Там, где цветёт папоротник - Лена Бутусова
– Да, кто ж туда пойдет? – Любомира чувствовала себя очень несчастной, слабой и никому не нужной. Сирота-безотцовщина, одно слово. Она сжимала зубы, стараясь сдержаться, но слезы все равно по одной просачивались из ее красивых зеленых глаз. – И какую только нечисть я сегодня рассердила? Ох, а какой страх мне в пламени купальского костра привиделся…
– Все одно ведь спать сейчас не ляжешь, – Шуршаня забрался к девушке на коленки и теперь ласково гладил ее по руке.
Любомира только головой покачала.
– Сходи к Василине, спроси совета. Деревенская ведьма научит уму-разуму.
***
Купальский костер догорел, ранний летний рассвет настойчиво расталкивал в стороны ночной морок. На траву легла густая теплая роса.
Василина была дома.
Едва Любомира занесла руку, чтобы постучать, как услышала из-за двери сильный голос деревенской травницы:
– Заходи!
И было в этом голосе что-то такое неуловимо строгое, словно Василина собиралась ругать ученицу. Любомира оробела и тихонько толкнула незапертую дверь.
– Думала, быстрее примчишься, – ведунья была стара, но взгляд ее был яснее, чем у многих молодых.
У Любомиры точно язык отнялся от страха. Нужно было Шуршаню брать с собой для смелости. Но разве домового из дома вытащишь?
– Ты чего с праздника-то убежала? – Василина продолжала буравить ученицу сердитым взглядом. – Опозорила хорошего мужика перед всем поселком.
– Ох, – только и смогла выдохнуть Любомира. – Баба, я такую жуть в огне углядела.
– Что еще за жуть? – Василина по-прежнему строго хмурила брови, но увидев неподдельный страх ученицы, чуть смягчилась.
Любомира испуганно покосилась на травницу:
– Видела, будто… не Марун это вовсе. А будто зверь лютый на меня из огня напрыгнуть хочет.
– Хм… Купальское пламя врать не станет. И какого же зверя ты увидела в нем, девонька?
– Медведя, огромного, лохматого… – воспоминания о пугающем мороке захлестнули Любомиру, и она осеклась. – Это что ж такое было, а баба?
– Видится мне, о том лучше у самого Маруна спросить, – Василина поджала сухие губы. – Но ты ведь не за тем ко мне пришла? Другая напасть тебя гложет.
– Гуси-лебеди в поселок прилетали, – Любомира зашептала быстро, словно боялась, что не успеет всего рассказать. – Братца моего, Василёчка, забрали. Вызволять его надобно. Подскажи, баба, научи уму-разуму, как спасти Василёчка…
Горло у Любомиры перехватило, и она заплакала, представив, каково ему там одному, маленькому мальчонке, в темной чаще, у страшной колдуньи.
– Баба Яга – костяная нога. Ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос, – Василина пробормотала старинный наговор, и Любомире стало еще жутче, а поток слез удвоился.
– Да, не реви ты, – раздраженно бросила Василина. – Найдется твой братец.
– Ягиня с детками не церемонится, она их… – растирая слезы по щекам, едва выдавила из себя Любомира.
– Что, ест? – Василина переспросила это с такой насмешкой, что слезы Любомиры разом высохли.
Она очень по-детски шмыгнула носом. Утерлась рукавом праздничной рубахи:
– А что, разве нет? – переспросила.
А Василина в ответ разразилась таким заливистым смехом, что девушка опешила.
– Глупости все это. Детские сказки, – отсмеявшись, Василина снова строго посмотрела на Любомиру. – Вот, ты вроде девка взрослая и неглупая, а в такую ерунду веришь.
– Но как же… – Любомира растерялась, только руками развела.
– …но к Ягине тебе действительно пора.
– Зачем это? Если не за братцем? – юная ведьмочка недоверчиво следила за наставницей, которая неспешно прохаживалась по избе.
– А вот как дойдешь до болот, так и узнаешь, – загадочный ответ травницы ясности не прибавил. – Забоишься одна идти, ищи себе проводника. Но поутру уже, а покамест в дорогу тебя соберем.
Василина распахнула стоявший в углу сундучок. Любомира только недоуменно вскинула брови: сколько раз бывала она у наставницы дома, ни разу не видела в ее избе такой красоты. Небольшой резной ларец был покрыт разноцветной глазурью, блестевшей в отблесках свечей, точно самые настоящие самоцветы.
– Красота-то, какая, – девушка невольно залюбовалась.
– Небось, и не замечала раньше? – ведунья хитро покосилась на девушку. – Все верно, мой ларец видно только тогда, когда он открыт.
– Как интересно… – Любомира вытянула шею, силясь разглядеть содержимое.
– А то! – Василина усмехнулась. – На, держи, – и протянула девушке маленькое круглое зеркальце в простой оправе. – Ты не гляди, что с виду простое. В этом зеркале самая глубокая суть вещей отражается. Используй его с умом.
– Спасибо, – девушка взяла зеркальце, повертела в руках, думая, куда бы его пристроить.
А Василина достала из ларца следующую вещицу – небольшой деревянный гребень.
– Даже в дальней дороге девица должна быть опрятна да причесана, – проговорила с улыбкой. – Только гребешок этот не только красоту наводить умеет. Причесывайся им почаще, он от тебя темных духов да злых людей отгонять будет.
Любомира провела пальцами по гребню. Он казался совсем новым, только-только выструганным. Поднесла к носу – и верно, от гребня пахло свежим деревом.
– А это твой поводырёк, – и травница протянула девушке маленький клубочек красных ниток.
Любомира приняла и этот подарок. Клубочек был теплым, словно на нем только что спал пушистый котик.
– Брось клубок наземь перед собой да подумай о том, куда тебе хочется попасть. И только успевай по кочкам прыгать – он тебя враз до места доведет.
– Спасибо, баба, – Любомира знала, что у старой травницы припасено немало секретов, но не думала, что на ее долю достанется сразу так много. – Ну, я пойду?
Девушка поднялась и собралась уже уйти, но Василина силой усадила ее обратно:
– Куда торопишься? Из одних волшебных цацек каши не сваришь. А провизия в дорогу? А теплые вещи? Посох дорожный, наконец? На, держи котомку и давай теперь собираться по-настоящему, как все нормальные люди.
Глава 3. Уговоры
Насилу дотерпела Любомира до утра. Светает летом рано, петухи с ранья вовсю горланят. Как ни пытался Шуршаня заставить ее хоть немного поспать, девушка так и не сомкнула глаз.
И как только поселок начал просыпаться, она оделась в дорогу, подхватила набитую припасами котомку и выскочила на улицу. Несмотря на отшумевший ночью праздник, утро в деревне начиналось,
