Там, где цветёт папоротник - Лена Бутусова
К кузнецу Любомира и направилась в первую очередь. Божан казался ей самым могучим мужиком в деревне, похожим на самого Батюшко, повелителя грозы. По крайней мере, Любомира именно так представляла себе суровое божество: с длинной черной бородой, с жилистыми руками и чудесным молотом, от ударов которого грохотал гром на всю округу.
– Божан, миленький, будь ласков, проводи меня в лес, – без предисловий Любомира бросилась к нему со своей просьбой.
Кузнец, занесший, было, для удара тяжелый молот, так и замер с воздетым орудием, как никогда похожий на грозового бога. Коротко крякнув, опустил молот наземь и оперся на его длинную рукоять:
– Куда тебя проводить? – посмотрел на девушку из-под кустистых бровей.
– В лес, на болота… – просьба звучала странно, и потому Любомира чувствовала себя очень неловко.
– На болота? – кузнец опешил. – Да, в уме ли ты, девка? Вчерашний праздник в голову ударил? Выбрось дурь из головы да иди работай. У меня, вон, малой сегодня захворал, наворожи ему какой отвар целебный.
– У меня братец пропал, – Любомира пискнула едва слышно, но по сердитому взгляду Божана уже поняла, что помогать он ей не станет.
Кузнец вернулся к работе, а Любомира бросилась дальше искать проводника. Следующим ей на глаза попался Катай, молодой поселковый пастух. Он замешкался и последним выгонял свою часть стада на выгул. Как и все деревенские ребята, Катай был крепким, одной рукой мог своротить рог норовистому молодому бычку. В прошлом году на празднике костра Любомира всерьез на него заглядывалась, да не ко времени расшумевшаяся гроза помешала ее планам. Планам Катая она, однако, не помешала, и он благополучно обручился с Радой, которая недавно родила ему сына.
– Эй, Катай! – Любомира приветственно помахала рукой, на сей раз решив действовать осторожнее, чем с кузнецом. – Куда путь держишь?
Девушка подбежала к нему, оправила косу, заглянула в глаза. И сняла с его ворота зацепившуюся там соломинку. Не ожидавший подобного радушного приветствия Катай, оробел:
– Так… знамо дело, куда. На верхний луг коровушек поведу. Там после вчерашней грозы трава по пояс вымахала. Пущай кормятся.
– А-а-а… можно мне с тобой? Прогуляться, – Любомира потупилась, испугавшись, что в ее глазах слишком ясно читалось вранье. Впрочем, Катай не отличался особой проницательностью.
– Ну, пойдем, – парень пожал плечами. – За травами собралась, что ль?
– Ага, за травами, – Любомира кивнула и отвернулась в сторону. – А одной боязно.
– Чего там бояться-то, дорога чистая. – Пастух широко улыбнулся, но тут же недоуменно покосился на ее дорожную суму, – А чего котомка уже такая полная?
– Не верь ей, Катай! Вертит она, – откуда ни возьмись рядом нарисовался Могута, и Катай перевел на него вопросительный взгляд.
– Тебе-то что? – ученица травницы надула губы, глядя в красивое самодовольное лицо деревенского любимчика.
– А то, что ты на болота собралась. Сам слышал, как ты Божана с собой звала. Кузнец отказал, так ты теперь к Катаю подластиться решила? – Могута вскинул брови, с наглым видом поглаживая свои полные губы.
Любомира только рот открыла, но не сообразила, что возразить.
– Не, Любаш, на болота не пойду, – Катай виновато покачал головой. – Меня Рада убьет, ежели я к вечеру домой не вернусь.
– Женушкин подклобучник, – Любомира чуть слышно процедила сквозь зубы, но Могута услышал:
– А ты локти-то не кусай, что не тебе мужик достался. Иди, вон, своего суженого проси тебя в болото проводить.
– Это кого же интересно? – Любомира уперла руки в бока.
– Да, Маруна-охотника, – Могута усмехнулся. – Он те места наверняка хорошо знает, да только шибко зол он на тебя за вчерашнее. Не уверен, что уболтаешь. Идем, Катай, – он уже повернулся к пастуху, – ну ее к лешему, грушу перезрелую.
Любомира только рот открыла от возмущения, не успев придумать, как ответить на дерзость, но Могута уже увел Катая прочь. Тот только виновато покосился на девушку через плечо и отвернулся.
Еще трижды Любомира испытывала судьбу и просила знакомых мужчин проводить ее до болот, но у каждого находилась очень весомая причина, чтобы туда не идти: базарный день, детки малые, тесто в кадке у жены. Последний довод особенно удивил Любомиру, но она прекрасно понимала, что спорить было бесполезно.
Ученица травницы стояла одна посреди многолюдной поселковой площади с полной котомкой через плечо и только зубами скрипела от обиды и отчаяния. Никто, совсем никто не хотел ей помогать, никому не охота было соваться в трясину ради чужой девицы.
Страх мешался с гордостью и отчаянным желанием отыскать братца. Ноги сами потихоньку понесли Любомиру в сторону леса. Туда, где за околицей жил в одиночестве деревенский охотник.
Не просто так об угрюмости Маруна ходили байки в поселке. Охотник был нелюдим и неразговорчив, его побаивались. Он приходил время от времени, приносил лесную добычу, брал в обмен хлеб да молоко, и снова исчезал в своей чащобе. А вчера вечером Марун Северный Ветер удивил всех. И тем, как лихо отплясывал на празднике, и тем, как много улыбался. А ведь все его улыбки предназначались именно ей, Любомире…
Стиснув зубы, девушка направилась в сторону одинокой охотничьей избушки.
***
Лесной охотник жил в маленьком аккуратном домике. Так сразу и не скажешь, что он в нем бобылем век коротал – чистенько, уютно, по крайней мере, снаружи.
Чем ближе Любомира подходила, тем медленнее ступала – боязно было, особливо после того, что ей ночью в пламени костра примерещилось. Хотя сейчас, при свете солнца, под пение лесных птиц ее вчерашние страхи казались уже почти выдумкой. А ну как ей и, правда, показалось? Дым в глаза попал, молния блеснула? Никто ж больше медведя не увидел.
Хозяина избушки нигде видно не было, и Любомира уже решила, что он затемно ушел в лес на промысел. Она выдохнула с облегчением – раз уж не судьба ей была договориться с пугающим охотником, так нечего и бояться. Одна сходит за братцем на болота, не пропадет. Ходила же она в лес за травами, а это лишь чуточку дальше…
Любомира собралась уже уходить, развернулась, когда ее остановил низкий глубокий голос, прозвучавший откуда-то из окружавших
