном. Помню, как нервничала, собираясь рассказать Милитине, что Стейн выбрал меня. И как блондинка легкомысленно пожала плечами, выслушав меня. Попутно пожелав мне счастья. А также с полной энтузиазма улыбкой сообщив, что, видимо, это не ее мужчина. Раз предпочел ей другую.
За ужином на корабле Милли перебрала мартини. Я ее с трудом довела до отведенной ей каюты. И это был последний раз, когда я ее видела живой. Видимо, подруга слишком крепко уснула под влиянием алкоголя, и не слышала ни сигнала тревоги, ни как на нас напали. Хорошо, если она умерла во сне и ничего не почувствовала…
— Ты почему сегодня ничего не ела? — вырвал меня из забытья хриплый рык Шрама. — Я же тебя предупреждал, что сразу узнаю, если ты решишь что-то сделать с собой!
Грубо разбуженная и выдернутая из сна в ненавистную реальность, я приподнялась на одном локте и из чистого противоречия огрызнулась, глядя прямо в темнеющие от злости сиреневые глаза:
— А тебе не приходило в голову, что я могла быть попросту не голодна? Не все после секса жрут как не в себя! Некоторым в первую очередь требуется сон! Разве не знал?
Пират слегка опешил от моего ответа. Постоял, подумал, пристально глядя на меня, а потом буркнул, отходя от кровати:
— Вставай и одевайся! Ты уже больше тридцати часов на моем корабле и еще ничего не ела. Так не пойдет! Поедим вместе, заодно я присмотрю за тобой!
Есть не хотелось. Тем более, в такой компании. Но проводив взглядом спину вышедшего в соседнее помещение Шрама, я решила не нарываться на конфликт. Пока. Пока не разберусь, куда, к кому и зачем я попала.
Молча выбравшись из-под одеяла и неприятно поразившись тому, как дрожат ноги, угрожая в любой момент подогнуться, я распечатала сначала пакет с бельем. Трусы фасона «боксеры» из эластичной ткани не имели размера, растягивались на любые габариты, но были не особо приятны к телу. Бюстгальтера не было совсем. Только такая же эластичная, как и трусы, майка. Я поморщилась, но выбора не было. Оставалось лишь порадоваться, что у меня не слишком большая грудь и майка с успехом может заменить бюстик.
Натянув белье, я распечатала второй пакет и вытащила унифицированный комбинезон. Не люблю одежду в обтяжку. Она слишком подчеркивает все недостатки моей худосочной фигуры. Хотя… Если вспомнить, что за время плена у меня округлились не только щеки… А значит, комбинезон обтянет и беспристрастно продемонстрирует все мои округлости… Так и вышло.
Едва я, бесшумно ступая босыми ногами, а обуви у меня не было, вошла в соседнюю комнату, как сиреневые глаза посмотревшего на меня Шрама потемнели до состояния грозового неба на Земле, а сам Шрам шумно втянул ноздрями воздух и скомандовал:
— Садись! Говядину можно всем расам. Я сверился с пищевым анализатором. Так что ешь!
Как говорится на Земле, назвался груздем — лечись дальше! Если я сюда пришла, то отказываться принимать пищу глупо. Поэтому я молча проскользнула на место напротив пирата. Но из чувства противоречия ехидно огрызнулась:
— Это смотря из какого существа добывали эту говядину. Если фарнское производство, то ешь эту тухлятину сам!
Шрам молча положил кусок мяса в рот, прожевал, проглотил, нанизал еще один кусок на вилку. И только после этого, вопреки всем моим ожиданиям рыка, спокойно сообщил:
— Мясо с одной из земных колоний. Люди лучше всех выращивают его. С остальных планет Альянса мясо, как правило, имеет специфический привкус. Но если ты имеешь что-то против землян, то можешь выбрать себе в автомате то, что тебе больше нравится.
Я не ожидала такого. И того, что спустя три месяца безвкусной питательной бурды вновь попробую земную пищу. И того, что пират будет настолько спокоен и учтив. Словно я не его рабыня, а мы присутствуем на каком-нибудь светском рауте. Против моей воли на глаза навернулись слезы. Дрожащими пальцами нанизала на вилку кусок мяса и, осознавая, что если не отвлекусь хотя бы на что-нибудь, то позорно разревусь прямо за столом, срывающимся голосом спросила:
— Что со мной будет дальше? Зачем я тебе? Что меня ждет?
Шрам снова положил в рот кусочек и не торопясь прожевал. Словно давая себе время обдумать, что мне можно сказать. Проглотив пищу, прищурился и внимательно посмотрел на меня:
— Что тебе известно о модификантах?
Я пожала плечами. Тоже мне еще, напугал. У меня в лаборатории этих модификаций было больше, чем микробов на грязных руках.
— О каких именно? Просто «модификанты» — это слишком широкое понятие и я не знаю, что тебе отвечать.
— Даже так? — Сиреневые глаза как-то подозрительно сузились. — То есть, ты знаешь, кто такие модификанты, откуда они взялись и какие у них возможности?
— На первые два вопроса ответ положительный. — Я неожиданно начала успокаиваться. — А вот возможности модификантов, боюсь, известны далеко не все…
Шрам неожиданно усмехнулся. Горько, устало и… хищно:
— Умненькая девочка… Неужели мне хоть раз повезло?
От тональности и смысла сказанного меня невольно пробрала дрожь. Мясо свалилось с вилки и шлепнулось назад в контейнер, благо, что бортики у него было достаточно высокие, а жидкой подливки почти не было. Повезло? Ему повезло? А мне?
Долгая, почти бесконечная минута ушла у меня на то, чтобы взять под контроль чувства. Не успокоиться, нет. До спокойствия мне было так же далеко, как отсюда до родной планеты. Время я потратила на то, чтобы запереть свою эмоциональность как можно глубже. Эмоции всегда были моей слабой стороной. Но они делу не помогут, так всегда говорил мой наставник. Глупо плакать над пролитым реактивом, необходимо как можно быстрее ликвидировать последствия, чтобы минимизировать ущерб. Вот и мне сейчас нужно сначала разобраться с тем, куда я влипла, а потом уже думать, что делать дальше. Рефлексия уже ушла, видимо, я все-таки недопустимо сильно дала волю своей эмоциональности и едва не допустила роковую ошибку. Теперь нужно было думать, как все исправить. В конце концов, я еще дышу и живу. А значит, надежда есть.
