Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон
Тем более его дочь, Дотти, тоже подалась в квакеры: она заключила помолвку с Дензилом Хантером… и, кажется, эту весть герцогу тоже сообщать не торопились. Даже Джон, человек азартный и питающий особую страсть к всяческим пари, не рискнул предположить, чем все обернется.
Я потрясла головой, выбрасывая лишние мысли: все равно от меня ничего не зависит. Пока думала о своем, миссис Фигг и Дженни успели обсудить Уильяма и его внезапный побег из дома.
— Интересно, куда он направился?
Миссис Фигг с тревогой глянула на стены, испещренные вмятинами от кулаков.
— Скорее всего, туда, где можно напиться, подраться или найти себе женщину, — уверенно заявила Дженни: в ней говорил опыт жены, сестры и матери нескольких сыновей. — А может, все сразу.
Элфрет-Элли
До вечера было еще далеко, и в доме царила тишина. Лишь изредка из других комнат доносилась приглушенная женская болтовня. Гостиная тоже оказалась пуста, как и коридор и лестница на второй этаж, куда шлюха увлекла за собой Уильяма. Он будто бы стал невидимкой. Вот и славно, не хватало только сейчас чужих взглядов.
Женщина прошла вперед и распахнула в спальне окно. Уильям хотел было повелеть, чтобы она опять захлопнула ставни: на свету он чувствовал себя голым. Но в городе царило лето, жара и духота, и он изрядно взмок. А в открытое окно задувал ветер, сладко пахнущий древесным соком и недавним дождем, и зачесанные волосы женщины блестели на солнце, будто листья конского каштана.
— Ну же! — оживленно объявила она, широко улыбаясь. — Снимай пальто и жилет, пока не задохнулся.
Не дожидаясь ответа, женщина взяла кувшин, наполнила из него небольшой тазик и жестом пригласила Уильяма к умывальнику, где на потертой древесине уже лежало полотенце и истончившийся обмылок.
— Я принесу выпить, хорошо?
И она выскочила, звонко шлепая босыми ногами по ступенькам.
Уильям стал раздеваться. Глупо уставился на тазик, но потом вспомнил, что в самых дорогих борделях сперва надлежит омыть некоторые части тела. Он уже сталкивался с таким обычаем, правда, в тот раз шлюха купала его сама, и благодаря теплой воде и скользкому мылу первый раз все случилось прямо на умывальнике.
Кровь в жилах забурлила, и Уильям дернул застежки на брюках, обрывая пуговицы. Его все еще потряхивало, но теперь пульсация стекала в одно место ниже пояса.
Руки защипало, и он ругнулся, вспомнив, как разбил в кровь пальцы, выбегая из дома отца… хотя нет, не отца. Чертова лорда Джона!
— Ты долбаный ублюдок, — прошипел он вполголоса. — Ты знал, знал все с самого начала!
И это приводило Уильяма в бешенство не меньше, чем новости о внезапно объявившемся родителе. Его отчим, человек, которого он боготворил, которому верил как никому на этой земле — чертов лорд Джон Грей — всю жизнь ему врал!
Все ему врали.
Все!
А теперь под ногами словно проломился лед и Уильям ухнул в замерзшую реку. Его — одинокого, беспомощного — затягивало в черный омут, и сердце сковывал дикий холод.
Услыхав сзади шум, он обернулся. Шлюха изумленно вытаращила глаза, и Уильям лишь сейчас понял, что плачет — горько, безудержно; слезы текут по щекам и капают на полувозбужденный член, торчащий из штанов.
— Уходи, — выдавил он.
Она не послушалась, напротив, шагнула ближе, держа в одной руке графин, а в другой — пару оловянных чаш.
— Эй, все хорошо? Вот, выпей. И можешь все-все мне рассказать.
— Нет!
Женщина снова шагнула к нему. Сквозь пелену в глазах он увидел, как у нее дрожат губы: она заметила торчащий член.
— Вообще-то я имела в виду, чтобы ты свои бедные руки вымыл. — Она с трудом сдерживала смех. — Но, как вижу, ты настоящий джентльмен.
— Не смей так говорить!
Она моргнула.
— Я что, тебя этим оскорбила?
Уильям в ярости кинулся на нее и выбил графин из руки. Тот разлетелся осколками стекла и брызгами дешевого вина. Красные капли попали женщине на юбку, и та завизжала:
— Ах ты, ублюдок!
Замахнувшись, она швырнула в него чашками. Они с грохотом покатились по полу. Девушка же повернулась к двери и заорала: «Нед! Нед!»
Уильям схватил ее. Просто чтобы она замолчала и не переполошила весь дом. Он зажал ей рот, оттащил от двери и свободной рукой перехватил оба запястья.
— Прости… Прости… — забормотал он. — Я не хотел… правда, не хотел. Ай, вот черт!
Женщина вдруг саданула его локтем по носу, и Уильям отшатнулся, прижимая руку к лицу. Сквозь пальцы хлынула кровь.
На щеках женщины проступали красные следы от его пальцев. Глаза у нее были бешеными. Она попятилась, утирая лицо ладонью.
— Уби… райся! — выдохнула она.
Повторять не пришлось. Уильям бросился мимо нее, едва не снеся с лестницы богато одетого мужчину, поднимавшегося на второй этаж, и выскочил на улицу. И лишь оказавшись в проулке, понял, что стоит в одной рубашке с расстегнутыми штанами, а жилет с мундиром остались в борделе.
— О, Элсмир! — раздался из-за спины чей-то бас.
Уильям повернул голову и в ужасе увидел нескольких англичан-офицеров, среди которых был Александр Линдсей.
— Черт возьми, Элсмир, что с вами стряслось?!
Сэнди, как и надлежит хорошему другу, уже вытаскивал из рукава пышный платок. Он прижал его к носу Уильяма, заставляя того запрокинуть голову.
— Вас что, ограбили?! — возмутился кто-то еще. — Господи! Не город, а настоящая дыра!
В обществе собратьев-офицеров Уильяму полегчало. И это было странно. Он ведь больше не один из них. Уже нет.
— Так что случилось? Неужто и впрямь ограбили? Уж поверьте, мы найдем этих ублюдков, честью клянусь! Вернем ваше имущество до последнего пенни и проучим хорошенько этих мерзавцев!
Кровь с железным привкусом стекала в горло. Уильям, закашлявшись, кивнул и одновременно пожал плечами. Да, его ограбили, обобрали до последней нитки. Но похищенного уже не вернуть.
Глава 6
Под моей защитой
Колокол пресвитерианской церкви в двух кварталах отсюда прозвонил, возвещая, что уже половина второго, и желудок
