Оборотень - Анастасия Малышева
Это было настолько невероятно… И настолько очевидно!
Нет у Арион прислужников. Но есть она сама, покровительствующая всему живому. Богиня, которую больше всего на свете и больше всех прочих почитают именно оборотни.
Мне даже стыдно стало от того, что я не допустила столь простую мысль сама.
Я огляделась по сторонам внимательнее, но по-прежнему не заметила никакой тропки или чего-нибудь ещё, что позволило бы мне подойти туда… Если бы позволило.
Второй — третий, по большому счёту, — раз я осматривалась с опаской. Взгляды волков так же были обращены к статуе… Нет, к небольшому мысу, чуть правее того места, где сидели мы.
Как начатая и оборванная кем-то тропинка, кусок земли длиной в пару шагов тянулся к середине озера. К его сердцу? И этот мыс, если можно его так называть, сейчас был пуст. И волков там не было. Точнее, там была небольшая просека — звери стояли по сторонам от несуществующей тропинки от леса до этого самого выступа, который подобно стрелке компаса указывал на беседку с Богиней.
Волки не выказывали нетерпения. Не собачились, несмотря на то, что здесь очевидно собрались разные стаи — по соседству с нами сидели те самые подростки-задиры, и были абсолютно равнодушны к нам.
Все ждали.
Спросить «чего» я не могла. Точнее не успела — меня опередил тот самый щенок Быстрой, который смелее и старше прочих. Кто-то из старших, старейших волков стаи, негромко пояснил, что мы ждём Сына Волчицы-Матери.
Взгляд против воли устремился на беседку, пытаясь усмотреть там… Человека? Оборотня? Волка?.. Хоть кого-то, кроме статуи и деревьев с кустами.
— Смотри. Сын Волчицы-Матери.
И вновь, направление подсказала Быстрая.
Но, даже если бы она этого не сделала… Не заметить Его было трудно.
Это совершенно точно был волк. Но с белоснежной шерстью! И больше чем все виденные мною до этого — он казался большим даже издалека. Сравнимый с лошадью или даже медведем, он возвышался над всеми волками на голову.
Если раньше мне казалось что отец или Шрам подавляют своей властностью, то теперь было полное ощущение, что это не просто жрец — а сам бог во плоти спустился к простым смертным.
Я потрясла головой, пытаясь избавиться от наваждения. И не заметила, что все вокруг склоняют головы, признавая… Власть? Силу?
Я — не успела. Единственная из взрослых — почти взрослых, — осталась стоять и смотреть. Привлекла внимание.
Его глаза светились янтарём так же, как глаза статуи. И лишь показалось, что в них есть багряный отсвет. Не опасный, но пугающий. И дающий абсолютную уверенность — он в самом деле жрец Арион.
Голову я опустила. Даже ниже, чем остальные.
Не думаю, что волк, каким бы взрослым и сильным, и умным он был, сможет осознать всю тонкость моего отношения. Но проявить уважение, показать его таким способом и своей богине, и её жрецу, это единственное, что было мне сейчас доступно. И совершенно не важно, если даже сам волк его не заметит — я была уверена, что Арион сможет увидеть и поймёт правильно.
Почувствует всю степень моего благоговения и веры.
Белоснежный волк встал на том самом выступающем клочке суши, и повернулся к сородичам. Словно собирался произнести речь. И, честно, мне было до жути любопытно, что же он сможет рассказать и как это будет.
Но слов не было. Задрав голову к небу, он просто завыл. И его вой подхватили все вокруг. Даже щенки рядом со мной старательно тянулись вверх, пытаясь повторить за взрослыми.
Оглушающе громко и мощно.
Словно мы не огромном лугу под открытым небом, а в маленькой комнатушке столичного храма. И этот вой пробирал до мурашек, проникая, казалось, в самую суть. Гораздо сильнее, чем от того жреца, что проводил свадебную церемонию. И гораздо душевнее.
Этот вой должны были услышать даже в Нерении, несмотря на то, что до неё отсюда многие сотни километров.
Вой прекратился как по команде. Просто в какой-то момент я почувствовала, что «хватит» и перестала. Но, удивительно, что и прочие волки замолчали одновременно со мной.
Без каких-то переходов, без каких-либо слов или команд от волка-жреца, к нему подошли двое волков из дальней правой стаи, в сопровождении пяти щенков.
Никакой давки. Никаких волнений. Никакого недовольства. Все — абсолютно все! — взрослые волки просто сидели и ждали. И, кажется, с искренним интересом слушали, какие имена даёт белоснежный.
Я имён не слышала. Слишком тихо… Или, может, просто непонятен язык.
Мы сидели далеко от правого края, поэтому ждать нам пришлось долго. Несмотря на это, не было скуки. Не было мыслей «когда уже это закончится». Было чувство, что я нахожусь… Если не дома, то где-то рядом. Там где очень уютно и безопасно.
Словно в трансе или полусне.
— Идём.
Команда от Шрама вернула в реальность, и я с опаской огляделась по сторонам.
Прочие стаи по-прежнему занимали свои места. Даже те, чьи щенки уже обрели имена.
И я не сомневалась, что сейчас всё их внимание сосредоточится на мне — на волке-почти-подростке, который вместе с малышнёй идёт к жрецу за именем.
И, хотя я не единожды бывала в похожих ситуации, всё равно волнительно. Пусть даже звери выглядели гораздо безобиднее придворных на балах.
Смотрелись мы наверняка странно. Шрам, старая волчица, щенки… И я. Но по ощущениям не изменилось ничего. Совершенно. Внимания стало лишь чуть больше, но… В нём не было удивления. И недовольства не было. Разве что капелька любопытства. Лишь немногим больше, чем к остальным щенкам.
— Сколько ты прятал щенка? Или чем кормил его. Такой большой.
Голос у волчьего жреца был низкий, вибрирующий. Словно он постоянно рычал. При этом взгляд был спокойным и слишком умным для волка. Да и речь была ближе к человеческой, чем к звериной. Мне показалось, что он намеренно сдерживает себя и говорит проще, чем привык, чтобы его поняли.
Шрам встал рядом со мной и опустил голову, пряча взгляд и признавая чужое главенство.
— Найдёныш. Признай её. Моим щенком. Часть моей стаи.
— Признать?
Жрец взглянул на меня внимательнее, и тут же оскалился. Его рык беззвучно прокатился по поляне, вызывая дрожь в лапах.
— Не-зверь. Двуликую. Твоим щенком?!
— Она доказала. Волчья душа!
Со стороны разговор казался очень странным. Шрам так и не поднял головы, продолжая смотреть в землю, чтобы не провоцировать лишнюю агрессию.
— Лёгкая, а ты что скажешь?
— Она достойна, Снежный
